Бенно Плудра - Остров лебедей

— Ты не злись, — говорит он, — лучше возьми лопату.

— Чего это мне злиться? Из-за них, что ли?

Но когда он идет за лопатой, со стороны дома-башни доносится рев, и Стефан, зажав лопату под мышкой, словно копье, с места бросается на стаю. Парни стоят и орут, но вдруг, как зайцы, разбегаются в разные стороны. Стефан перехватывает лопату, крутит над головой, как могучий меч. Марио Функе верещит:

— Мама! Мамочка!

Победителем Стефан возвращается к ямам. Герман говорит:

— Здорово ты им выдал. Но что-то мне не понравилось.

— Не понравилось? Почему?

— С лопатой, понимаешь…

— Шушера они!

— Не о них я говорю. Я насчет лопаты.

Стефан соскакивает в яму. Отец растирает себе спину. Наверху проходит женщина.

— Давно пора, — говорит она.

Проходят двое мужчин. Тащат ящик с пивом. Без всякого любопытства заглядывают в яму.

— Лопата — это прежде всего рабочий инструмент, — говорит Герман. — Заруби себе это на носу.

Прошло несколько дней. Машины подвозят к ямам доски — старые, заляпанные, много раз использованные, и еще до того, как ребята успевают построить из них первый шалаш, появляются плотники. Молодые парни, семь или восемь, с большими белыми пуговицами на черных вельветовых жилетках и маленькими белыми пуговицами на черных вельветовых брюках. А один должно быть, бригадир — в широченной черной шляпе. Но как только они начинают работать — на всех белые шлемы.

Из ямы слышится ругань — много очень осыпавшейся земли приходится плотникам убирать! Но довольно скоро начинается великий перестук молотков. А когда он затихает и отзвучал последний удар — громадные деревянные ящики готовы, и тот, кто хоть что-то соображает, сразу скажет — это опалубка для бетона.

Бетон? — думает Стефан. Значит, не будет здесь детской площадки! Ее, наверное, там повыше устроят, а здесь бассейн для купания или фонтаны будут бить. Малыши могут кораблики пускать, а в жару — купаться. Но ведь для бассейна нужна вода, ее по трубам надо подвести. А никаких труб не видно. Нет, не бассейн здесь строят, просто три домика, вроде киосков что-нибудь — открытки продавать, шариковые ручки, сувениры всякие…

Вернее сказать, никто пока не знает, что будет с этими ящиками. Надо бы кого-нибудь из строителей спросить, тех, что дома-башни строят. Стефан двоих знает. Один — его отец, Герман. Другой — каноист. Если еще Артура добавить — будет три.

Стефан спрашивает каноиста:

— Что здесь строят, Гаральд? Что это за ящики?

— Детскую площадку. Детям играть.

— Ты так думаешь?

— Точно, — отвечает каноист.

Тоже мне, мудрец нашелся! Стоит тут в заношенных джинсах, вроде бы ненадолго от работы отлучился. Оба они сейчас находятся примерно на том месте, где Стефан с отцом стоял, когда тут тоннели были. Теперь здесь большие дощатые ящики, стенки двойные — сюда будут заливать раствор.

— Никогда в жизни здесь детской площадки не будет! — говорит Стефан.

— Будет. Будет, я тебе говорю.

— А где ж ребятам играть?

— Модерновая такая, самая шикарная во всем Берлине.

— А ты не свихнулся, нет?

— Со спиралями и шведскими стенками, — говорит каноист. — Со всякими лесенками и другими выдумками. На акробата в два счета выучишься.

Перехватил каноист! Ему никто не поверит. И Стефан не верит, хотя вообще-то он готов ему во всем верить.

— Значит, всякие такие штучки, говоришь?

— Одна спираль будет поставлена так, что ты через нее ногу не протащишь, пока через первую не протащил, а через первую не пролезешь, пока через вторую не прошел. Понял?

— Так я тебе и поверил.

— Я говорю — что знаю. — Каноист смотрит куда-то мимо Стефана, и вообще он сейчас Стефана совсем не замечает. Волосы, как всегда, торчат во все стороны. — Поживем — увидим, — говорит он.

— Ну, а этим ты что хочешь сказать? — спрашивает Стефан.

— Сам узнаешь.

— Ты мне не скажешь?

— Сам узнаешь. Завтра. — Каноист улыбается, и Стефан дает ему тумака.

— Ну скажи, чего тебе стоит!

— Меня ждут, — говорит каноист и бросается бежать в своих рваных джинсах и замазанных рабочих ботинках, точно так, как в первый день, когда Лариса спускалась с моста.

И правда, сегодня каноиста тоже кто-то ждет: Артур. Его почти не видно, он в низинке, где стоит котел. Стефан смотрит, как каноист подбегает к Артуру, и невольно вспоминает сказку про зайца и ежа. Только Артур не станет кричать: «А я уже здесь!» Он крикнет: «Куда ты провалился, чтоб тебя!»

Некоторое время Стефан следит за каноистом, потом и сам отправляется в путь — к медвежьему вольеру. Подождет там Губерта. Ведь сегодня четверг, и Губерт ушел на музыку. Стефан решил встретить его. Кто знает, что еще Канадка выкинет. Каноист Канадке кулаком пригрозил. Но хватит ли этого? Если не хватит и Губерт останется один — плохи его дела! И Стефана — тоже. Но об этом он не думает.

Стефан перешел мост через канал и неожиданно увидел рыбака с удочками. На том же самом месте. Закинул пять удочек и гуляет возле них, точно так, как тогда, когда они уху из плотвы варили. Но с тех пор Стефан его ни разу не заставал здесь. На рыбаке — куртка, серая, плечи покатые. Длинная шинель — какие дежурные в метро или на электричке носят, ему сейчас ни к чему. Конец апреля. Хороший теплый день. По мостовой расхаживают черные дрозды. У самой воды на камнях сидят уточки…

— Эй! — кричит Стефан. — Снова сюда удить пришли?

— Я сюда частенько заглядываю, — отвечает рыбак. Выступающие зубы поблескивают. Куртка расстегнута, как тогда форменная шинель.

— Вы мне еще плотву подарили, — говорит Стефан.

— Плотву-то? Помню. Хороша была?

— Класс! — говорит Стефан, стараясь разглядеть, нет ли плотвишек в сачке. Если есть — он сразу убежит. Не хочет с плотвой попадаться Артуру на глаза.

Сачок пуст. Висит на парапете. Стефан может не волноваться.

— Правда, классная рыбка была! Мы шикарную уху сварили. По-польски. Может, вы знаете?

— По-польски? Я знаю, как ее по-венгерски варить.

— Нет, мы по-польски, — говорит Стефан. — Знакомый один варил. Он сам оттуда, знает рецепт.

— Раз сам из тех краев, то должен знать. Они там рыбу как-то по-особому готовят. Приправы у них всякие…

— Да, да, — говорит Стефан. — Насчет приправы вы верно сказали. Артур много туда всего насыпал.

Рыбак прохаживается около своих удочек и говорит:

— И мне это вроде бы знакомо. Артур? На польское имя не похоже. А говоришь — он оттуда?

— Это давно было.

— Вон оно что! — говорит рыбак, а Стефан наклоняется через парапет, смотрит на плещущуюся воду… поплавки качаются… но только качаются — рыбка не клюет.

— Погода неподходящая, — говорит рыбак. — Тихо сегодня. А то я их до двадцати за день натаскаю. Штучек восемь на килограмм. Твой Артур богатую уху мог бы сварить. Скажешь ему?