Нина Семушина - Те, которых не бывает [litres]

– Но ведь судьбу правда не обмануть! – пылко воскликнула Ася тоном одноимённой тургеневской героини.

– А вы пробовали? Хоть раз? Спорим, нет?

Аня аккуратно сняла с пюпитра ноты и достала из кармана зажигалку. Щёлкнула ею несколько раз. И ещё. Но только напрасно – у неё ничего не получалось. Ася следила за действиями санитарки Ивановой сначала с ужасом, потом с откровенной жалостью. Она сделала глубокий вдох и, кажется, собралась изречь свою победоносно смиренную сентенцию о том, что от судьбы никуда не деться, но тут дверь актового зала опять оглушительно застонала и нервно хлопнула.

Максимилиан Генрихович в несколько шагов пересёк актовый зал. Халат за его спиной развевался, как крылья. Он оценил мизансцену, поправил заклеенные изолентой очки и презрительно скривился.

– И что вы хотите ей показать, Иванова? – едко поинтересовался доктор. – Что вы, значит, сильнее судьбы, да? На всё вам наплевать, да? Неудачница.

Он рывком извлёк из кармана халата спички и поджёг ноты, глядя в Асины желтовато-карие глаза своими зелёными.

Рыжий, как Ася Энгаус, огонь весело побежал по нотным строчкам, пожирая их в бодром темпе allegro con brio. Бумага, съёживаясь и чернея, падала в жестяное ведро.

Невидимый никому, Сашка сидел на подоконнике, накручивал на палец плетёную авоську из-под яблок и криво улыбался.

Всё отделение, кажется, пропахло мандаринами. Календарь облетал, очереди в магазинах удлинялись, а люди в транспорте непостижимым образом начали иногда улыбаться. На окнах больницы появились кривоватые снежинки самых разных размеров и расцветок – в клеточку, в линеечку, жёлтые, серые; впрочем, попадались и белые. Санитарка Аня Иванова мыла пол на лестнице и предвкушала, как сейчас поедет домой готовиться к празднику. Было тихо и спокойно.

Впрочем, думать об этом явно не стоило. Потому что дверь этажом ниже тут же оглушительно хлопнула, и вверх, перепрыгивая через ступеньки, едва-едва касаясь их, чудом не падая на скользком мокром камне, мимо Ани промчался… правильно.

– Мне нужна любовь! – орал в трубку доктор Максимилиан Генрихович, волосы которого были припорошены снегом, а на дужке заклеенных изолентой очков повисла мандариновая кожура. – Мне кто-нибудь сегодня объяснит, как мне найти любовь? Что? Её нет? Ну тогда я отказываюсь работать в таких условиях!

Не сбавляя скорости, он исчез в дверях третьего этажа. Аня пожала плечами: с кем не бывает. Мало ли, вдруг доктору просто неудачно прилетело по голове мандарином, и он внезапно осознал тщетность бытия.

Снег за окном падал и падал. Аня мыла пол. Есть ли в мире любовь, неизвестно, а вот грязные следы от ботинок Максимилиана Генриховича есть точно.

Между прочим, ботинки были разные.

Усатый участковый дядя Петя почесал в затылке и тяжело вздохнул. Ну что вот ты будешь делать. Пришёл на вызов, а тут парень, живёт под крышей, комнату снимает, – соседи звонят, мол, его кто-то побил. Да и видно, что побил. Нынче люди злые, сил нет. Парень хороший, видимо, и объяснить всё готов, и дядя Петя и рад бы ему помочь, но как, если парень ему по-таджикски, а он, дядя Петя, и по-русски через два слова понимает, ежели какой говор неместный? Вот эти москвичи, их же один чёрт поймёт. И что делать прикажете? Парень дворником работает, бумаги в порядке, ни одного дурного слова про него никто не говорил, помочь надо, но как?

На лестничной клетке вокруг дворника Сахиба и дяди Пети уже собралась сердобольная толпа соседей, которые наперебой пытались объяснить Сахибу на пальцах, что хочет от него дядя Петя, и наоборот. Соседи наперебой переживали и ни на минуту не замолкали. Всё смешалось: тапочки, халаты, бигуди, пальто, шубы, куртки. Равнодушных не было: Сахиб на прошлой неделе сам построил и залил во дворе здоровенную горку, и теперь ни один ребёнок не простил бы родителям, если бы справедливость не восторжествовала.

В ход шли пантомима, рисуночное письмо, театр теней и горловое пение. Версии высказывались самые фантастические, но очевидно, что никто на лестнице не владел ни одним индоиранским языком.

– Что тут у вас за собрание? – внезапно раздался в толпе низкий приятный голос.

Дядя Петя обернулся. По лестнице поднималась – вот удача-то! – знакомая участковому с незапамятных времён переводчица Люба… как там её по фамилии… блин… в общем, Люба.

– Дядя Петя, перевести, что ли, надо?

– Ой, Люба, привет! – расплылся в улыбке участковый. – Вот видишь, у Сахиба беда, а где я сейчас переводчика найду? Ты, случайно, таджикского не знаешь?

– Так я ж по таджикскому и работаю, дядя Петя, – развела руками Люба, и все разномастные органоиды лестничной клетки одновременно облегчённо вдохнули.

Люба поставила сумку на лестницу и что-то сказала Сахибу. Парень просиял, несмотря на огромный фонарь под глазом.

…Спустя полчаса дядя Петя вышел из подъезда очень довольный, выяснив, что Сахиб, оказывается, защищал местную кошку Машку от какого-то пьяного, который на морозе облил её пивом, и что обидчик котов и людей по описанию очень уж походит на местного хулигана Стёпу Лузгарёва, который в полном соответствии со своей фамилией проводил дни в основном за семечками и алкоголем. Дело теперь было за малым: навестить Лузгарёва и провести с ним беседу.

А Машку уже нашли, притащили домой и помыли его, дяди Пети, собственные дети. Да уж, какие там новогодние чудеса из кинофильмов американских – обычная работа. Ещё и не такое бывает. Главное, чтоб дети кошку бабушкиным полотенцем не вытерли, а не то ух как она им всем троим всыплет.

Ничего необычного. Вот только Люба откуда взялась так вовремя? Ведь она же точно здесь не живёт. Да и вообще, откуда дядя Петя её знает? Надо же, совсем запамятовал. Странно это всё. Но подозрительная мысль покрутилась в голове ещё несколько минут и исчезла за более насущными делами. Участковому милиционеру было не до новогодних чудес, тем более что он в них не верил.

…Люба, которую Сахиб с женой уже успели напоить чаем и накормить ирисками, вышла из подъезда, близоруко щурясь на фонарь, потом посмотрела на часы, воровато огляделась – холодно, во дворе никого – и полезла на горку.

Надо сказать, что дети обожали дворника совершенно за дело.

Она съехала уже раз пятый, когда обнаружила, что за ней с большим интересом наблюдает солидный мужчина в меховой шапке и длинном пальто. Падал снег. Во двор въехала красная машина и кружила теперь по нему в поисках места для парковки. В окнах зажигался свет. Мужчина в шапке внимательно смотрел на Любу, неудержимо напоминая Ипполита из фильма «Ирония судьбы».

– Да не бойтесь, горка отличная, – крикнула ему наконец Люба, в очередной раз поднимаясь из сугроба. Мужчина коротко кивнул ей, оценивающе посмотрел на свой кожаный портфель и бодро зашагал к ледяному сооружению.