Нина Семушина - Те, которых не бывает [litres]

Ситуация наконец начала вырисовываться. Она оказалась вполне человеческой, понятной – и, увы, невесёлой. У девушки тяжёлый диагноз, а у лечащего врача тяжёлый характер (судя по тому, что Ян пришёл к Ане, лечащим врачом был-таки Максимилиан Генрихович), перспективы неясные, а парня никто не информирует, потому что он не близкий родственник. Как было бы хорошо, если бы наличием денег лечились все неизлечимые болезни! Жаль мальчика, он ещё не понимает.

– Ну, Ян, слушай… – Голос Ани даже потеплел. – Я могу поговорить с Максимилианом Генриховичем, но ты же понимаешь, что не деньги всё решают.

Глаза у Яна были такие, что Ане стало страшно. Он тихо, хриплым шёпотом выговорил:

– Я не про Макса, он делает всё, что может… Я про Сашу.

Судя по цвету его лица, этот мальчик сейчас сделал нечто невообразимое и сам в это не очень верил. Они стояли вдвоём, друг напротив друга в опустевшем холле; пожилая гардеробщица, кажется, задремала. С потолка в подставленное жестяное ведро с мерным стуком капала вода.

Ян уставился в пол, всем своим видом показывая, что в мире нет ничего интереснее рисунка на линолеуме. Гардеробщица грозно похрапывала, постепенно наращивая и громкость, и частоту звука.

Телефон в сумке у Ани издал какой-то протяжный, птичий звук.

«Да не бойтесь, Аня, выходите, я вас жду. Надо же мне отдать вам сумку?» – гласила надпись на экране. Судя по тому, что номер отправителя был неизвестен, а Анин телефон не умел издавать птичьих трелей, Сашка был опасно лёгок на помине.

Ян всё понял по выражению лица Ани и побледнел ещё сильнее (хотя Аня считала, что живой человек такого цвета быть уже не может).

– Извините. Я… я не хотел. Хотите, я вас отсюда заберу?.. Я умею летать и становиться невидимым, – скороговоркой выдохнул он.

Аня представила себе, как, теряя сапоги и конспекты из сумки, пролетает над Мотовилихой, как фанера над Парижем или героиня картины Марка Шагала, и против воли усмехнулась.

Надо было что-нибудь сказать. И Аня сказала:

– О как.

Сашка стоял, вальяжно облокотившись на осыпающееся старинное крыльцо, и курил. Его длинные чёрные волосы были собраны в хвост вместе с запутавшимися в них осенними листьями.

Несмотря на то что дождь лил как из ведра, сигарета в Сашкиных зубах не гасла. Его римский профиль был, как всегда, украшен презрительной улыбкой. «Почему «как всегда»?» – подумала Аня. Ведь она видела его в третий раз в жизни, когда она, интересно, успела выучить улыбки этого человека?

– Здравствуйте, Аня. – Сашка тенью отделился от крыльца. – Я смотрю, вы тут мир познаёте?

– Слишком много информации, – честно ответила Аня. – Но я понимаю всё меньше и меньше.

– А что же у меня не спросите? Или вы тоже меня боитесь? – Сашка прищурился. Ане показалось, что он смотрит на неё почти с вызовом, но, может, это свет фонаря всё путал. Она открыла зонтик.

– Саша, я вижу вас в третий раз в жизни, и у меня даже нет вашего номера телефона. Как вы это себе представляете – мне что, выйти во двор и крикнуть: «Саша, я запуталась, объясните мне?», напугать всех окрестных котов, перебудить всех старушек и взбаламутить всех, кого зовут Сашами?

– Это тоже сработает. – Саша пожал плечами. – Вы можете позвонить вообще по любому телефону, я отвечу. И если вам не нравится имя Саша, вы можете называть меня иначе.

– Как?

– Да как угодно. Имена в целом произвольны. Так что вы там хотели у меня спросить?

Дождь и не думал становиться меньше. Аня вспомнила про Сашину бабушку – предсказателя погоды и пожалела, что у него нет ещё и бабушки – разгонятеля туч. Или есть?.. Сколько их вообще, что они делают и сколько ещё привычных вещей зависит от кого-то неведомого, от кого-то, кто, может быть, бродит по тем же улицам и работает в соседнем кабинете?

– Расскажите мне, кто вы все такие. Сколько вас? Зачем вы нужны и откуда берётесь? Ах, ну да, и ещё купите мне кофе, пожалуйста. – Аня поёжилась. – А не то я простыну, пропущу кучу занятий и перезаражаю всех в больнице. Если, конечно, у вас нет какого-нибудь специального супергероя-неудачника, который отгоняет микробов от людей.

– Зачем мы нужны – это хороший вопрос. – Сашка щёлкнул пальцами, окурок в его пальцах вспыхнул и пропал. – Пожалуй, самый главный. Считается, что мы есть потому, что нужны городу, чтобы оберегать его.

– А от чего вы его оберегаете? – поинтересовалась Аня довольно едко. – Вот Ян отгоняет кошмары от людей. Но кто сказал, что кошмары – это всегда плохо? Вот, например, если кто-то совершил что-то плохое и видит про это сны, потому что у него есть совесть. Так что же получается – ваш Ян избавит его от кошмаров и от заслуженных мук совести? Или эта его Ася: мне сказали, что она спасает людей от случайной смерти. Банально, но что будет, если она спасёт какого-нибудь малыша, подавившегося печеньем, а он возьмёт и вырастет в диктатора? Или человек, единожды сбивший на дороге кота, если это событие отменить, так никогда и не поймёт, что нехорошо превышать скорость.

Они медленно шли по слабо освещённой аллее. Мимо проносились редкие машины, шумел дождь. Сашка внимательно слушал и казался невозмутимым, но при этом курил, кажется, третью сигарету подряд. Всё так же, без помощи зажигалки.

– Понятная логика, – кивнул он. – Но если ей следовать, в целом можно вообще никого не лечить и не учить. Вот вы, Аня, скольких детей биологии научили – вдруг кто-то из них вырастет и биологическое оружие сделает? Или вот вы за пациентами судно выносите, а вдруг там среди них маньяк какой лежит? И те, кого вы так метко называете супергероями-неудачниками, делают то же, что и вы. Дают людям шанс.

– А что они за это получают?

– Бессонницу. – Сашка ухмыльнулся и перекинул волосы на другое плечо. – Двойки за прогулы в университете. Ранние седые волосы. Сердечные болезни. Грыжу. Онкологию. Алкоголизм. В целом то же, что и все. Так что, как видите, не очень-то мы и отличаемся от людей.

– И что, никто из вас так ни разу и не попробовал, например, лечить кошмары за деньги или десять раз продавать одну шаньгу в буфете? – симметрично ухмыльнулась Аня.

– А вы спросите их. – Сашка пожал плечами. – Про меня, например. И они вам, может быть, расскажут, что я показываю фокусы на рынке и ворую деньги из карманов пассажиров в автобусе.

– Но они ведь не поэтому вас боятся. – Аня остановилась. – А кстати, почему?

– Потому, что я иду за каждым из них. Я знаю многое про каждого из них. И рано или поздно каждому из них предстоит остаться со мной один на один. По-моему, ясно, что никто не хочет этого.

Все эти пафосные слова звучали из уст длинноволосого парня так просто и обыденно, как будто он рассказывал, например, про свою работу. Хотя подождите – ведь именно это он, по сути, и делал. Аня вздрогнула.