Марк Гроссман - Тайна Великих Братьев

— Остальное — нетрудно, — говорит Митрич. — От лужи до осины — в пять с половиной раз больше, чем от лужи до меня. Значит и дерево выше меня в пять с половиной раз. Помножим-ка сто шестьдесят пять сантиметров на пять с половиной. Сколько же это получится? Давайте на бумажке прикинем…

Все склоняются над листком.

— Девять метров с небольшим, — высчитывает Митрич.

— Сошлось ведь! — восклицает Сашок.

Мишка Губкин вдруг начинает хмуриться.

— Что такое? — спрашивает старик.

— А если рядом лужи нет или день тёмный? Тогда как?

— И тогда можно… Только об этом в другой раз.

Но Мишка уже разошёлся, ему хочется всё узнать сразу.

— Ладно, — соглашается Митрич. — Если солнца нет и лужи нет, сруби шест в свой рост. Воткни палку так, чтоб лёжа видеть и верх палки и макушку осины. Потом встань и от того места, где голова была, смеряй расстояние до комля осины. Это и есть высота дерева.

Мишка осматривает товарищей и спрашивает:

— Всем понятно?

Солнце уже высоко плавает в небе. Митрич хоронится под дерево, расстилает плащ-палатку и советует ребятам отдохнуть. Но те и слышать не хотят об отдыхе.

— Вольному — воля, — соглашается Митрич, — вы побегайте, а я вздремну маленько.

Великие Братья с торжественными воплями рассыпаются по берегу. Они находят стороны света, высчитывают высоту разных деревьев, ищут латук.

Лёшка кидает фуражку в воду и командует Стрелке. Собака кубарем слетает в волну, хватает фуражку и, выскочив на берег, со всех ног мчится к мальчишкам. Морда у неё весело оскалена, и кажется, что Стрелка беззвучно смеётся: «Пустяковое дело, хозяин. Я и потяжелее могу». Наконец, все устают и один за другим ложатся рядом с Митричем. Только Стрелка остается бодрствовать — нечистокровная сибирская лайка, сторож Великого Племени.

Первым поднимается Лёшка. Он вытягивает из мешка топор и идёт рубить сушняк для костра.

От стука Лёшкиного топора просыпается всё Племя. На этот раз — обед из гречки.

— Как бы у нас размазни не получилось, — беспокоится Лёшка, ссыпая в кипяток крупу. — С гречей это бывает.

— Не получится, — успокаивает Митрич. — Я зерно ещё дома пожарил.

— Очень вы намного вперёд думаете, — хвалит старика Лёшка.

Наконец, каша готова. Все вооружаются ложками.

Сашок старательно вылизывает ложку и думает про себя, что мать никогда в жизни не варила ещё такую чудо-кашу.

Пообедав и немного отдохнув, мальчишки одевают походные мешки. Митрич торопит: надо засветло дойти к ущелью и разбить лагерь для ночёвки.

— А мы обратно другой дорогой пойдём? — любопытствует Сашок.

— Можно и другой, только старой — лучше. Быстрее.

Великие Братья уже втянулись в походное житьё, да и мешки стали намного легче, — восемь вёрст до ущелья Племя проходит в два часа.

Выбрав место под защитой скалы, друзья быстро разбивают лагерь, кормят собаку и голубя и бегут за топливом.

Через полчаса на привале уже потрескивает костёр.

Подходит время ужина, и тут Митрич внезапно замечает, что у костра нет Мишки Губкина. Старик, волнуясь, расспрашивает ребят. Оказывается Мишка ушёл со всеми за хворостом и вот — не вернулся.

Все начинают громко кричать, свистеть, но из леса никто не появляется.

— Ну-ка, выстрели, Алексей, — просит Митрич.

Гремит один выстрел, другой, и потом на горы по-прежнему ложится тяжёлая тишина. Мишка как сквозь землю провалился.

— Вот что, ребятки, — тихо говорит старик, — вы ложитесь к огоньку и спите. А я поищу.

Мальчишки поднимают шум: они тоже хотят искать своего товарища, этого дурня Мишку Губкина.

Митрич сдвигает брови и, не повышая голоса, говорит:

— Я приказываю ложиться и спать. Понятно?

Великие Братья с удивлением смотрят на Митрича: выходит — железными могут быть слова у этого смирного и тихого человека. Митрич зовёт Стрелку и даёт ей понюхать Мишкин заплечный мешок.

— Ищи, Стрелка! Ищи, милая!

Собака несколько секунд крутится на месте и, повизгивая, бросается в темноту. За ней исчезает и Митрич.

Утром, открыв глаза, Сашок видит: рядом с Митричем безмятежно похрапывает Мишка Губкин. На радостях Сашок обнимает его и кричит: — Ура!

Все просыпаются.

Нашумевшись, мальчишки начинают ругать клюющего носом Мишку.

— Растяпа ты, растяпа! — гневается Сашок. — Учит тебя Митрич всему нужному, а ты, как маленький, теряешься. И кричали тебе и стреляли. Не слышал что ли?

— Слышал, — уныло признаётся Губкин. — Шёл-шёл к вам и всё равно сбился.

— Да ведь ночью костёр за шесть, а то и за восемь километров видно, — говорит Лёшка, — не за двадцать же вёрст ты убежал?

— За восемь, — передразнивает Мишка. — Это на ровном месте, тогда видно. А вы-то — в ущелье.

— Как же ты затерялся всё же? — интересуется Ванька.

— Не знаю. Набрал хвороста, пошёл обратно и не пришёл…

— Придёт он… — беззлобно говорит Косой. — Захотели от кошки лепёшки.

— Это с каждым может случиться, — приходит на выручку Митрич. — Считайте, у всех людей левый шаг короче правого. Человеку кажется — прямо идёт, а померяй — влево клонится. Иной взрослый охотник и тот кружит по ночам. Ну, ничего. Ошибся, что ушибся: вперёд наука.

Внезапно ребята замечают высоко в небе радугу. Яснее других видны в ней красные цвета.

— Хороший будет денёчек! — уверяет Иван Косой.

Но Митрич не разделяет радости мальчишек и озабоченно всматривается в небо, прислушивается к звукам. Заря, он заметил, была багрово-красной, солнце вылезло из притемнённых рваных облаков, совсем не слышно было жаворонков. Мухи вон какие-то сонные, муравьев почти не видно — хоронятся в своих домишках.

Нет, не к добру это!

Старик становится спиной к ветру и смотрит налево. Много лет назад заметил Митрич: пусть даже густые облака теснятся в небе справа от ветра, не сменят они погоду, не принесут худа. Только слева наплывает ненастье.

И верно — слева, вдали, тянется сейчас, растёт небольшая чёрная тучка.

— Вот что, — говорит старик, — давайте-ка быстрее собираться в путь. К дождю дело, к ливню.

Быстро увязав свой мешок, Митрич говорит Сашку:

— Пиши деду, чтоб ждал нас в полдень.

— Не прилетит твой Чубатый, — сомневается Мишка. — Отсюда до деревни под двадцать вёрст будет.

— На языке мозоли не натри! — обиженно бормочет Сашок.

В полдень, в пяти верстах от Сказа, Митрич разрешает сделать привал. Все сильно устали, без отдыха не обойтись, а торопиться надо. Надо!

Небо над головой белесоватое, мутное, низкое. Где-то по соседству из болотца вылезли лягушки, квакают во всё горло. С запада, северо-запада и юго-запада быстро движутся облака, густеют, нависают над головой. Ясно слышны дальние звуки, воробьи купаются в пыли, будто им теперь, перед дождём, не страшно перемазаться с ног до головы.