Жан-Франсуа Шаба - Дух из черной комнаты [litres]

– Ты что, шутковать вздумал? Хочешь поиграть со мной?

Я больше не мог дышать. Перед глазами плясали огненные бабочки.

– Будешь ты благоразумным или нет? Ты что, не можешь послушаться своего маленького духа из черной комнаты? А, мой мальчик?

Существо меня отпустило. Наконец я мог вздохнуть. Мне в голову пришел по меньшей мере странный ответ:

– По крайней мере, вы действительно пьете фиалковый ликер. Я почувствовал запах.

– Хе-хе-хе! Это наш напиток.

– Вы ведь не лесной дух, да?

– Ну надо же, какой гений мне попался! Просто человек-сверхмозг! Нет, я не дух. Я соврал. Это очень плохо. Пусть меня накажут.

– Почему вы говорите «это наш напиток»?

– Наш напиток. Наш, таоракнаборстильсенский.

– Та… та – что? Кто вы?

– Я только что сказал тебе. Я таоракнаборстильсен. Мы очень любим фиалки. Это романтическая сторона нашего характера. Ну, за дело! Нам еще надо провести Унгу, мой дражайший Эдгар.

– Так значит, хоть это правда?

– Правдивее не бывает. Там оливковое масло не пролилось? И где клетка с хомяком? А, вот же она, у меня в руках!

– Но зачем вы делаете Унгу, хотя сами не лесной дух, который хочет вернуться к друзьям в леса?

– Потому что я таоракнаборстильсен.

– И?..

– И все. Пакетик с сухариками полный?

– И что вы собираетесь…

Два острых когтя впились в мое правое ухо.

– Заткнись.

Как мог я быть таким глупым? Таким несознательным? Тотор, словно почувствовав мое смятение, издал несколько тихих вскриков, напоминающих скрип дверцы шкафа.

Существо напевало вполголоса. Я слышал, как оно возится в темноте с тем, что я ему так старательно принес. Я умирал от желания наудачу броситься к двери и убежать в коридор, но понимал, что не успею. Одна из четырех рук меня схватит, и все будет кончено. Что случится после Унги? Меня столько раз обманули, я вел себя так наивно. Что сделает со мной таоракнаборстильсен, когда церемония будет закончена?

Теперь он пел. Тихо, но пел.

– Зум-зум! А-а-а-а-а-а-а… Зум-зум! У-у-у-у-у-у… Зум-зум!

Устроившись в углу черной комнаты, я заткнул уши. Кошмар – чувствовать себя беспомощным и вообще не понимать, что происходит. Но я почти сразу убрал руки от ушей, потому что тишина пугала еще больше.

Раздался какой-то звук, а затем монстр прохрипел:

– Отвратительные обойные гвозди. Дешевка.

Мне по-прежнему было любопытно, и я спросил:

– А зачем нужны гвозди?

– Ни за чем. Мне просто хотелось полакомиться. Но эти гвозди омерзительны!

Мне не хватило смелости, чтобы ответить: «Производители не рассчитывали, что их будут есть какие-то психи».

Вместо этого я сказал:

– Не обижайте Тотора. Его одолжила мне Джалила.

– Тотор – это уменьшительное от Гектор. Ты знаешь, кем был Гектор, мой мальчик?

– Ну-у…

– Это был троянский воин. Герой. Он смело бросился в поединок с Ахиллом у стен Трои.

Я готов был погибнуть от рук трехглазого чудовища, но слушать на закуску лекцию по истории совсем не хотелось. Я пожал плечами. Тон таоракнаборстильсена сделался лиричным.

– Гектор! Он погиб как храбрец. Ах, война, война! Как это великолепно! Грандиозно! Война! Хотя бы за это я снимаю перед людьми шляпу.

Внезапно я представил чудовище в шляпе. В ней он не чувствовал бы запахов и ничего не слышал. Я прыснул со смеху. Я понимал, что момент неподходящий, но такое может случиться, когда нервничаешь.

