Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Принц-полукровка ( перевод Народный)

Из наконечника зонтика ударила водяная струя. Гарри поднял палочку, ощущая в руке свинцовую тяжесть, и тоже прошептал: « Аквалей ». Вместе с Хагридом они заливали дом водой, пока не потух последний огонёк.

— А чё — не так уж и плохо, — глядя на дымящиеся руины, отметил с надеждой Хагрид несколько минут спустя. — Дамблдор всё справит…

Услышав это имя, Гарри ощутил жгучую боль в животе. Его охватил ужас.

— Хагрид…

— Я услыхал, как они идут, когда делал перевязку паре лешаков, — печально сообщил Хагрид, всё ещё глядя на разрушенную хижину. — Бедняги, от них же одни уголёшки остались…

— Хагрид…

— Но чё случилось, Гарри? Я видел только, как эти Пожиратели смерти бежали из замка, но какого чёрта с ними делал Снэйп? Куда он делся — погнался за ними?

— Он… — Гарри прочистил горло, пересохшее от паники и дыма. — Хагрид, он убил…

— Убил? — громко произнёс Хагрид, уставившись на Гарри сверху вниз. — Снэйп убил? Ты эт про чё, Гарри?

— Дамблдора, — проговорил Гарри. — Снэйп убил… Дамблдора.

Хагрид просто смотрел на него, та небольшая часть его лица, которую можно было разглядеть, казалась озадаченной, ничего не понимающей.

— Чего Дамблдор, Гарри?

— Он мёртв. Снэйп убил его…

— Чё за чепуха, — грубо отрезал Хагрид. — Снэйп убил Дамблдора — не валяй дурака, Гарри. Счё-эт ты взя…?

— Я видел это собственными глазами.

— Да не мог ты…

— Я видел это, Хагрид.

Хагрид мотнул головой; лицо его приняло недоверчивое, но при этом сочувственное выражение, и Гарри понял: Хагрид думает, что это он после удара головой несёт такой бред, что это последствие проклятия…

— Дамблдор, наверна, приказал, чтобы Снэйп убёг с Пожирателями смерти, — уверенно заявил Хагрид. — Сдаётся, ему надо сохранить своё прикрытие… Слышь, давай вернёмся в школу. Пошли, Гарри…

Гарри не пытался больше спорить или объяснять что-либо. Его по-прежнему била неудержимая дрожь. Хагрид скоро всё узнает. Слишком скоро…

На обратном пути к замку Гарри заметил, что во многих окнах горит свет. Он с ясностью представил себе, как люди внутри переходят из комнаты в комнату, рассказывая друг другу о том, что Пожиратели смерти пробрались в замок, что над Хогвартсом сверкал Знак, что кого-то наверняка убили…

Дубовые парадные двери были распахнуты настежь, свет лился на подъездную аллею и лужайку. Медленно, неуверенно люди в халатах и пижамах спускались по ступенькам, нервно выискивая глазами следы Пожирателей смерти, ускользнувших в ночь. Взгляд Гарри, однако, был прикован к лужайке у подножия самой высокой из башен. Ему казалось, что там, на траве, он видит чёрный бесформенный ворох, хотя с такого расстояния вряд ли можно было что-нибудь разглядеть. Он напряжённо, не говоря ни слова, всматривался в то место, где, как ему казалось, лежало тело Дамблдора. Туда потихоньку двигались люди из замка.

— На чё они смотрят? — спросил Хагрид, когда они с Гарри приблизились к парадному входу. Клык жался к их ногам. — Чё там лежит на траве? — резко бросил Хагрид, направляясь к подножию Астрономической башни, где собиралась небольшая группа людей. — Видишь, Гарри? Прям у подножья башни? Там, где знак… Шоб мне провалиться… Неужто кого-то скинули…?

