Бенно Плудра - Остров лебедей

А ведь в этом слышится что-то веселое: и ножками и ручками…

Губерт смеется, словно козленок блеет. И Губерт и Стефан уже представляют себе, как каноист скачет по детской площадке, будто большая черная галка, а вокруг прыгают маленькие синички. Правда, смешно. Но Аня остается совершенно серьезной, ни одна ресница не дрогнула, и губы совсем не смеются.

— Вам самим там место, — говорит она. — Ножками да ручками…

Губерт смеется, никак остановиться не может, Стефан перестал, он чувствует — сейчас Аня уйдет, а они с Губертом так и будут стоять как дураки. Здорово она разозлилась. Но непонятно почему? Над ней же никто не смеялся. И над каноистом не смеялись. Правда, отчего это?

Они еще толкутся возле доски объявлений, но почти не говорят, да и пора им идти. В школу, на урок.

— Я пошла, — говорит Аня, но сама не уходит. Сзади кто-то подошел. Комендант Бремер! Он в синем рабочем кителе, из кармашка торчит складной метр. Там же очки в роговой оправе. Степенно так подошел и говорит детям:

— Без десяти восемь. Вижу, вы не торопитесь. — Достал очки, нацепил на нос.

— Мы уже идем, — говорит Аня, но они не уходят, смотрят, как комендант, задрав подбородок, читает записку. Читает долго, то есть не сводит глаз с бумажки, прочитал-то он быстро. Он в таком недоумении, что проходит много времени, прежде чем он говорит:

— Что это такое?

Ребята не знают.

— Как это сюда попало?

Ребята и этого не знают.

— Кто это написал? Вы это повесили? — Очки в роговой оправе съехали на кончик носа. Комендант смотрит поверх очков, кустистые брови шевелятся. У него очень светлые глаза. Да, от таких ничто не скроется! Ребята вот-вот рассмеются. — Ну, кто это написал?

Не знают они. Стефан говорит:

— Откуда нам знать.

Комендант останавливает взгляд на Стефане, глядя поверх очков.

— Двух недель не прошло после дела с гидрантом, а ты уже опять?

— С гидрантом?

— Ты ж тогда тоже был! Мы эти штучки знаем: я не я и лошадь не моя. — Он снимает очки, прячет в карманчик и, злобно ухмыляясь, говорит: — Я вашего брата давно раскусил! Молчать!

Последнее слово было явно лишним. Стефан разозлился не на шутку.

— Гидрант никакого отношения к этой записке не имеет. Никакого.

— Еще как имеет! — говорит Бремер. — Всё всегда связано.

Ребята не понимают. Комендант Бремер говорит:

— Вам этого не понять! А вот того человека, который это написал, вы наверняка знаете.

— Ну и что, если знаем?

— Придержи язык! Скажешь ему, что я скоро навещу его. И с этой вот писулькой! — В руках Бремера изящный ножик, лезвие блестит, ручка — перламутровая. Ребята не могут наглядеться! Но именно этим ножичком Бремер отколупывает кнопку за кнопкой. Аккуратно, а то как бы материю не попортить.

— Так не разрешается, — говорит Стефан.

— Что-что?

— Без разрешения снимать объявление.

— Может, мне вашего приятеля, Гаральда, прикажете спросить?

— Сначала все должны прочитать! — говорит Стефан. — Все должны знать!

— Не таким манером, — говорит Бремер. — Всякому встречному и поперечному мы не позволим здесь вывешивать, что ему заблагорассудится. До чего ж мы тогда дойдем! — Бумажку он уже снял, сложил уголок в уголок и сунул в кармашек кителя, туда, где торчат складной метр и роговые очки. Оттуда теперь выглядывает и крохотный кусочек серенькой бумажки. — На этой доске вывешиваются объявления управления высотными домами. В данном частном случае — это я. Я определяю, что здесь вывешивать!

— Мой отец — тоже.

— В данном случае — я!

— Но мой отец…

— Насчет своего отца ты лучше помалкивай, — говорит Бремер. — Он об этом деле скоро сам узнает. И не обрадуется, скажу я тебе.

Молча смотрит Стефан на коменданта Бремера — чего уж тут говорить! Бремер достал часы-луковицу с серебряной крышкой. У ребят снова загораются глаза, как до этого при виде ножичка с перламутровой ручкой. Серебряная крышка отскакивает. Тоненькие черные стрелки показывают: пять минут девятого!

— На вашем месте я включил бы четвертую скорость, — говорит Бремер.

Но ни Стефан, ни Аня, ни Губерт никуда не бегут. Они шагают без особой спешки. Но на улице, где комендант их уже не видит, припускают бегом.

Фрау Майнерт они ничего не сказали, только извинились за опоздание. Ларисе — тоже. Но сразу после уроков, в половине второго, Стефан побежал к каноисту. Прошмыгнул через забор, миновал гору песка. Зеленый вагончик откатили подальше.

Артур сидит на доске. Должно быть, вздремнул только что, глаза — усталые. Не в духе он.

— Опять пришел? — говорит он. — Чего тебе?

— Гаральда нет?

— Сам видишь.

— Мне ему сказать надо. Срочно.

— Ступай за забор и жди там.

— Правда, срочно.

— Здесь — стройка. За забор!

— Он записку написал. Объявление. В высотном доме. На доске.

Артур потирает шею. В глазах — недоумение и все еще усталость.

— Ничего нового ты мне не сказал.

— А комендант снял объявление.

Артур кивает.

— Всё верно. Комендант был здесь.

— Уже? Здесь?

— Здесь, — говорит Артур. — И записку мне показал.

— И записку показал!

— Переборщил твой приятель Гаральд. Нехорошо сделал. Не в свое дело встрял.

«Что он нехорошего сделал?» — думает Стефан, а Артур, подняв голову, говорит:

— Не его это дело. Не его, понимаешь. Они теперь ему веревку совьют.

— Как это веревку?

— Так и совьют. Его уже вызвали. С полчаса назад. Там его сейчас и разделывают. В стройуправлении. Понял?

— Понял, — говорит Стефан. — Но он же ничего плохого не написал. Только про бетон.

— Вот именно — только, — говорит Артур. — Ты-то ничего не понимаешь. Сразу видно. А твой дружок Гаральд оскорбил проектировщиков. Остолопами обозвал.

Стефан не сводит глаз с Артура. Вот и сказано слово, всем загадкам разгадка. Но Стефан не понял ничего. Проектировщики? Он хочет Артура спросить, но не смеет, Артур сам ему объясняет:

— Ты, вижу, никакого понятия не имеешь! Проектировщики — это люди, которые чертежи составляют. Головастые, понял? Они наперед знают, где, к примеру, сортир будет. Неважно, что сейчас там деревья растут. Вот так вот. Не шути. А он — остолопы! Это никому не позволено! Никому!

Стефан чувствует, как солнце нагрело стенку вагончика. Он прижимает к ней ладони. Артур сейчас меньше Стефана: он сидит, но раз в пять объемистей. Лысина загорела, локончики у висков серебрятся на солнце.

— Гаральд, твой дружок, глупое дело затеял: от детей вопросик задал и записочку насчет бетона. У нас раньше так говорили: «Тоже мне, китайский император!»

— А что с ним было? — спрашивает Стефан.

— Ничего, — говорит Артур. — Ступай домой!

— Что с этим китайским императором было?

— Китайский император был. А теперь — оставь меня в покое. Иди домой! — Артур закрыл глаза, трет себе затылок, вытирает рот — должно быть, снова вздремнуть собрался. Головой прислонился к теплой стенке. Минуты две так посидел и снова открыл глаза.