Юлия Кузнецова - Первая работа. Испания

После экскурсии Рикардо потащил нас в какое-то «нетуристическое место», где готовили «самую вкусную в Испании паэлью». Это оказалось совсем крошечное кафе. Там было всего три столика и огромная барная стойка, за которой сидели пожилые испанцы и пили кофе из стеклянных стаканчиков. Мы сдвинули два столика из трёх вместе, но всё равно за ними не поместились, и Марина взгромоздилась на колени к Рикардо. Однако тот аккуратно, как обезьянку, с которой фотографируются в цирке, пересадил её обратно на пластиковый стул и принялся обсуждать с пожилой официанткой тонкости приготовления паэльи.

— Только о еде и думает, — недовольно по-русски сказала Марина. — Может, у него глисты?

Она расхохоталась.

— Всё равно он классный, — прищурилась Марина. — Надо заставить его купить мне пару платьев.

Я молчала, пребывая в унынии. Испанский язык, который так легко дался мне вчера в клубе, ускользал… Как зелёное стёклышко, которое посчастливилось найти на берегу моря. Вот оно у тебя в мокрой ладони, а вот его — р-раз! — и слизнула волна.

Вскоре внесли паэлью — огромную шипящую сковороду, из которой торчали хвосты креветок и ещё каких-то непонятных морских существ. Рикардо тут же положил себе большую порцию. А Бенисьо взял мою тарелку, наполнил её жёлтым рисом, овощами и креветками, стараясь, чтобы я попробовала всё. Я осторожно зачерпнула ложкой рис, поднесла к губам.

— Осторожно, горячо!

Бенисьо опоздал. Я ойкнула, дёрнула рукой, рис просыпался мне на колени. Сегодня на мне снова была синяя юбка Марининой старшей сестры, но, к счастью, я надела длинную серую футболку, и досталось ей, а не юбке. Хотя всё равно обидно. Жирное пятно на видном месте… И футболка любимая. И во рту всё горело.

«Так мне и надо, — подумала грустно я, — теперь у меня есть веская причина для молчания — обожжённый язык».

На город спускался вечер, сиреневый, дымчатый, шумный, полный музыки и огня, пламеневшего в лампах у входов в рестораны. Люди смеялись, люди болтали. Все болтали! Подружки, друзья, влюблённые, официанты, спортсмены на велосипедах, даже маленькие дети, которые вроде ещё не должны уметь говорить. Но даже они что-то лепетали матерям, а те ворковали в ответ. Все говорили, кроме меня.

Рикардо, который наконец наелся, предложил отправиться в клуб. На этот раз — какой-то восточный, полутёмный, где пахло сандалом, а гости, развалившись в огромных креслах цвета лаванды, курили кальян. Музыка там была громкая, с арабскими мотивами. Как танцевать под такую — непонятно. Я поделилась этим с Мариной.

— Что тут непонятного? — изумилась она. — Танец живота!

Она была довольна: ей удалось заставить Рикардо купить ей самый дорогой коктейль — «Corazón espinado», что в переводе на русский означало «Раненое сердце». Мне же Бенисьо купил орчату — напиток из орешков со смешным названием «чуфа». Помню, как мы веселились на занятии испанским с Беатрис, когда она принесла нам статью про эти орешки. Я тогда ещё загадала обязательно попробовать когда-нибудь в Испании такой коктейль. И вот я сижу перед стаканом с кремовым пенистым напитком, и он меня совсем не радует…

— Расскажи мне о России, — вдруг попросил Бенисьо.

— Давай лучше я? — томным голосом предложила Марина. — У нас по улицам ходят белые медведи и играют на бала…

— Извини, Марина, — вежливо прервал её Бенисьо, — но меня интересует мнение Марии.

— Вот страшила мудрый! — брякнула Марина по-русски и побежала на танцпол, где её уже ждал Рикардо с двумя голубоватыми «Ранеными сердцами» в руках. Я поглядела ей вслед и вздохнула.

— Она бы лучше рассказала. Я ещё не говорю по-испански так хорошо, как она.

— Ты замечательно говоришь, — убеждённо сказал Бенисьо, складывая из салфетки тюльпан.

Так и сказал: admirablemente. «Восхитительно», «великолепно»…

И я наконец улыбнулась, забыв о том, как обожгла язык, как дала обет молчания. Отпила орчаты, холодной, пахнущей корицей и ещё чем-то душистым, и принялась рассказывать о России. О том, кто мои родители, какие вузы у нас есть, о Дане, конечно, о еде, даже о нашей даче немного рассказала. Говорила я с ошибками и паузами. Бенисьо иногда поправлял меня, помогал подобрать слова, но ни разу не позволил себе улыбнуться моим ошибкам или сказать какую-то колкость. Он по-прежнему был серьёзным до занудности, но сейчас меня это не раздражало, а успокаивало.

Ночью я долго не могла заснуть. Всё ворочалась и прижимала к губам тюльпан, который свернул из салфетки мой друг. Но думала я не о нём, а о том, что, похоже, нашла философский камень. Теперь главное — не выпускать его из рук…

В понедельник я проспала урок грамматики!

Сама не знаю, как так вышло. Я поставила будильник на шесть утра, чтобы повторить перед выходом тему причастий. Правило их образования было мне известно, но Росита показала, какие бывают исключения, и даже записала на доске поговорку, чтобы легче их было выучить. Я собиралась её зазубрить — люблю такие штуки. В пятом классе учительница русского сказала нам, что «винегрет» — это «веник наоборот», и я до сих пор это помню и ни разу не написала «винегрет» неправильно…

Тьфу! Какой винегрет! Бежать мне надо быстрее! К Росите не успею, но прогулять урок Исабель казалось немыслимым. Хотя больше всего мне сейчас хотелось завалиться обратно в кровать и спать, спать, спать… Голова была тяжёлой. Я огляделась и поняла, почему проспала: солнце сегодня не заглянуло ко мне сквозь решётчатые ставни. Я приоткрыла их и выглянула на улицу. Ого! По небу бродят тёмно-серые тучи, сильный ветер кружит листья и сухие плоды платана, вот-вот пойдёт дождь…

Вот уж не думала, что в Испании бывает пасмурно. Интересно, что там на море, шторм? Как хочется сбегать и посмотреть… Но Исабель!.. Нет, нет, нужно собираться. Надену, например, любимую серую футболку.

Тут я вспомнила о том, как вчера уронила на колени рис. У-у-у! Опять мне не везёт. Любимая футболка грязная, и вот эта футболка тоже, и эта…

Я перестала рыться в комоде, осознав, что у меня не осталось ни одной чистой футболки! Как же так? Ну да, понятно, дома за этим следит мама. Нет, я, конечно, доношу свои вещи до корзины с грязным бельём, да и машину могу включить, а потом вещи развесить, но мама сама любит стирать, группировать бельё, подбирать режим, и я обычно в это таинство не вмешиваюсь.

Что же надеть? Длинную кофту с рукавами? Или футболку с пятном? Я размышляю пару секунд и делаю выбор в пользу любимой вещи, надеясь, что пятно как-то можно прикрыть руками.

Бегу в ванную, но там занято. Судя по приоткрытой двери в комнату Хорхе, там именно он, сеньор Рибаль. Я заглядываю на кухню. Сегодня на завтрак заготовлены бутерброды: с сыром и ветчиной. Отлично, бутер можно схватить с собой. Бросаю взгляд на часы. Как долго полощется в ванной Хорхе!