Хагрид замолчал, похоже, мысль была слишком зловещей, чтобы произносить её вслух. Гарри шагал рядом с ним, чувствуя как ноет голова и ноги, куда за последние полчаса попадали разные проклятья. Он ощущал своё тело, но как-то отстранённо — словно боль переживал не Гарри, а кто-то, идущий рядом с ним. Реальным и неотвратимым было лишь ужасное давящее чувство в груди…

Они с Хагридом шли, будто во сне, мимо перешёптывающихся людей к самому фасаду, где онемевшие ученики и учителя оставили в толпе брешь.

Гарри услышал полный ужаса и отчаяния стон Хагрида, но не остановился, а медленно пошёл вперёд, пока не добрался до места, где лежал Дамблдор, и не присел рядом с ним. Он знал, что надеяться не на что, с того самого момента, когда спало наложенное на него Дамблдором Обездвиживающее проклятье, потому что это могло случиться только со смертью заклинавшего, но всё равно не был готов увидеть его таким — распластавшимся на земле, поверженным: самого великого волшебника из всех, кого Гарри когда-либо встречал или даже мог бы встретить.

Глаза Дамблдора были закрыты; если бы не противоестественно согнутые руки и ноги, его можно было бы принять за спящего. Гарри протянул ладонь и поправил очки-полумесяцы на крючковатом носу, отёр рукавом струйку крови, стекавшую изо рта. Затем он вгляделся в мудрое старческое лицо и попытался осознать чудовищную и непостижимую правду: никогда больше Дамблдор не заговорит с ним, никогда не поможет…

Позади Гарри шепталась толпа. Время растянулось, и юноше казалось, что прошла целая вечность, прежде чем он понял, что стоит на коленях на чём-то жёстком. Он взглянул под ноги.

Медальон, который им удалось похитить столько часов назад, выпал из кармана Дамблдора и раскрылся — наверное, из-за сильного удара о землю. И хотя большего потрясения, большего ужаса и большей печали в жизни он почувствовать уже не мог, но как только поднял медальон, сразу же понял — что-то с ним было не так…

Юноша повертел медальон в руках. Тот был не таким большим, как медальон, который он помнил по видению в думоотводе; на нём не было никаких меток, даже буквы «S» с завитушками, считавшейся знаком Слитерина. Более того, внутри тоже не было ничего, кроме обрывка пергамента, сложенного в несколько раз и втиснутого туда, где должен был быть портрет.

Машинально, не задумываясь о том, что делает, Гарри вытащил кусочек пергамента, развернул его и прочёл при свете многих волшебных палочек, зажжённых позади него:

Тёмному лорду

Я знаю, что умру задолго до того, как ты это прочтёшь, но я хочу, чтобы ты знал: это я раскрыл твой секрет. Я украл настоящий хоркрукс и собираюсь уничтожить его как можно скорее.

Я отважно смотрю в лицо смерти в надежде, что когда ты встретишь равного себе, ты опять будешь смертным.

Гарри не знал, что означает это послание, да ему это было и не важно. Лишь одно имело значение: это не хоркрукс. Дамблдор ослабил себя напрасно, выпив тот чудовищный эликсир. Гарри стиснул пергамент в руке, и из глаз его хлынули слёзы. Позади завыл Клык.

— Пойдём, Гарри…

— Нет.

— Тебе нельзя тут, Гарри… Пойдём…

— Нет.

Он не хотел оставлять Дамблдора, не хотел никуда идти. Хагрид дрожащей рукой держал его за плечо.

Потом появился другой голос, который тоже позвал:

— Гарри, пойдём.

Чья-то ладонь, намного меньше и теплее, легла ему на руку и потянула вверх. Он бездумно послушался и встал. Только уже идя следом, слепо продвигаясь сквозь толпу, по лёгкому цветочному аромату, разлитому в воздухе, он узнал Джинни и сообразил, что она ведёт его в замок. Неразборчивые голоса доносились с разных сторон, крики, стоны и рыдания пронзали ночной воздух, перед Гарри мелькали лица, все вокруг глазели на него, перешёптывались, спрашивали о чём-то, но Джинни и Гарри не останавливались, пока не добрались до вестибюля… А весь пол на пути к мраморной лестнице был усеян блестящими рубинами из гриффиндорских часов — словно каплями крови.