Клеопатра Гайлит - Крылья

Входит дядя Володя. Жеся удивленно пялит глаза: он заходит обычно очень редко и то днем.

— Принимай гостей, — отодвигается он в сторону.

— Па-а-анька?!

Не веря себе, не доверяя собственным глазам, делает порывистое движение Жеся и тут же видит: в дверях, сзади Пани, сутулится Валерьян Петрович. Большие черные глаза его широко раскрыты, указательный палец крепко прижат к губам.

Жеся поняла.

— Панька! — радостно протягивает она руку и, как ни в чем не бывало, тащит Паню к глобусу. — Ты глянь, летчикам теперь совсем немного долететь придется. Ведь долетят, правда?

— Евгения, — раздается из-за ширмы голос матери, — ты бы чайник поставила, гостей чаем напоила. Я сейчас встану.

— Не вставай, не вставай! — замахал на ширму руками дядя Володя, — мы сейчас уходим. Паня нас затащил, бандар-лога повидать, говорит, надо. Пошли. Покойной ночи.

Поймав полный беспокойства и вопроса взгляд Жеси, Валерьян Петрович задержался в дверях и шепнул:

— Довольна? Все устроилось: жить будет дома, учиться — в нашей школе. И бить никто не будет.

— Я же с ним не успела даже поговорить, — в отчаянии зашипела на ухо Валерьяну Петровичу девочка.

— А и не надо, — шутливо и в тон ей зашипел учитель, — помаленьку все узнаешь, а пока ни о чем не расспрашивай, будто ничего не случилось.

— Где вы его нашли?

— Ой, ты мне в ухо наплевала! Ну тебя! Спи иди!

— Товарищ заведующий!

— Меня ведь зовут Валерьян Петрович.

— Родненький, — Жеся умоляюще сложила руки, — а вдруг его опять бить начнут?

— Не будут. Ручаюсь. Завтра приходи к нам в школу. В гости.

И ушел.

— Евгения! Ты с ума сошла? Прыгаешь, как коза одурелая. Убирайся! С каких это ты пор лизаться стала? У-у, и ревешь, как маленькая… О чем ты?

— Ты же сама тоже плачешь, мама!

Дядя Володя, сидя на земле и обхватив руками согнутые в коленях ноги, хохотал во все горло и раскачивался взад и вперед. Потом он повалился на спину и задрыгал ногами над головой. Ребята стояли около него совершенно ошарашенные.

— Во как я вас провел!' Ха-ха-ха-ха! Пань! ты бы хоть рот закрыл — ворона влетит! Ой, батюшки, — умру!

— Когда же ты успел? — растерянно спросил Кеша.

— Это не по-честному, дядя Володя! — решительно заявила Жеська.

— Как не по-честному? — сел дядя Володя. — Я вас разве обманывал? Я только ничего вам не говорил, а это — не обман.

— Ну и ну, — опомнился, наконец, и Паня.

— То-то и оно, брат, — Щелкнул пальцем дядя Володя. — Это, брат, не твоя реечная модель.

— Ну, все-таки, папка, когда ж ты успел? — требовал ответа Кеша.

— А вот и успел. Вам хвосты-то ЦК прижал теперь, заставил обормотов учиться по-настоящему, а я под шумок и успел.

— У нас же зачеты.

— Я про то и говорю. Довольно вам шалды-балды бить. Хватит. Раз уж Центральный комитет за вас взялся, значит — всерьез дело пошло. Теперь хоть грамотными по-настоящему станете. А то — ни испытаний, ни проверок — ни чорта с вас не спрашивали, а вы и обрадовались. Вот теперь и нажимайте.

— Ты подожди зубы заговаривать. Мы с тобой не о зачетах толкуем, — перебил Кеша. — Зачеты зачетами, это верно. И никто от зачетов не отказывается. Ты вот про свое дело говори!

