Большое сочинение про бабушку

Перед большими праздниками стены и печку подбеливали. Известь вместо краски и обоев тогда была. Ее у нас же на горе и добывали. Бросаешь в ведро с водой камень белый, водой заливаешь — шипит. Берешь кисточку из ковыля, который вокруг деревни рос, и ровненько белишь. Да, не в магазин ходили за нужными вещами, а за деревню. Травинки-ковылинки прилипают к стенам, рисунки получаются, если пофантазировать. Спросонья на них интересно глядеть, истории придумывать.

Последний штрих — полотенцем красивым украсить зеркало. Но это не только для красоты делали, помнишь Алису в Зазеркалье? Чтобы из зазеркального мира никто к тебе не выскочил, и вешали полотенца с красной обережной вышивкой. Хотя, если кого спросишь — зачем, ведь пыль на полотенце собирается, отвечали: для красоты. В другие миры верить стало нельзя, поэтому и забывалось, отчего такие привычки. Например, после заката мусор из дома не выносили. Если кто из родственников уезжал, в доме пол не подметали, пока он до места не доберется. Уборку начиная, платок на голову надевали. А были дни, когда ни в коем случае нельзя было прибираться. Такие дни все любили.

Вечером в субботу, после уборки, обязательно баня. По всей деревне баньки дымят. Банный дым ни с каким не спутаешь. Березой пахнет. Всегда, пока я маленькая была, мама в конце мытья выливала на меня ковш чистой прохладной воды и говорила: “Как с гуся вода, так с тебя худоба”, — и потом скорее одеваться. Бежишь по улице до дома, если зимой, то от тебя пышет жаром, как от паровоза. У крыльца тормознешь, в небо посмотришь. Звезд столько, что от удивления плакать хочется. Думаешь: не может быть, чтобы на какой-нибудь из них кто-нибудь не жил. Бог не бог, а хоть кто-нибудь. В доме чисто. Ты чистый. Небо чистое.

В субботу вечером мне хотелось скорее заснуть, чтобы воскресенье пришло. Утром в воскресенье просыпались от запаха блинов. Спускаешься с полатей, умылся и сразу за стол. И весь день можно бездельничать. Только кур с утками накормишь, яйца соберешь, воды из колодца принесешь, золу из печки выбросишь, летом — корову встретить сходишь на околицу. Если зима — дров и кизяков в избу наносишь. Да, делать кизяки — это тоже было отдельное большое дело и для детей, и для взрослых. Ничего не выбрасывалось, все в дело шло. Даже навоз. Из навоза и соломы кизяки месили, лепили, высушивали. А потом печи топили. Переделаешь дела — и в гости к подружкам или на улицу играть.

Телефон! Тебе Иришка, наверное, звонит. А у нас телефонов долго не было. Просто идешь, к кому тебе надо, в окошко стукнешь…

***

Иришка сегодня у меня ночует. У Иришки нет братьев и сестер. У меня тоже. Мама говорит, что ей хватает меня одной. У бабушки в семье было шесть детей, но два умерли, и даже бабушка Макрида не помогла. Мне иногда очень хочется брата или сестру. И тогда мне разрешают пригласить в гости Иришку. Это здорово. Можно вместе играть в карты или на компьютере, а потом шептаться полночи. Почему-то ночью секреты интереснее рассказывать, чем днем. А еще страшные истории можно сочинять. Нам родители не разрешают ужастики смотреть, поэтому мы сами придумываем про ведьм, вампиров. Или про пирожки с ногтями. Только это сначала страшно, а потом смешно, мы же знаем, что это неправда.

— Бабуль! — зову я. — А вы в детстве друг другу страшные истории рассказывали?

— Еще какие, — кивает бабушка. Она заходит в мою комнату, в руках вязание. Бабушка сама нам носки вяжет из моих старых шерстяных кофт. Хотя сейчас в магазине можно любые вещи купить.

— Про скелеты рассказывали?— спрашиваю я.

— Что же можно страшного про скелеты рассказать, они же не живые… Мы про войну рассказывали. Вот это было страшно. Когда живые люди живых людей уничтожали. А еще про волков. Их вокруг деревни много водилось. А самая страшная история — это про волков и про войну вместе. Про моего папку.

— Расскажи, — просим мы с Иришкой. В комнате у нас, для большего страха, темно. Бабушка садится на край моей кровати. Вязать в темноте нельзя, но она не сидит просто так, а разглаживает мою простынку, поправляет одеяло и рассказывает:

Про самый большой страх

Вечером мы с братьями укладывались на полатях. А родители спали на кровати. Папа ее сам сделал.

У нас было радио, и мы перед сном слушали концерт или “Театр у микрофона”. Но иногда радио барахлило, и тогда было гораздо интересней. Мы друг другу начинали рассказывать страшные истории. Или просили папку рассказать. Мама рассказывать не любила. Она только песни нам пела. Конечно, веселые истории тоже рассказывали, но страшные больше запоминались.

Мой отец, твой прадед, родился на Волге, в деревне Эбенфельд. В переводе — Ровное поле. По национальности он немец. В их деревне даже не говорили на русском. И в соседних деревнях тоже. Потому что здесь была Поволжская немецкая республика. Раньше у нас страна была совсем другая. Называлась Советский Союз. У нас было много республик: Украинская Советская Республика, Белорусская, Таджикская — много-много народов в Советском Союзе жило. Границ не было. Как сейчас в Европе, так и у нас было. Вот и немцы тоже жили. Рядом с ними в своих деревнях жили русские. В своих — украинцы. Хочешь — живи сам себе, хочешь, приходи в гости к соседу. У нас в стране знаешь сколько народов живет? Больше 170. Кто-то на своих землях с самых древних времен. А кто-то не так давно. На Урале или на Алтае русские совсем недавно поселились. Когда-то царица Екатерина, она ведь родом тоже из Германии, пригласила в Россию немцев. Земли на всех хватало, а рабочих рук всегда было мало. Но вот началась Вторая мировая война. Германия напала на Советский Союз. Сталин — главный в стране он тогда был, испугался, что поволжские немцы будут помогать фашистам, раз они им родственники и с ними на одном языке говорят. Немцев назвали предателями и решили всех-всех срочно отправить подальше от фронта. Генриху — так твоего прадеда звали — тогда было 14 лет. Чуть старше тебя. Все были объявлены предателями, и старенький дедушка Теодор, и малышка Мария, и Генрих — самый веселый парнишка в деревне. В Ровнополье жило много людей. Большая была деревня. Со школой. Аккуратным заборчиком из камня обнесена, деревцами обсажена. Ведь эта земля родной им стала, как русским или украинцам Алтай, или тебе вот Урал теперь родина. Они там родились, мы — здесь, хотя наши предки и жили совсем в других краях. Где родился, там и пригодился.

— Через 24 часа за вами придет подвода, — объявили военные. — Взять самое необходимое. Дома на замки не закрывать. Скотину отвязать. Двери в сараях и ворота оставить открытыми.

Люди бросились собираться. А что собирать? Огороды неубранные, сентябрь стоял. В сараях животные, куры. Мама Генриха рыдает, обнимает коров. А все, что в избах, что с этим-то делать?