Александр Власов - Верхний этаж

— Не стоило стараться! — сказал кто-то.

— Стоило! — ответил Петька.

После занятий четверо мальчишек по просьбе Никиты Савельевича остались в мастерской, чтобы убрать мусор. К ним добровольно присоединился и Семен. Потом он не раз проклинал себя за этот поступок, но тогда ему нестерпимо хотелось хоть как-то загладить свою вину перед Никитой Савельевичем. Если бы мастер поругал его, пристыдил перед всеми ребятами, Семен не счел бы нужным делать это. Но ничего такого не было. Были тихие, с обидой и болью произнесенные слова: «Не надо так!». Они и сейчас еще звучали в ушах Семена.

Не таясь, а наоборот — у всех на виду он отнес в нишу обе доски. Свою неплохо оструганную показал Никите Савельевичу и виновато проговорил:

— Хоть бы поругали малость.

— Помогло бы? — спросил мастер.

— Не шибко! — признался Семен.

— Потому и не буду! — улыбнулся Никита Савельевич, и Семен, почувствовав необычную легкость, схватил швабру и принялся выметать опилки и стружки из-под верстаков.

Мальчишки ссыпали мусор в большую картонную коробку. Когда она наполнилась, Семен поднял ее на плечо и понес во двор к старому кирпичному строению складского типа, стоявшему в углу участка, огороженного невысоким металлическим забором.

Дверь оказалась на замке, и Семен решил оставить коробку с мусором у входа, но заметил завхоза. Поблескивая лысиной и суетливо размахивая руками, он не шел, а, как всегда, катился к складу, торопливо семеня короткими ногами.

— Не сыпь! Не мусори! — протараторил он, хотя Семен не просыпал ни одной соринки.

Звякнув огромной связкой ключей, завхоз открыл замок. На складе, как и во дворе, был идеальный порядок, хотя ничего ценного здесь не хранилось. Основной склад был в подвале училища, а сюда сносили отходы из всех учебных мастерских, чтобы потом вывезти этот мусор на машине.

— Сюда, сюда! Осторожно! Не пыли! — приговаривал завхоз, подталкивая Семена к одному из многих железных ящиков, стоявших вдоль кирпичных стен.

Освободившись от груза, Семен вышел во двор.

— Гвоздь! — раздался сзади него вкрадчивый голос.

Семен замер. Негромкий окрик подействовал на него, как удар ножа в спину. Несколько секунд он не решался оглянуться — стоял неподвижно, и только щека у него дергалась в нервном тике да стыли, наливаясь холодным страхом, глаза.

— Гвоздь! — еще раз позвал парень, стоявший за металлической оградой.

И тогда Семен оглянулся. Страха уже не было в его глазах. Они горели бессильной злобой, и с особой отчетливостью, как в бинокль, увидел Семен одутловатое лицо Сороконога, ухмылявшееся за решеткой ограды, и фигуры двух других парней, маячивших на противоположной стороне улицы.

В городке, в котором Семен жил и учился до приезда в ПТУ, Сороконог верховодил хулиганствующими подростками. Давно, еще в детстве, он потерял ногу, попав под электричку, и с тех пор ходил на протезе. С годами протезы менялись — мальчишка рос, но старые он не выбрасывал, а хранил в сарае. Их накопилось там несколько штук, потому и прозвали его Сороконогом.

Сейчас он стоял за оградой, улыбался Семену какой-то приторно-сладкой, нехорошей улыбочкой и манил его к себе крючковатым пальцем.

Первые шаги к ограде Семен сделал еле передвигая ноги, но потом вдруг ринулся вперед и, вцепившись в железные прутья, так рванул ограду, что она заскрежетала и заходила ходуном.

В приоткрытой двери склада блеснула лысиной и опять исчезла голова завхоза.

— З-заложу! — с яростью прохрипел Семен в лицо Сороконога. — Себя не пожалею! Всех з-заложу!

Парень отшатнулся и, почувствовав, что это не просто угроза, согнал с лица противную ухмылку.

— Вот те на! — по-простецки воскликнул он. — Мы-то старались — весь город обрыскали! Две недели тебя ловили!

— Убирайся! З-заложу! — с ненавистью повторил Семен и снова затряс решетку.

— Уберемся! — согласился Сороконог. — Закон знаешь?

— Сколько? — рыкнул Семен, готовый на все, лишь бы исчезли навсегда его бывшие дружки.

— Это разговор! — с облегчением произнес Сороконог и перешел в наступление. — А то — заложу!.. Сидели б вместе! Рядышком! На одних нарах! Руку протянул и — под ребро! А уж ножичек для тебя я бы из собственной ноги выточил!

Он похлопал себя по протезу и опять слащаво заулыбался.

— Сколько? — во второй раз сквозь зубы спросил. Семен.

— Сто! — сказал Сороконог. — И то, Гвоздь, только для тебя! Другой бы так дешево не откупился!.. Гони — и по рукам! Больше нас не увидишь!.. Лады?

— Когда? — смирился Семен.

— Сегодня! — приказал Сороконог и уточнил: — В семь.

Шаркая протезом, он захромал к поджидавшим его парням, а Семен еще долго стоял у решетки. Он не видел и не слышал, как завхоз запер дверь склада и, задумчиво поглаживая лысину, засеменил к училищу.

Неожиданный вызов в комитет комсомола расстроил Олега. Бредя по коридору, он подсчитывал, сколько уже пропало у него дней. Ни на занятиях, ни в вечерние часы не было того покоя, на который он надеялся, поступая в это ПТУ. Все точно сговорились отвлекать его от подготовки к университетским экзаменам. Он предпочел бы, чтобы преподаватели оказались скучными, неинтересными людьми, а их воспитатель Никита Савельевич — серым, тупым человеком. Тогда легче было бы игнорировать их. Но все, с кем сталкивался Олег в училище, глубоко любили свое дело и знали его досконально. Он нередко ловил себя на том, что смотрел в сборник правил по орфографии и пунктуации и не понимал, что там написано, потому что увлеченно слушал преподавателя.

И Зою Владову он хотел бы видеть совсем не такой, какой она была, а значительно хуже — какой-нибудь сухой формалисткой, которой нетрудно возражать, находя такие же формальные отговорки. Он сердился на нее за свое избрание комсогрупоргом, за этот вызов в комитет комсомола, но заранее знал, что не сможет отказать ей, какое бы новое дело она ему ни поручила.

Олег пришел на расширенное заседание комитета последним. Зоя уже говорила что-то комсомольцам, но, увидев его, прервалась.

— Садись!.. Почему хмурый?.. Могу тебя обрадовать. Я узнавала — ты лучше всех написал диктовку. Есть немного ошибок — в знаках.

— Я же говорил! — некстати вырвалось у Олега.

— И я говорила! — улыбнулась Зоя. — А помнишь, что?.. Ты у нас подтянешь русский до пятерки.

«Подтяну, если ты мешать не будешь!» — сердито подумал он и сам же почувствовал всю несправедливость этой мысли.

А Зоя вернулась к разговору, прерванному приходом Олега. В повестке дня этот вопрос значился первым и звучал необычно, почти таинственно — «Срочная помощь». Зоя предлагала создать оперативную группу ребят, которые могли бы помочь своим товарищам в самом затруднительном, запутанном положении. Девизом опергруппы должно было стать правило: «Сегодня узнали — сегодня же помогли».