— Что вы ко мне привязались? — притворно сердясь, поднялся с земли дядя Володя, — не на линейке я у вас и никаких допросов мне не чините. Я, можно сказать, — моделист теперь.

И пошел, было, к дому, засунув руки в карманы.

— Вы еще меня должны на красную доску поместить, — через плечо бросил, он и фыркнул, не удержавшись от смеха.

Ребята взвизгнули и, в один миг повисли на плечах и спине дяди Володи.

— Это не дело, дядечка Володя, это не дело! — визжала Жеся и карабкалась к нему на спину.

Кеша с Паней повисли на плечах с обеих сторон.

— У-у, анчихристы, пропасти на вас нет! Пошто разорались этак-то? Вот я вас сейчас помелом! — пригрозила с порога бабка.

— Куча мала!

Дядя Володя сгреб ребят и повали на землю. Поднялась буйная возня. Выскочил Филя, приковылял Санчик.

Вскочили, отряхиваясь.

— Будет! Хватит! А то планер не буду показывать. Конец!

— Теперь уговор: планер осматривается ежедневно с 7 до 9 и позже вечера. Об'яснения даются тогда же. Пока идут зачеты — время для авиоспорта ограничено. А там видно будет.

— Дядечка Володя, а чеховцы вон как уже готовятся — обиделась Жеся.

— Ничего не очень, — повел сердито глазами Паня. — Нам теперь Валерьян Петрович даже не позволяет моделями заниматься. Говорит — к испытаниям надо готовиться.

— А не ври. Я ведь знаю, что у вас опять и Шурка новую модель делает, и Толька.

— А вы с Кешкой не делаете, скажешь?

— Мы дома делаем.

— И мы тоже не в школе.

— Ша! — остановил ребят дядя Володя. — Ша, говорю вам! Без споров! Давайте договариваться.

— Давайте!

— Условие такое: на испытаниях не подкачать — раз. Ни одного неуда — два. Это — с вашей стороны. С моей — такое дело: я ищу транспорт — раз. Перевожу планер к Ельцовке — два. И всем, выполнившим условия, разрешаю осматривать планер и быть на испытании его полета — три. Вот: вам — два условия, мне — три.

— А нашим ребятам тоже можно будет посмотреть? — спросил Паня.

— О чем разговаривать? Конечно, можно.

Но помните — все это будет мной выполнено не раньше, чем кончите испытания. Идет? Чтобы школу не менять на планер.

— Дядечка Володя, — лисичкой заходила около дяди Володи Жеся, — все-таки скажите — когда вы его сделали?

— Если не скажу — умрешь?

— Моментально! Прямо скоропостижно!

— Придется — сказать. Я ведь тоже — не дурак. Когда это вы с Иннокентием после гибели «Челюскина» стали шептаться да какие-то чертежи стряпать, я тоже решил — а не изобрету ли и я какую машину для их спасения? — Ну, и начал вычерчивать на бумаге крылья да рули. Ну, а потом пошел в сарай и начал помаленьку мастерить аэроплан. Правда, получился, только планер, по ведь не плохо сделал, правда? Кстати: не по-честному это — мою бамбуковую палку на щепочки раскалывать и даже не спросить разрешения.

— Папка, из бамбука же — самые хорошие ланжероны!

— То-то «ланжероны». Может, мне самому она пригодилась бы для планера.

— Дядя Володя, а чем он покрыт? Бумагой?

— Ша! — предостерегающе поднял палец и понизил голос дядя Володя: — Бабкиной юбкой!

Жеся подскочила от восторга:

— А она не знает?

— Нет.

— Ой, как хорошо!

— Евгения! — строго предупредил дядя Володя. — помело-то у бабки всегда под — рукой.

В школах. закончились весенние испытания. Немножко чудно еще, что вот завтра уже не надо итти в школу, что можно не торопиться вставать утром, что днем не слышишь привычного шума школьных коридоров, не видишь знакомых учителей, ребят.