Анвер Бикчентаев - Большой оркестр. Сколько лет тебе, комиссар?

- Ах, так! - вскипел Ахмадей. - Сейчас я её проучу!

Он и в самом деле собирался кинуться вслед за девчонками.

- Стой! - закричал я, повисая на его руках. - Я тебе всё объясню!..

Мой дерзкий поступок не столько обидел, сколько удивил Ахмадея: ещё никто не осмеливался так обращаться с ним.

- Фатыму, в самом деле, предали, - торопливо заговорил я. - Ей попало за то, что она скрыла твою вину. А ты ещё собираешься её побить!

Не знаю, что произошло в душе моего друга, но, минуту подумав, он сказал:

- Не хочется руки марать. Ну, их!

- А я пойду с ними! - дерзко заявил я.

- Не пойдёшь! - нахмурился Ахмадей.

- Если я не пойду, то они возьмут другого мальчика, того рябого - помнишь, с которым я на бокс дрался? Вот увидишь…

Насчёт мальчика я, конечно, придумал. Но Ахмадей сразу согласился.

- А мне что? - оскалился он. - Валяй! Хоть на край земли топай!

На следующий день, перед походом, Фатыма рассказывала девочкам про Аксакова:

- В его книге говорится о том, как он любовался разливом Белой, стоя у парадного подъезда. Ещё никто не нашёл его дома, а мы найдём…

По этой единственной примете, девочки решили найти дом Аксакова.

- Девочки, а собаки нас не покусают? - спросила Зуляйха.

- Я пойду с вами! - проговорил я гордо, сознавая, какой благородный шаг совершаю. - У меня есть железная палка для злых собак.

- А я боюсь мальчишек! - жалобно проговорила Маня.

- Пусть только попробуют! - сказал я и начал засучивать рукава, совсем как Ахмадей.

Как я и думал, мои слова совершенно успокоили Маню.

Наша группа отправилась на окраину города, на крутые склоны гор, где ещё лепились старые низенькие дома.

Мы долго бродили по узким улочкам и неровным переулкам. Останавливались у многих старых домов. Но ни один из них нам не нравился.

- Этот недостаточно старый. Аксаков в нём не мог проживать, - браковала дома Фатыма.

Один старый дом мне понравился, но девочки отвергли и его:

- Писатель жил в большом доме. У него, конечно, был кабинет…

А Маня добавила:

- И ванная комната.

Её заявление вызвало смех. Кроме нее, все понимали, что в старое время ванных комнат в уфимских домах не было.

Окончательно устав и не найдя дома Аксакова, мы решили зайти в сад имени Салавата Юлаева, чтобы перекусить. Всем это предложение понравилось.

Развернув свои узелки, девочки начали кушать. В эту минуту рядом с нами упал большой камень, наверно пущенный кем-то через забор. Я живо вскочил. Второй камень чуть не угодил в меня.

- Сейчас узнают, как бросаться! - проговорил я, поднимая камень.

За забором раздался дружный свист. Потом на забор ловко забрались четверо мальчишек, строя нам отчаянные рожи.

- Их четверо, - сказал я Фатыме. - Пожалуй, лучше бежать.

Но Фатыма решительно воспротивилась этому.

- Никуда мы не пойдём, - сказала она. - Ничего они нам не сделают. И потом, я твёрдо решила воспитывать характер.

Зуляйха не послушала её и бросилась к воротам. Нападающие, вероятно, только этого и ждали. Они живо скатились с забора и подбежали к нам.

- Ну-ка, освободите сад! - приказал лобастый мальчишка, с глазами чёрными, как пуговицы.

Он было замахнулся на Фатыму, но та не двинулась с места, только смотрела ему прямо в глаза.

- Чего уставилась? - удивился лобастый. Фатыма молчала, и мальчик, видимо, смутился.

- Чудная какая-то! - оглянулся он на товарищей. - Молчит и смотрит…

- Смотрю, какой ты герой, - сказала Фатыма. - Понравился ты мне.

Мальчик покраснел и стал корчить рожи, но больше уже не замахивался.

- Видали мы таких! Шляются тут!..

- Мы следопыты, - сказала ему Фатыма.

- «Следопыты»! - продолжал кривляться мальчик. - Не следопыты вы, а девчонки!

- Нет, следопыты, - возразила Фатыма. - А следопыты не боятся ни волков, ни мальчишек.

Кто-то из товарищей лобастого засмеялся. Я поглядел в их сторону и узнал рябого мальчика, того самого, который участвовал в нашем матче. Вот ведь какое совпадение, а я как раз наврал Ахмадею, что Фатыма может позвать его. А ещё говорят, что чудес не бывает!

- Эй, послушай! - крикнул я мальчику, желая возобновить отношения. - Мы уже знакомые! Помнишь, как на вес пуха дрались?!

Мальчик, видно, узнал меня, но ничуть не обрадовался.

- А это - сестра Искандера, - напомнил я ему, показывая на Фатыму. - Помнишь Искандера, с которым ты тоже дрался?

Мальчик посмотрел на Фатыму, подумал и подошёл к лобастому:

- Послушай, Сагит… Я их знаю. Она знакомая одного парня, боксёра. Брат его мамы - муж моей тёти. Я был у них во дворе…

Это заступничество очень обрадовало Зуляйху и Маню. Всё это время они стояли в стороне, готовые обратиться в бегство.

- Мы ищем дом Аксакова и никак не можем найти, - обратилась Зуляйха к лобастому мальчику, понимая, что он тут самый главный.

- А кто он такой, твой Аксаков? - спросил тот.

- Писатель. Книги писал. Он жил на этой улице, - объяснила Фатыма.

Лобастый бросил на неё подозрительный взгляд.

- Честное слово, с парадного хода его дома была видна Белая, - затараторила Маня. - Если не верите, в книге прочитайте…

- Тут кругом видна Белая, - хмуро сказал мальчик и повернулся к товарищам: - Пойдём, ребята, нечего с ними попусту время тратить!

Но Фатыма загородила им дорогу.

- Нет, мы вас так просто не отпустим, - решительно заявила она. - Если вы храбрые и никого не боитесь, то проводите нас, пока мы ищем дом Аксакова.

Мальчики отошли в сторону и стали совещаться.

- Ладно, так и быть, проводим, - пообещал лобастый.

И всё-таки нам не удалось отыскать дом писателя. Зато мы познакомились с новыми мальчиками и пригласили их в гости в «Большой оркестр». Они обещали. А я подумал, что лобастому понравилась Фатыма: уж очень он сопел, когда смотрел на неё.

Обратно мы шли пешком и очень устали. Маня натёрла ногу и хныкала.

- Аксаков, наверно, никогда не плакал, - сказала ей Зуляйха.

- Он не носил ботинки, которые жали, - попыталась оправдаться Маня. - И не натирал себе пальцы.

Но Фатыма не простила ей её слабости.

- Маню больше брать не будем, - сказала она. - Пусть сначала выработает у себя характер…

Я не стал защищать Маню: ведь это, наверно, она выдала Фатыму.

Прошло окаю месяца с тех пор, как девочки перестали играть с Люцией, и все как-то привыкли к её отсутствию.

Между тем Люции исполнилось двенадцать лет. Об этом знали все девочки. А надо сказать, что Фатыма в особую тетрадку записала дни рождения всех подруг. Это делалось для того, чтобы обставить эти дни, как праздники. Все девочки должны были написать поздравительные письма и опустить их в почтовый ящик на дверях квартиры. Всем приятно получить сразу десять или двенадцать писем.