– Героизм кажется тебе смешным? – вскричал обиженный таоракнаборстильсен. – Но куда же, куда же катится этот мир, в котором молодежь больше не относится с почтением к войне? Нас ждет то еще будущее, да! Передай-ка мне хомяка.

– Не хочу.

– Хомяка, живо!

– Нет.

Я подумал о Джалиле. Это придало мне мужества.

– Сами возьмите.

– Я не могу, молокосос. Чтобы Унга состоялась, животное мне должен передать человек, из рук в руки. Дай! Или я возьмусь за твое семейство.

– Вы не можете выйти отсюда.

– Откуда ты знаешь, что я могу, а что – нет? Я наговорил тебе всякой ерунды. Еще четверть часа назад ты думал, что я маленький бедный дух!

Уж не блефовал ли таоракнаборстильсен? Я этого никогда не узнаю. Я представил, как это страшное существо настигает в постелях маму, Жерониму и папу. Тогда я на ощупь открыл клетку Тотора, взял его в ладонь и вытянул руку перед собой.

Чудовище выхватило у меня голубого хомячка с булькающим вздохом удовольствия.

Не видя ничего в темноте, я представил Тотора и эту пасть с острыми зубами на лбу у таоракнаборстильсена, его трепещущие щупальца… Нет, нельзя допустить ничего подобного. Я не должен позволить этому случиться. Я решил вскочить – а там будь что будет.

– Ай-ай-ай! Ай-уй-уй! Он укусил меня! Проклятая зверюга! А-а-а! Как больно! Кровь идет!

Страшная суматоха началась в черной комнате. Ужасное существо толкнуло меня, продолжая надсаживаться:

– Где он?! Где этот хомяк?!

«Молодец, Тотор! – подумал я. – Ты достойный сын Джалилы».

Таоракнаборстильсен схватил меня за пижаму.

– Ну, ты, человек! Где хомяк? Ай-уй-уй!

Раздался отвратительный сосущий звук. Я догадался, что монстр сунул палец в рот.

– Я не знаю. Я вижу не больше вашего.

– Я сейчас – ай-ай-ай! – я сейчас всех вас убью!

Если Тотор смог, то почему бы и мне не попытаться? Я опустил голову и изо всех сил укусил руку таоракнаборстильсена.

– Уа-я-я-я! Ох-я-я!

Чудовище отпрыгнуло назад. Оно ударилось о стенку, и звук получился как удар по огромному сейфу. Я хотел броситься к двери, но в темноте потерял все ориентиры и сам ударился в стену. Я все время думал о пасти таоракнаборстильсена. Если этот волчий капкан захлопнется на мне – считайте, я спекся, словно аргентинский стейк.

Я наугад ударил ногой перед собой.

– А-уф!

И попал чудовищу прямо в живот. Окрыленный успехом, я собирался ударить другой ногой, когда четыре руки схватили мои икры и ляжки и сжались, словно тиски.

– Ты не рассчитал свои силы, микроб! Прощайся с миром! Зачем возиться с тобой? Ты вручил мне хомяка, а больше ты мне не нужен.

Я почувствовал запах фиалок, к которому примешивался запах крови. Так пахло дыхание таоракнаборстильсена. Теперь точно конец. Я представил Джалилу. Она мне улыбалась.

– Эдгар! Ты что-то совсем распоясался!

На пороге черной комнаты теснились мама, папа и Жеронима. Они зажгли свет, я щурился и моргал, как сова. Естественно, таоракнаборстильсен бесследно исчез. Мама издала свистящий звук, как чайник, и на смену ей пришел отец:

– Это что еще за бардак на стройке! Это что – клетка? И пакетик «Криспроллс»!

– Он весь в зеленых пятнах, – заметила Жеронима, которая чуть не свернула себе шею, заглядывая в комнату.

Я разгладил рубашку пижамы, чтобы было лучше видно.