Владимир Добряков - Взлетная полоса

Олег, уткнувшийся в журнал, недовольно заерзал в кресле. Такая «развернутая программа» его, видимо, не очень устраивала.

— Галочка, это что же, и на танцы не попадем?

— Успеем, — беспечно ответила она и принялась разрезать в картонной коробке торт. — Надюшенька, с розочкой?

— Восьмой час, между прочим! — И Олег приподнял руку с часами. — В кино не пошли, на танцы опоздаем.

— А кто виноват? Ты же не предупредил, что придешь. А я гостей ждала. Дорогих гостей.

Парень хмыкнул:

— Дорогих!.. И сколько я, между прочим, еще должен буду ждать?

От этих слов мне стало не по себе.

— Если так не терпится, можешь пойти один.

— Что значит один? — Олег потрогал узел ярко-желтого галстука. — Странно рассуждаешь, между прочим. Я же к тебе пришел. Специально. И приглашаю, между прочим, на танцы тебя. А не кого-то.

— Спасибо, Олежка. — Галя качнула каштановыми кудрями и даже ладонь к груди приложила. — Ценю внимание. Олежка, у тебя сигареты не кончились?

— Целая пачка. Только начал, между прочим.

— А ты купи все-таки еще. Прогуляйся до гастронома. И не очень спеши. Вышагивай, как солдат королевского караула у лондонского дворца. Не видел по телевизору этих роскошных молодцов?

— Ох, Галчонок, дождешься ты у меня! — Олег поднялся с кресла. Я невольно отметил, что он высок и статен. Парень насмешливо добавил: — Не купить ли для такой уважаемой компании чего-нибудь, между прочим, крепенького?

— Перебьемся! — в тон ему ответила Галя. — Но если уж готов сорить деньгами, то купи, между прочим, и коробку спичек себе.

Хоть и здорово его поддела Галя и это было по-настоящему смешно, только все равно я даже не улыбнулся. До улыбок ли! Галочкой называет. Она его — Олежка. Сидит как у себя дома, на танцы приглашает. Ясно: друга завела. Противный какой-то. Одно и повторяет как попугай: «Между прочим, между прочим». Пижон несчастный! Пижон-то пижон, а ей, наверно, мил. Хотя и подсмеивается. Может, про Валеру ничего говорить не нужно? Живет, мол, работает…

Олег надел черный кожаный пиджак и сказал:

— С дорогими гостями на всякий случай прощаюсь.

Когда дверь захлопнулась, Галя молча распечатала пачку чая и насыпала его прямо в чашку.

— Плоховато у нас с посудой. Был чайник, да Марина кокнула без меня… Вот, — обведя взглядом комнату, добавила Галя, — живем здесь с Мариной. Не ссоримся. Тепло. Солнышко по утрам. Радио слушаем. Марина в раскройном цехе работает…

Мне подумалось: Галя все это говорит, чтобы не говорить об Олеге. Видимо, ей было неудобно за него, что так расфранчен, неприветлив и важен.

— А ты тоже в восьмом классе учишься? — словно радуясь новой теме, обратилась она к притихшей Наде.

— В восьмом. Только в другой школе.

У меня сжалось сердце: когда мы шли сюда, у Нади было совсем другое настроение. Это все Олег. А следовало ли нам вообще приходить?

— Молодежь! — встрепенулась Галя. — Что-то закисли, смотрю! Ну-ка, рассказывайте, что стряслось? Поссорились? Бориска, признавайся: обидел Надю?

— Что вы! — вступилась за меня Надя. — Боря никогда не обижает меня. Даже смешно.

— Это я знаю, знаю, — улыбнулась Галя и налила в мой стакан заварки. — Бориска у нас рыцарь. Не чета некоторым…

О ком она подумала? О Валере или о своем пижонистом Олеге? Все-таки, видимо, имела в виду моего брата, потому что следующий Галин вопрос был о нем:

— Как поживает Валерий?

Мы встретились с Надей глазами. Будто спрашивали друг у друга — говорить? Наше замешательство тотчас насторожило Галю. Но подумала совсем о другом:

— Не бойтесь, — она сдержанно засмеялась. — С нервами у меня полный порядок… Он женился?

Теперь не сказать было невозможно. И все же я тянул. Сказала Надя. Проговорила, не поднимая глаз:

— С Валерием большое несчастье.

— Что с ним? — Нож в руке Гали звякнул о блюдце. Она тревожно повторила: — Что с ним?..

Галя слушала, уронив бессильные руки перед собой, ни разу не прервав наш сбивчивый, некороткий рассказ. Лишь в конце, когда Надя сказала о том, как Валерий порвал, а затем вновь склеил фотографию, она медленно из стороны в сторону замотала головой и выдохнула, как стон, как боль, что накопилась в ней:

— Ах, Валерий, Валерий…

Галя поднялась со стула, открыла форточку и, словно нас не было в комнате, стала ходить от окна к двери и обратно. Глаза ее были сухи, руки крепко сцепила на груди. Мы сидели молча, понимали: всякие слова в эти минуты — лишние.

— Так что же торт не едите? — неожиданно и почти спокойно спросила Галя. — Для вас купила. — И опять заходила по комнате, уже не обращая внимания, едим мы торт или желтые кусочки с розовым и коричневым кремом все так же, нетронутые, лежат на блюдечках.

За дверью кто-то слышно прошел по коридору, и я испугался, что сейчас может постучать Олег.

— Галя, мы, наверно, пойдем уже?

— А как же чай? — Галя присела к столу, разлила по чашкам остывший чай и стала пить. Она и кусочек торта съела. И нам ничего другого не оставалось, как последовать ее примеру. Бледность с лица Гали сошла, щеки порозовели, лишь глаза были грустными и неподвижными.

— Боря, — сказала она, — я завтра приду к вам. Вечером… Валерию ничего не говори…

Вышли мы от Гали с тяжелым и смутным чувством. И жалко было ее — нерадостную весть принесли в дом, и в то же время было как-то обидно. Действительно, крепкие нервы — быстро успокоилась. Видно, и правда вся в бабушку. А тут еще противный Олег у входа встретился. Похоже, был слегка навеселе. Оглядел нас усмешливым взглядом.

— Нагостевались? Ну и гуляйте себе. Привет!

На остановке ждали автобуса минут пятнадцать. И когда он подошел, то едва втиснулись в передние двери. Разговаривать в тесноте было неудобно, да и о чем разговаривать? Притиснутый к Надиному боку, я ощущал ее тепло и тихонько дул на выбившуюся из-под берета прядку волос. Волосы щекотали ей кожу, и Надя, будто сердясь, шаловливо косила на меня уголком глаза. А когда стало свободней, шепнула:

— У-у, мучитель! Инквизитор!

— А ты не самая лучшая на свете шпионка.

— Пусть не лучшая. — Надя уже не шутила. — Но, Боря, ведь все равно мы должны были пойти и рассказать. И, знаешь, мне отчего-то кажется, что Галя придет не для того, чтобы сказать «добрый вечер».

— Это завтра, — вздохнул я. — А сейчас?.. Пойдет на танцы? Ведь может пойти… Противная физия у этого Олега!

— Не злись. Лицо у него как раз симпатичное.

— Что! Он понравился тебе?

— Мне?! Ну, Боря, скажешь! Он противный, нахальный, самонадеянный и, по-моему, не очень умен. А лицо тем не менее симпатичное. И фигура хорошая.

Я непримиримо пожал плечами.

— Все равно не понимаю. Галя же умная, деликатная. А вот, видишь, дружит с ним.

— Мы, наверное, многого еще не понимаем, — по-взрослому проговорила Надя.