Яков Ершов - Витя Коробков - пионер, партизан

Витя хорошо знал обоих партизан: тем тяжелее были для него эти утраты.

Он вернулся к дяде Саше и долго убеждал включить его в группу подрывников, которая уходила к железной дороге. Дядя Саша отказал наотрез:

— Ты нужен мне здесь. Ты теперь мой личный связной. А там и без тебя обойдутся. Минного дела не знаешь, только помехой будешь.

Партизанский отряд, лес стали для Вити вторым домом, и он так же скучал, когда надолго разлучался с ними, как, бывало, по своей семье. Среди партизан имел он немало искренних и добрых товарищей; давно уже никто не смеялся над его малолетством: Витя приобрел опыт разведки, а малый рост и молодость только выручали в момент опасности. Самый отчаянный разведчик всегда был готов взять его себе в помощники. Когда же ему надоедали серьезные дела и разговоры взрослых и хотелось поиграть и побегать, как оно и положено в таком возрасте, он быстро находил себе компанию. Рядом, в пятом комсомольско-молодежном отряде, по-прежнему действовали три брата Стояновы, и Дмитрий часто навещал своего старого знакомого. Если они собирались втроем — Митя Стоянов, Вася Марков и Витя, — унять их мог разве что один дядя Саша.

Каждой ночью десятки партизанских диверсионных групп выходили на задания: подрывали мосты, рвали телефонную и телеграфную связь, нападали на гитлеровские гарнизоны. Утром, когда партизаны возвращались в лагерь, Витя любил, сидя у костра, слушать их боевые рассказы.

Тихо потрескивал костер. Блаженное тепло струится от него. Повар раздал уже кашу, и слышно, как позвякивают ложки о котелки. Кто-нибудь начинает: «А вот нынче…» Витя весь превращается в слух. Воображение дополняет картины рассказанного, он ясно представляет себе и тихую настороженную ночь, и раскалывающий эту тишину взрыв гранаты, и суматоху боя…

— Сегодня вернулась с задания группа Петра Донченко. Витя слышал, как по-военному кратко доложил Донченко о нападении на автомашины с гитлеровцами. Снова позавидовал, что не был в эту ночь с Петром. На такие операции Витю все еще не посылали.

Зная, что кто-нибудь из партизан не утерпит и начнет рассказывать о только что выполненном задании, Витя поудобнее устроился у костра и приготовился слушать. Но его окликнули. Витю вызвал командир.

Куликовский был в это утро в хорошем настроении. Вместе с комиссаром они только что составили и передали боевую партизанскую сводку. Партизаны действовали на славу. Было чем гордиться командиру.

— Придется тебе, Виктор, прогуляться в Старый Крым, — без предисловий начал дядя Саша.

Задание было несложным. Были получены сведения, что в Старом Крыму появились новые части. В городе надо зайти к партизанскому связному и сказать, что от него ждут в отряде сообщений о численности и вооружении вновь прибывших подразделений. Вот и все.

— Что сам заметишь, расскажешь, — заключил дядя Саша. — Разрешаю заскочить к матери. Соскучился, поди, — ласково потрепал комбриг мальчика по плечу.

Витя собрался быстро. Такие сборы были ему не в новинку. Надел короткую поношенную ватную курточку, чуть набекрень посадил на голову видавшую виды пилотку, которой особенно гордился, и, стараясь придать своему мягкому голосу строгость и солидность, звонко доложил:

— Партизан Коробков к выполнению боевого задания готов!

— Ну, ни пуха тебе ни пера! — сказал дядя Саша. — Смотри без нужды не рискуй. Твое дело — наблюдать да на ус мотать.

— Будет выполнено, дядя Саша! — Витя козырнул и отправился в путь.

Он миновал партизанские посты и углубился в лес. Кругом стояла мягкая тишина. Лучи солнца свободно пронизывали голые кроны деревьев, зайчиками играя на пестром ковре прошлогодней листвы. Шаги в таком лесу слышны далеко. Предательски шелестит сухой лист под ногой, а то, глядишь, хрустнет старая засохшая ветка, хрустнет, словно выстрелит. Если гуляешь по лесу, этот шелест и похрустывание даже приятны. Тому же, кто хочет скрытно пробраться, все эти прелести — только помеха.

Пройдя несколько километров, Витя выбрался, наконец, на старую партизанскую тропу. Идти по ней было легче, однако на тропе вероятнее была встреча с вражеской засадой. Но все в этот день шло хорошо, и к тому времени, когда усталость дала о себе знать, впереди показалась знакомая полянка, на которой партизаны обычно устраивали привал. Витя сел на замшелый камень, достал из кармана горбушку хлеба и стал понемножку откусывать от нее, старательно разжевывая, чтобы продлить удовольствие. До Старого Крыма оставалось несколько километров, но каждый из них был равен доброму десятку, пройденному по лесным просекам. Теперь на каждом шагу партизана подстерегала опасность. Он мог наскочить на фашистский патруль или встретить провокатора, от которого не так-то легко отвязаться.

Витя прислушался. Тихо. Ни лая собак, ни тарахтенья машин. Но вот среди этой успокаивающей тишины чуткое ухо различило едва слышный шорох. Нет, это не был шелест листьев. Витя привстал, вытянул шею, вслушиваясь. Потом осторожно лег на землю, припал к ней ухом. Так и есть. Где-то идет человек. Идет без осторожности, твердо и резко ступая по земле. Витя спрятался за камень. Теперь шаги были уже явственно слышны. Потом донеслось и тяжелое дыхание идущего. Раздвинув кусты орешника, на поляну грузно вышел высокий широкоплечий человек и остановился, ухватившись руками за ствол молодой акации.

Сперва Витя подумал, что человек пьян, таким блуждающим и неосмысленным был его взгляд, так неуверенно стоял он на ногах. Но вот человек выпустил из рук дерево и со стоном опустился на землю, держась обеими руками за правую ногу. Витя понял: человек ранен. Он лежал теперь лицом вниз, и чудовищным горбом выступал на его спине рюкзак с чем-то массивным и угловатым внутри.

— Дяденька! — тихо позвал Витя, высовываясь из-за камня.

Человек встрепенулся, поднял голову с черными взлохмаченными волосами и выбросил вперед руку с пистолетом.

— Кто такой? Не подходи, стрелять буду!

— Да чего стрелять-то, — мирно произнес Витя, все же отступая за камень. Свой я.

— Какой свой?

— Да свой, здещний.

Человек метнул на мальчика подозрительный взгляд, но голова его бессильно опустилась на землю. Витя подошел ближе.

— Дяденька! — тронул он за плечо незнакомца. Человек с усилием приподнялся и сел, опираясь спиной о ствол зашатавшейся под тяжестью грузного тела акации.

— Ты кто?

— Витя.

— Витя-то Витя. Это хорошо, что Витя, — утомленно произнес человек. — А вот скажи: ты меня не продашь?

— А вы меня?

— Законный вопрос. Ну что ж, давай сравняемся. Меня зовут Сергей. Больше я тебе пока ничего не скажу, не имею права.

— Остальное я сам знаю, — сказал Витя, с любопытством разглядывая Сергея. — Вы разведчик, спустились на парашюте: на телогрейке следы от лямок видны. Наверное, не раз прыгали. В рюкзаке у вас рация. А ногу или вывихнули при падении или поломали. Это, понятно, хуже.