Жан-Франсуа Шаба - Дух из черной комнаты [litres]

– Это кровь таоракнаборстильсена! Это я его укусил! Видимо, у него зеленая кровь, он не человек! Он вернется, когда опять станет темно! Осторожно, он хочет всех нас убить!

– Говорила же я, что ему еще слишком рано играть в Resident Evil Revelations. Вот теперь он помешался.

– Заткнись, Жеронима, и отправляйся в свою комнату, – проворчала мама. – А-а-а! Мышь! Какой ужас!

– Это не мышь, а Тотор. Хомяк Джалилы. Иди-ка сюда, Тотор. Ты был очень смелым. Давай я посажу тебя в клетку. Вот так…

– Дочь права, этот ребенок не в себе, – сказал папа. – Эдгар, сколько у меня пальцев?

– Но таоракнаборстильсен…

– Может, он поспорил со своим дружком Манюэлем, дебилом, у которого игровая приставка вместо мозга…

– Жеронима, иди спать! Уже почти утро! – прокричала мама. – А ты, Эдгар, выходи отсюда! Нет! Оставь весь этот хлам! Мы не будем делать уборку посреди ночи!

– Таоракнаборстильсен…

– Этот мальчик болен, – робко предположил папа.

Мама наклонилась и стала разглядывать мои глаза.

– Он совсем не болен. Это чудовище.

– Кстати, о чудовищах… – попробовал вставить я слово.

Левое веко моей мамы задергалось. Я сдался.

– Хорошо, я возвращаюсь в комнату. Но вы увидите, что сделает таоракнаборстильсен.

– Вот и хорошо. В кровать!

По крайней мере, мне удалось захватить с собой Тотора.

Естественно, после всего пережитого, оказавшись под одеялом, я не смог заснуть. Я раз за разом прокручивал в голове сцену, участником которой только что был. Невозможно поверить, но факт – я чудом избежал смерти. Таоракнаборстильсен едва не убил меня. Теперь никто и ничто не заставит меня вернуться в черную комнату. Надо будет также предупредить сестру и родителей. Чудовище может напасть на них, если им придет в голову закрыться в этой комнате без света (что, впрочем, маловероятно).

Нужно было придумать, как сделать так, чтобы мне поверили. Зеленые пятна на пижамной рубашке, которую я бросил в грязное? Нет, этого недостаточно. Как несправедливо, что меня никогда не воспринимают всерьез. Просто уму непостижимо.

К счастью, чудовищное существо по-прежнему оставалось запертым в черной комнате. Сухарики и резинка остались там, а Тотор – нет. Питомец Джалилы крутился в своем колесе в изголовье моей кровати. Он мог гордиться собой – ведь он совершил храбрый поступок. А без хомяка – никакой Унги. Так что таоракнаборстильсен остался взаперти. Мое напряжение начало спадать. Я лежал в сумраке своей комнаты, и через щель между шторами просачивался лунный свет. Я уже засыпал, когда краем глаза заметил что-то яблочно-зеленого цвета.

– Ку-ку!

Я открыл рот, чтобы позвать на помощь, но монстр был намного проворнее. Одну из своих огромных лап он положил мне на губы. Три других руки держали меня безо всяких усилий. Он был чудовищнее – хотя это казалось невозможным, – чем я запомнил. Щупальца, вылезавшие из-за воротника куртки, щекотали ему подбородок с таким же омерзительным звуком, как когда возят мокрой половой тряпкой по кафелю.

– Ну что, уже думал, что избавился от дядюшки таоракнаборстильсена?

– У-м-м-м! Му-му-му-ммм! М-м!

– Что?

– М-м-му-мм!

– Все равно не понимаю. Ах, как я глуп! Это же я не даю тебе говорить! Я пришел сказать спасибо. Благодаря тебе я свободен как ветер. Кажется, я сейчас займусь тем, что буду немного сеять страх и разорение. Это что-то вроде моего хобби, дорогой Эдгар. Ну что ты какой-то удивленный? А, знаю: ты думал, что без этого паршивого хомяка я не смогу завершить Унгу!

Я пытался отбиваться изо всех сил, но это было бесполезно. Таоракнаборстильсен был слишком силен. Он зашептал мне в ухо:

– Для Унги нужна шерсть козла или хомяка, вырванная самое позднее за пятнадцать минут до церемонии. Во время нашего небольшого… спора этот любезный Тотор лишился целого клока шерсти, который я и нашел там, где ты и твоя прелестная семья оставили меня. И я устроил себе первоклассную Унгу! Что? Ты хочешь что-то сказать? Может, у тебя есть последнее желание? Не могу отказать в этом своему спасителю. Глоточек фиалкового ликера? Не тяни, мне еще нужно опустошить целый мир.

Чудовище приподняло руку от моих губ, но ровно настолько, чтобы, если я стану набирать воздух в легкие для крика, тут же заткнуть мне рот. Я смог только прошептать:

– Что вы сделаете с нами?

– Ах, это… Мой мальчик, тут я не стану скрывать, это будет малость неприятно. Но зато потом вас ждет спокойствие. На целую вечность. Это все? Нет? Еще что-то?

– Да! Почему предыдущие жильцы этой квартиры съехали и почему вы их не…

– …не убил? Ты тоже находишь этот факт достойным сожаления, да? Представь себе, я не мог этого сделать. Я же был заточен в этом крошечном чулане. И вышел я из него только благодаря гениальной идее, пришедшей в голову твоим родителям, – превратить его в карцер. Я горячо благодарен им. Да здравствуют наказания по старинке! Да здравствует традиция!

– Почему же торговка овощами говорит, что здесь живут привидения?

– Мне надо было выгнать этих дебильных жильцов, чтобы на их месте поселились более подходящие, вроде тебя, понимаешь? И я начал стенать, смеяться – это весьма удивительно, но говорят, у меня скрипучий смех, – я пел наши песни и стучал в такт по стенам. Они все тут же смылись! Так, ну, я не то чтобы заскучал с тобой, мой дорогой Эдгар, но…

– Подождите! Подождите еще! Вы сказали «наши песни». А откуда вы родом?

– Ха-ха-ха! Это секрет. Разве ты не слышал, что великие «звезды» должны быть немного таинственными?

«Никакая вы не звезда, а липкое чудовище, одетое в безвкусную зеленую куртку!»

Так я должен был ему ответить. Наверное, я не мастер на остроумные ответы, потому что я просто пробормотал:

– Вы злой.

Но для девятилетнего мальчика, столкнувшегося с таоракнаборстильсеном, это было не так плохо. Мои глаза привыкли к полутьме, и я различал все мельчайшие подробности его лица – если это можно было назвать лицом. Впечатление производило не столько его чрезвычайное уродство или странность, сколько источаемая им злость.

– Ну что, теперь моя очередь кусаться. Только на этот раз чуток посильнее…

Пасть на лбу у таоракнаборстильсена распахнулась. И в этот момент чудовище получило удар палкой от метлы.

Послышался звук – скрунк! Монстр выкатил все три своих глаза, как тут – скрунк! – получил еще один удар между ноздрей, то есть по уху. Он рухнул ко мне на кровать, а Жеронима, треснув его в последний раз, окончательно сломала метлу.