Владимир Добряков - Две строки до востребования

Когда Гринька, приятно смущенный такими словами, протиснулся к двери, где на придвинутом столе возвышался кинопроектор, Аркадий Федорович спросил:

— А Валентина Петровна разве не будет?

— Собиралась она… — потупился Гринька. — Да где-то задержалась. Придет. Я записку оставил.

— Тогда что же, подождем немного?

Вопрос Костиного отца был обращен к нему, Гриньке. Аркадий Федорович словно ждал от него ответа. Гринька тотчас вспыхнул, сказал, точно приговор на суде вынес:

— Семеро одного не ждут. Сама виновата. — И вдруг, остро пожалев свою непутевую, забывчивую мать, добавил: — Могли и срочно в рейс ее послать. Если кто, например, заболел.

Гринька обманывал себя. Если бы мать срочно вызвали в рейс, она бы сама записку ему оставила. Хоть два слова, а написала бы. И платье выходное, в клеточку, не надела бы. Но в эту минуту Гриньке так хотелось, чтобы мать действительно оказалась сейчас в поездке. Разве не может у них там кто-нибудь заболеть?..

— Костя, выключи свет, — распорядился Аркадий Федорович и в наступившей полутьме, когда сразу все стихли, пояснил: — Наш фильм называется «Один плюс один плюс один равняется три». Но не просто три, а с восклицательным знаком. Звукового сопровождения в картине нет, так что шуметь разрешается.

Зрители дружно рассмеялись, и на стене, где был натянут полотняный экран, высветился широкий прямоугольник. И вот в углу прямоугольника появилась единичка — жалкая, одинокая, стояла она косо, будто упасть собиралась. Затем в противоположном углу показалась другая. Эта была совсем несчастная — лежала без сил набоку. За ней объявилась и третья. Тоже хороша: вверх ногами стояла. Но вдруг что-то случилось: единички ожили, выпрямились, встали друг за другом и словно взялись за руки — это плюсики между ними возникли. И тут же, после знака равенства, выросла цифра «3». А за ней, как командир всего войска, пожаловал восклицательный знак. Здесь, мол, я, на месте. Держите равнение на меня!

Эти ожившие молодцы-единички развеселили ребят. Но еще смешнее было, когда прочитали на экране, что «хулигана злодея» играет заслуженный артист двора Гриша Швырев.

Сам Гринька, сидя возле стрекотавшего аппарата, не мог сообразить — смеяться вместе со всеми или же, наоборот, сохранять невозмутимый вид. Но, ощутив на плече руку дяди Аркадия и увидев, как тот приятельски подмигивает ему, Гринька расплылся в улыбке.

А новые титры уже информировали, какие артисты играют «трусливого мальчика», «робкого» и «хорошую девочку с бантиками». Заключительный титр сообщал, что фильм снят на дворовой киностудии «Дружба».

А потом Гринька словно отключился и уже плохо что-либо понимал. Особенно в первые минуты. Видеть самого себя бегающего со страшным лицом, махавшего кулаками, дымящего папиросой было настолько удивительно, даже невероятно, что он сидел будто оглохший, онемевший, будто и дышать перестал.

Но вот ошеломление схлынуло, и он начал различать звуки, осмысливать происходящее на экране. И странно: Гринька, сидевший сейчас на табуретке, негодовал на Гриньку, который на экране безжалостно топтал крепостную стену с башенками (а перед этим Симка так старательно, ползая на коленках, лепил ее из песка). И вместе с ребятами сочувствовал ни в чем не повинному Косте, когда хулиган Гринька в три прыжка догнал его и так толкнул, что тот совсем натурально грохнулся на песок.

Да, велика сила искусства! Попробовал бы кто-нибудь посмеяться над Гринькой! Несдобровать бы тому. А тут смеются взахлеб.

В конце фильма злодей все-таки получил по заслугам! Трое слабеньких и обиженных объединились и проучили нахала. Пока обидчик сладко спал, выдувая губами пузыри, ребятишки вырыли яму и наносили в нее воды. А сверху палками и бумагой накрыли яму, песком замаскировали. И снова принялись за дело. Проснулся злодей, видит — опять эти слабаки работают. Больше прежнего понастроили. Разбежался он и кинулся животом на дворцы и улицы, чтобы враз все порушить.

Тут и грохнули зрители. Угодил злодей в яму, лишь вода фонтанами брызнула!

И экран погас, и свет в люстре Костя включил, а веселье не умолкало. Давясь от смеха, все, буквально все ребята смотрели на Гриньку, даже пальцами на него показывали. И нисколько не было ему обидно. Ведь и правда смешно. Так ему, злодею, и надо!

А потом все хвалили Гриньку. Жали руку. Поднимали большой палец. А Леночка подбежала, запрыгала и в ладоши захлопала:

— Ты теперь у нас заслуженный артист двора!

Лидия Ивановна отдернула на окне штору, и в комнату ворвался еще яркий уличный свет. Зрители начали собираться домой.

Аркадий Федорович подозвал Гриньку.

— Привет передавай матери. Жаль, что не пришла. Посмотрела бы на своего артиста. А сыграл ты хорошо. Молодец!.. Ну, а не забыл — завтра в цех ко мне собираемся?

— Помню, — кивнул Гринька. — Только завтра ведь воскресенье. Разве завод по выходным работает?

— Обязательно. У нас непрерывный процесс. Слышал о таком? Домны, конвертеры, электропечи, прокатные станы работают день и ночь. Их нельзя останавливать. В субботу, в воскресенье, в любой праздник выдают металл… Так не забудь: к девяти часам приходи…

А передняя все еще гудела голосами и смехом. У кого-то затерялся ботинок, кто-то по ошибке пытался надеть чужие кеды, а они не лезли на ногу. Наконец шумная ватага выкатилась во двор.

Домой идти Гриньке не хотелось. Обида на мать еще жила в нем, будто острым коготком царапала. Как же она забыла? Не пришла! А вот ребята, чужие, даже не из его класса и живут на других улицах, не поленились, пришли. Гринька недобрым взглядом окинул свой балкон на восьмом этаже и в окружении ребят зашагал дальше. Держась к нему поближе, тут же вышагивал и Симка. Ему, остававшемуся обычно в тени и не избалованному вниманием сверстников, сейчас было необыкновенно приятно и лестно ощущать свою значительность. А поскольку друг его и коллега по съемкам фильма Гриня был в эти минуты отчего-то мрачен и не очень расположен к разговорам, то Симка инициативу взял на себя. Да и ребята были свои, одноклассники.

Выйдя на гудящий от машин проспект, ребята с удовольствием попили лимонной газировки из автомата (хотя и вечер спустился, а прокаленная солнцем каменная улица еще дышала жаром) и стали прощаться. Игорь Пахомов, тряхнув поочередно обоим друзьям руку, сказал: «Ну, бывайте здоровы, заслуженные артисты! Желаю успехов!» Вслед за ним и остальные ребята радостно подмаргивали: «Пока, артисты!»

— Так, наверно, теперь и пристанет к нам — «артисты»! — очень довольный и ребятами, и разговорами, и самим собой, радостно засмеялся Симка.

— Пусть себе называют! — Гринька беспечно махнул рукой. — «Биологом» прозвали, теперь еще «артист». Пусть. — Он посмотрел на освещенные витрины магазина по другую сторону улицы и предложил: — Сходим? Спичек надо купить.