Сьюзан Кулидж - Что делала Кейти

В воскресные вечера дети исполняли папе и тете Иззи заученные в школе песнопения. Это было забавно. Все пели по очереди, и каждый старался исполнить свои любимые песни, такие как «На закате запад закрывает свои золотые ворота» или «Иди, когда засияет утро». Вообще воскресенье было для всех приятным и радостным днем, и для детей тоже. Но поскольку в этот день приходилось вести себя тише и спокойнее, чем обычно, в понедельник они были особенно живы ми и проказливыми. Радость жизни била из них ключом, как шампанское из только что открытой бутылки.

Следующий понедельник выдался дождливым, так что нельзя было играть ни во дворе, ни в саду, ни в «Райских кущах», где, как правило, и расходовалась вся избыточная энергия. Малыши, которые поневоле целый день торчали в детской, стали буйными и непослушными. Филли был не совсем здоров, и ему давали лекарство. Оно называлось «эликсир Про». Тетя Иззи его особенно любила и всегда держала под рукой. Снадобье хранилось в большой черной бутылке с наклейкой на горлышке. От ее вида детей бросало в дрожь.

Когда Фил перестал реветь и всхлипывать, игра возобновилась. Куклы, естественно, тоже заболели и среди них Пикери («Трусишка») — игрушечный желтый стульчик Джонни, с которым она обращалась, как с куклой. Когда Пикери заболел, Джонни обернула его спинку старым передником и стала класть вместе с собой в постель, не под одеяло — это могло кончиться неприятностями, — а рядом, и привязывала к столбику кровати. Теперь, как она объявила остальным, Пикери стало совсем худо и ему надо было дать лекарство, как Филу.

— Дай ему водички, — предложил Дорри.

— Нет, — решительно возразила Джонни, — оно должно быть черным и в бутылке, иначе не поможет.

Подумав немного, она тихонько прошмыгнула через коридор в комнату тети Иззи. Там никого не было, но Джонни знала, где хранится «эликсир Про» — в платяном шкафу, на третьей полке. Немного приоткрыв дверцу, она вскарабкалась на стул и достала бутылку. Дети пришли в восторг, когда она появилась с бутылкой в одной руке и пробкой — в другой. Весьма довольная, Джонни налила обильную дозу жидкости на деревянное сиденье Пикери, которое называла коленями.

— Так, так, мой бедный мальчик, — приговаривала она, похлопывая стульчик по плечу (то есть по ручке), — проглоти, мой хороший, и все у тебя пройдет!

В эту минуту в комнату вошла тетя Иззи и с ужасом увидела, как тонкая струйка чего-то черного и липкого стекает на ковер. Это было лекарство Пикери, которое тот не захотел глотать.

— Что это такое? — спросила она резко.

— Мой ребенок заболел, — с запинкой ответила Джон, показывая злосчастную бутылку.

Тетя Иззи слегка стукнула Джонни по макушке наперстком и сказала, что она очень плохая девочка, после чего та надула губы и немножко всплакнула. Тетя Иззи подтерла пятно и, взяв эликсир, удалилась в свою комнату, ворча, что «такие безобразия они творят только по понедельникам».

Невозможно передать, сколько еще проказ придумали дети в тот день. Под вечер из детской раздался пронзительный вопль. Когда домочадцы сбежались отовсюду, чтобы увидеть собственными глазами, что случилось, дверь в детскую оказалась запертой и никто не смог войти. Тетя Иззи кричала в замочную скважину, чтобы дети открыли, но из-за неумолчного визга она не скоро дождалась ответа. Наконец Элси, захлебываясь рыданиями, объяснила, что это Дорри закрыл дверь, а теперь ключ не поворачивается и они не могут открыть. Они что, останутся здесь навечно и умрут с голоду?

— Конечно, нет, глупое дитя, — успокоила ее тетя Иззи. — Господи, какое еще испытание пошлешь ты мне сегодня? Успокойся, Элси, перестань плакать, ты меня слышишь? Через несколько минут мы откроем дверь.

И действительно, вскоре снаружи раздался стук и в окне появилась голова слуги Александра, который стоял на высокой стремянке и улыбался детям. Они моментально забыли свой страх, кинулись к открытому окну и принялись прыгать и скакать вокруг Александра, который влез в комнату и открыл изнутри дверь. Это привело в такой восторг Джонни и Фила, что они ринулись на радостях вон из комнаты, а флегматичный Дорри готов был даже привязать их, только бы они не убегали.

Тетя Иззи восприняла инцидент трагически: долго их ругала и называла ужасными детьми, с которых ни на минуту нельзя спускать глаз. Она очень сожалеет, сказала тетя под конец, что обещала пойти сегодня вечером на лекцию, и заключила свой возмущенный монолог такими словами: «Как могу я быть уверена, что в мое отсутствие вы не подожжете дом или даже не убьете кого-нибудь?»

— О, нет, мы не будем! Не будем! — захныкали дети, напуганные такой страшной картиной. Но, будьте уверены, через десять минут они забыли о своих обещаниях.

Все это время Кейти просидела в библиотеке, у книжной полки, тщательно изучая какую-то книгу. Это была поэма Тассо «Освобожденный Иерусалим» в английском переводе. Не совсем подходящее чтение для двенадцатилетней девочки, но Кейти книга очень нравилась. В ней рассказывалось о рыцарях, прекрасных дамах, титанах и битвах. По мере того как в поэме разворачивались события, Кейти бросало то в жар, то в холод, как будто это она должна была куда-то мчаться с боевым кличем и наносить удары. Вообще Кейти была очень увлечена чтением, и папа поощрял ее. Книги, которые раньше стояли в запертом шкафу, теперь он ставил на открытые полки. И Кейти читала все подряд: описания путешествий, проповеди, старые журналы. Даже если книга была скучной, все равно Кейти тянуло прочесть ее. Все мало-мальски интересное поглощало ее целиком, так что она забывала, где находится и что происходит вокруг. Подружки, к которым она ходила в гости, знали об этой ее страсти и перед ее приходом прятали книжки подальше. Если они забывали это сделать, Кейти обязательно хватала первую попавшуюся книгу и погружалась в нее с головой. Тогда бесполезно было звать ее или даже дергать за платье. Все равно она ничего не видела и не слышала, пока не приходило время возвращаться домой.

В тот день Кейти читала «Иерусалим», пока не стало совсем темно. Поднимаясь по лестнице, она встретила тетю Иззи в капоре и шали, готовую к выходу.

— Где ты была? — спросила тетя Иззи. — Я уже полчаса зову тебя.

— Я не слышала, мэм.

— Но где же все-таки ты была? — настаивала тетя Иззи.

— Читала в библиотеке, — отвечала Кейти.

Тетя сделала недовольную гримасу, но, зная страсть Кейти к чтению, промолчала.

— Я иду на чай к миссис Холл, а потом мы вместе пойдем на вечернюю проповедь, — продолжала она. — Проследи, чтобы Кловер приготовила уроки, а если опять придет Сиси, пусть она пораньше идет домой. Все вы к девяти должны лежать в постелях.

— Да, мэм, — сказала Кейти, но, боюсь, она не очень внимательно слушала наставления тети, поскольку в глубине души радовалась тому, что ее так долго не будет дома. Мисс Карр была человеком долга и крайне редко оставляла детей одних, особенно вечером. Поэтому, когда это все же случалось, детьми овладевало особенное чувство новизны и свободы, восхитительное, но довольно опасное.