Бенно Плудра - Остров лебедей

— Скажу. Но теперь мне пора.

Стефан немного прошел по набережной, затем по улице, где справа стоит большой белый дом. Перед ним — шикарные машины, шоферы все при галстуках. Стоят курят, рассказывают друг другу анекдоты, а то — пыль стирают с капота или бампера. Из одной машины доносится музыка. Но так тихо, что Стефану надо бы иметь длинные заячьи уши, своими мелодию ему никак не разобрать. Он улавливает только ритм. Он недурен. Слоу-рок или что-то в этом роде.

Вот и красная кирпичная стена, похоже на замок или церковь — там музей. Это Стефан уже знает. Перед стеной стоит каменный Роланд и смотрит вдаль…

А вон под высокими серебристыми платанами медвежий дом. Губерт шагает Стефану навстречу. Футляр держит, как батон хлеба.

— Это ты? — говорит Губерт. — Я все упражнения на «80 км» отыграл и раньше кончил. Время есть.

— Чего делать-то?

— Давай поищем Канадку. Так просто.

— Оставь, — говорит Стефан. — Не лезет — сам не приставай!

— Дрейфишь?

— Чья бы корова…

Они идут к мосту, и Губерт, увидев рыбака с удочками, говорит:

— Гляди, рыбак!

— Он. Тот самый.

Губерт останавливается, но Стефан тянет его за рукав, хочет поскорей пройти мимо. Рыбак, прохаживаясь, поглядывает на ребят.

— Опять пришел! — Он тыкает пальцем в сторону Губерта и добавляет: — Гроза плотвы!

Губерт ошарашен, останавливается, но Стефан тянет его дальше, говоря рыбаку:

— Пока. В другой раз как-нибудь.

Они поднимаются к мосту и, перейдя его, идут к острову. Губерт плетется сзади.

— Ты говорил с рыбаком, как со старым знакомым? Ты что, его раньше знал?

— С сегодняшнего дня.

— Разве так бывает?

— Сам видишь. Иногда бывает.

Мост позади, ребята спускаются по откосу к воде. Любят они это место. Вода черная, кое-где поблескивает и, не зная устали, шлепается о каменные берега. Напротив, на старой барже, принайтованной к наружной стене шлюза, сидят чайки. Не меньше сотни!

— Чаек здесь больше всего, — говорит Губерт.

— И водяных курочек — гляди, вон их сколько! Плывут и головками качают.

— Будто торопятся…

— Может, и правда торопятся…

Немного помолчав, Губерт говорит:

— Смотрителю шлюза — хорошо! Знай открывай-закрывай шлюзовые ворота! Мне бы так. А ты хотел бы?

— Не, — отвечает Стефан. — Открывать-закрывать? Только и всего?

— А сколько пароходов, кораблей всяких увидишь!

— Какой интерес, если сам не плаваешь.

— На них люди! Сколько всего интересного расскажут…

— Нет, все равно не хочу. Не хочу все время на одном месте сидеть, открывать-закрывать!

С баржи слетает чайка. За ней — еще три. Под конец слетают все сто.

— Здорово! — восхищается Губерт.

— А когда лебеди взлетают — дух захватывает.

Чайки парят над мостом. Их резкий крик громче городского шума. Стефан говорит:

— В воскресенье мы поедем к бабушке.

— В воскресенье? В это? К твоей бабушке?

— На весь день.

— И на остров пойдешь?

— С Тассо. Сразу на остров побежим.

— Ты рад, да? — говорит Губерт.

— Еще как!

Губерт притих. Долго молчит. Смотрит в сторону шлюза, под рукой футляр. Стефан чувствует: загрустил парень.

— В следующий раз мы тебя с собой возьмем.

— Ты думаешь?

— А можем и сами — взяли да поехали! Автостопом. Выйдем на шоссе и проголосуем.

— Я хотел бы автостопом до Эрфурта доехать. Там у меня друг живет. Ханно зовут. Но далеко очень. Да и бабушки у меня там нет.

