Владислав Бахревский - Ты плыви ко мне против течения

– Мы Ласточкины.

Посмотрела дама на парнишку, и краска ей в лицо кинулась: Саша и Саша. Она и спроси:

– Ты Саша?

– Саша.

– А отец… Отец твой здесь?

– Дома… Видите, строимся.

– Ах да!

– Отец печку кладет. Он у нас всё сам: и по плотницкому, и по печному делу.

Тут Веронику в бок, где сердце-то, будто теленок малый боднул. Подняла она глаза, а в окошке кепка, перемазанная белилами, а под кепкой… Не разглядела как следует: отпрянул человек от окошка. Вероника думала: вот выбежит. Никого.

– Позовите, пожалуйста, Александра Веспасиановича, – сказала она, ни капельки не споткнувшись на трудном отцовском отчестве.

– Вероника, а ну сбегай за отцом! – крикнул Саша.

Дама увидела, как из-за колодезного сруба вышла белоголовая синеглазая девочка, уставилась на приезжую – и ни с места. Тетя Вероника подошла к калитке, угостила тезку шоколадкой, и та, получив свое, умчалась. Она тотчас и возвратилась.

– Папеньки нет! Он к лесу чего-то шпарит!

Саша шлепнул девчонку, ласково впрочем, и сам пошел, вернулся смущенный.

– Нет отца.

– Когда у вас обратный самолет? – спросила дама.

– Слетает в соседнее село и, если пассажиры есть, сядет.

– Ах, вот как!

Дама украдкой как-то поглядела на окошко Прасковьи Солнышкиной, а там белый платочек, и что-то маленькое, доброе будто помахало ей. Вероника отдернула глаза и пошла быстро на аэродром.

Погода стояла чудесная. Ждала самолет Вероника на аэродроме, на зеленом лугу. Она села над рекой на скамейку и глядела на леса, на желтые поля цветущей семенной капусты, на ребятишек, отвязавших лодку и отважно поплывших куда-то… И когда в небе загудел самолет, вдруг по лесу разнеслась и горестная, и сладкая, как весенний березовый сок, песнь рожка. Ах, встрепенулась дама! Ах, заметалась! И как же она плакала, когда грохот авиационного мотора убил песню…

Она так и не улетела. Самолет ушел без нее. Она стояла на берегу, высокая, стройная, и ждала… Никто к ней не пришел, и рожок не запел больше. И когда солнце стало опускаться, дама пошла тропинкой в Сандогору, на вечернюю «Ракету», которая до города добегает за три часа… Уже возле Сандогоры ее перепугал, раздавил рожок. Она кинулась было на звук, но тотчас и спохватилась… Это чей-то мальчик играть учился…

Жила-была Колючка. На самом-то деле не колючка, а девочка.

У девочек от злых мальчишек какая защита? Заплакать, позвать на помощь, завизжать. Колючка ничего этого не умела. Она принимала бой и дралась до первой крови.

В общем, Колючка была герой, и мальчишки, конечно, этого не могли ей простить. Досадить Колючке можно было одним-единственным способом – обидеть какого-нибудь бродячего бобика или такую же ничью кошку.

– Идет!

Мальчишки пускали из-за угла собаку, привязав ей на хвост пустую банку. Банка громыхала, собака, не помня себя, улепетывала в степь, и за ней вдогонку тотчас устремлялась Колючка-избавительница.

Животное, обиженное человеком, человеку не доверяет. Случалось, собаки кусали Колючку. Она потом долго ходила под улюлюканье мальчишек в приемный покой. Как известно, после собачьих зубов врачи назначают ровно сорок уколов.

– Не смей дружить с этой опасной девчонкой! – приказывали мамы дочкам. – Посмотри, какого драного котенка она опять подобрала! Тут и заразу немудрено схватить.

Сквер возле дома Колючки был украшен бассейном. Но из затеи архитекторов прока не вышло. Дно бетонной ямы – выгребай ее не выгребай – всегда было заполнено битыми бутылками, консервными банками, и вообще чего-чего тут только не было!

Однажды целую неделю шел дождь и залил бассейн до краев.

– Поглядим, кого Колючка больше любит, кошек или все-таки себя! – сказал приятелям один дрянной парень.

Он дождался, когда девочка вышла из дома в нарядном платье, и швырнул на середину бассейна котенка да еще и крикнул:

– Эй, Колючка! Спасай!

Колючка подбежала к бассейну и замешкалась. Прыгнуть нельзя – обязательно порежешь ноги. Она встала на коленки, плюхнулась животом в воду и поплыла.

Котёнка успела спасти, а вот платье погибло. Оно не только намокло и выпачкалось, но и порвалось. Выбраться из бассейна было трудно. Вцепившись руками в барьер, девочка подтягивалась, сил не хватало. Да и вода была мерзкая, мутная, ржавая…

Спасенный котенок убежал, а Колючка, отжимая с подола воду, села на краешек скамейки, чтобы хоть немного прийти в себя.

На скамейке отдыхали девочки из их дома. Одна из них тотчас поднялась и сказала:

– Идемте подальше от нее. Еще подумают, что она наша подруга.

– Нет, – возразила другая девочка. – Пусть лучше сама уйдет. Из-за какого-то шелудивого котенка она полезла в эту провонявшую воду. Иди отсюда, твое место в бурьяне!

Колючка поднялась и ушла в степь.

Маки уже сходили, но им на смену распускались фиолетовые шары татарника. Стебли у татарника мощные. Каждый лист – гроза. В иглах и иглищах. А цветы нежные, пушистые, как птенчики.

Колючка дотрагивалась до цветов рукой и говорила:

– Здравствуйте!

Она никак не могла разгадать одну загадку.

Летом татарник засыхал. Она носила в степь воду, но солнце было сильнее. Девочка все же не оставляла колючек в беде. Приходила, сидела возле них и нет-нет да и спрашивала:

– Ну скажите, это вы расцветаете весной? Или это уже другие колючки? А может, это ваши дети?

Ей казалось, весной колючки ее узнаю́т. Она приходит к ним в степь, и цветы радуются ей. Это ведь видно! Видно, когда цветку хорошо, а когда нехорошо.

Загадку свою она так и не разгадала.

Прошли дни, прошли годы…

Девочка стала девушкой, но её по-прежнему звали Колючка.

Однажды город приготовился к большому празднику. Все устремились в парк на берегу моря, где под открытым небом должен был состояться великолепный бал. А Колючка шла в другую сторону… В степь…

Села она возле своих ненаглядных страшил, села и сказала:

– Ах, колючки, колючки! Не знаете вы моей горести.

И вдруг колючки расступились перед ней. Она шагнула в их круг и увидела… А вот что она увидела, и не знаю. Я колючек не поливал, не жаловал любовью. Я обходил их стороной.

Знаю другое: Колючка словно заново родилась! Прошла она по городу, такая гордая, такая загадочная и прекрасная, что от нее глаз отвести не могли. В волосах у нее был цветок татарника.

Многие девицы тотчас кинулись в степь за колючками, да только руки покололи: не дались им колючки, никак не дались.

На том празднике гостем города был очень знаменитый и очень молодой космонавт. Он тоже не мог глаз от Колючки отвести. Перед космосом не робел, а вот когда подошел к Колючке пригласить ее на вальс, голос у него дрогнул.