В воскресенье, значит. В воскресенье Стефан поедет на Старый Одер. К Тассо, к бабушке! На остров лебедей!

Но только надо, чтобы еще прошли пятница и суббота!

И пятница и суббота.

А в пятницу утром Стефан выходит из лифта и видит: стоит Аня и спокойно говорит:

— Идешь?

Впервые они снова говорят друг с другом. Забыты Ритины записки… Ерунда это была.

— Идем, — говорит Аня и шагает вперед. Но Стефан останавливает ее:

— Губерта еще нет.

— А, — отзывается Аня. Ей было бы приятней пойти без Губерта. Да и Стефану Губерт не очень нужен. Или как? Внезапно чем-то чужим повеяло от Ани, словно она отмалчивается… Они стоят перед стеклянной стеной, смотрят на стройплощадку. Песок и песок. Кажется, ничто не изменилось, а сколько уже времени прошло… Аня спрашивает: — Ты из-за того парня Губерта ждешь?

— Середка на половинку.

— Вы его хоть раз встречали?

— Он — меня. Я один был. — Стефан говорит о том дне, когда Аня ушла от него.

— Совсем один?! Ой-ой-ой!

— Я убежал от него. К каноисту, Гаральду. Помнишь? Который тогда в кафе с Ларисой был? Я его каноистом зову, он на каноэ соревнуется.

— Ну и как же?

— Спортсмен он. На каноэ ходит. Потому он для меня и каноист.

— Он что-нибудь сделал этому парню?

— Только кулак показал. Вот так, — и Стефан сует кулак Ане прямо под нос.

Аня отталкивает его и говорит:

— Чего это ты меня пугаешь!

— Теперь он три раза подумает насчет пяти марок каждый день.

— Ты считаешь?

— Теперь-то? Когда ему каноист сказал? И он знает, что я его друг? Голову даю на отсечение — еще как призадумается!

— Тогда он и Губерта больше не тронет.

На этот раз Стефан не спешит с ответом.

— Наверное, — говорит он, и в его голосе слышится неуверенность.

— Тогда мы можем идти. И ждать не надо.

— Я буду ждать, — говорит Стефан. Но отвечает он Ане чересчур быстро и тем самым подвергает опасности только что состоявшееся примирение. Стоит Ане уйти — он будет тут дурак дураком стоять и ждать.

— Будешь ждать? — спрашивает она.

Стефан кивает, но уже не очень решительно. Ведь если она вправду уйдет, сколько ему потом ждать, пока она с ним опять заговорит? Или как? Ничего подобного — он должен дождаться Губерта.

— Ну, ладно, — говорит Аня, — я тоже подожду.

— Тебе — не обязательно, — говорит Стефан и делает вид, будто он так и думает. На самом-то деле ему очень хочется, чтобы Аня осталась. Очень даже хочется, и Аня давно это заметила. Она улыбается, говоря:

— Мне подождать? Или как?

Слышно, как лифт скрипя скользит вниз. Раздвигаются двери. Губерта нет, одна мелюзга. Но тоже школьники — из самых младших классов. Они устраивают у дверей толчею, что-то выкрикивают. Наконец в пустом холле снова делается тихо.

— Следующего подождем, — говорит Стефан, — нет, еще два.

— Может быть, Губерт опять заболел?

— Почему опять?

— Он же тогда болел, только один день, правда. Ты же навещал его.

— Верно, — говорит Стефан. Но ведь Губерт тогда не болел?

Снова подходит лифт. На этот раз приехала женщина с собачкой. Собачка как бешеная рвется на поводке. Черный шнауцер. Глазки сверкают.

— Страшно! — говорит Аня. — Язык вывалил.

— Это оттого, что тянет. Старуха сейчас свалится.

«Старухе» не больше тридцати. Она запуталась в поводке и правда чуть не падает. На ней красивый брючный костюм, темно-зеленый. Шнауцер прыгает на дверь и лает как оглашенный.