Жан-Франсуа Шаба - Дух из черной комнаты [litres]

– Но я тоже когда-нибудь стану взрослым.

– Но сейчас-то ты не взрослый.

– А Джалила? Она в курсе?

– Очаровательная малышка. Нет, она ничего не знает. До сих пор мне не нужно было раскрывать свою личность. Но таоракнаборстильсен – это красный уровень опасности. Самый громкий сигнал тревоги для хомяков.

– Откуда у тебя такой странный акцент?

– А как сам думаешь: Федор Федорович – это по-бразильски? Я же русский, у меня русский акцент, товарищ Эдгар. Так, а теперь дай-ка мне эту зеленую балетку…

– Но зачем тебе она?

Я сказал это слишком громко. Тотор – он же Федор Федорович Тоторский – положил палец себе на морду.

– Давай постараемся не разбудить твоих родителей, иначе это плохо скажется на цвете твоего лица. Что я хочу сделать? Это очевидно: прогнать таоракнаборстильсена, лишить его возможности причинять вред. Da, da.

– Вы с ним враги?

Русский хомячок принял свирепый вид и стал размахивать кулаком.

– У таоракнаборстильсена могут быть только враги!

– Это правда?

– И он еще спрашивает, правда ли это, невинная душа! Это чудовище не может вызвать ни у кого ни жалости, ни добрых чувств. Мне кажется, ты-то в этом убедился. А вот с помощью его балетки нам, наверное, удастся избежать худшего.

– С помощью балетки? А что ты с ней хочешь сделать? И почему ты не сказал мне раньше, почему не раскрыл…

– …своей тайной личности? Мы должны раскрываться только в случае крайней необходимости, товарищ. Я же только что объяснил тебе это, ты что – оглох? Я всего лишь немного тебе помог, в подходящий момент укусив монстра. Я думал, ты сам справишься, но теперь таоракнаборстильсен сбежал…

В словах Федора Федоровича Тоторского чувствовался упрек. Мне это показалось очень несправедливым.

– Он едва не убил меня, не забывай.

– Подумаешь! Он хочет убить всех, это же таоракнаборстильсен. А теперь, товарищ Эдгар, давай займемся исправлением твоих глупостей.

– Что касается глупостей, то ты мог бы мне помешать их делать. Достаточно было рассказать, к чему все это могло…

– Пока ты не внес меня в одну из Темных тюрем, я вообще не представлял, что ты там задумал. Как и Джалила, я думал, что ты хочешь одолжить меня своему другу. Я готовился к тому, что меня будут тискать и набивать крошками от гамбургера. Я не ожидал, что окажусь на Унге!

Чем больше Федор Федорович Тоторский объяснял, тем непонятнее все становилось.

– Темные тюрьмы?

– Да, одну из Темных тюрем. У меня нет времени рассказывать об этом. Передай-ка мне балетку. Еще мне потребуется сахарная пудра.

– Ни за что.

– Bojemoï!

– Это что – ругательство? Можешь ругаться сколько хочешь, я не впечатлен. Мне надоело, что со мной обращаются как с недотепой! Я требую объяснений! Что такое Темные тюрьмы?

– Места, куда запирают тех, кто совершает плохие поступки, товарищ Эдгар.

Я схватил себя за переносицу в точности, как это всегда делает папа. Кажется, в этот момент я почувствовал, что испытывает он, когда я вывожу его из себя. Это утомительно.

– Ты вздумал шуточки шутить? Хорошо. Можешь сам сбегать за своей сахарной пудрой, Тотор.

– Полагаю, товарищ, ты не понимаешь, во что влип. Таоракнаборстильсен вернется. Ему нужна балетка, без которой у него недостаточно силы. Он должен быть полностью укомплектованным, с ног до головы.

– Чушь! Это просто балетная туфля, без каких-нибудь…

– Порви ее! Попробуй сделать в ней дырку!

Я взял балетку, брошенную мамой возле кровати, и швейцарский ножик, который подарил крестный, когда мне исполнилось семь лет.

– Да запросто!

От балетки пахло совсем не хорошо. Я, держа туфлю на вытянутых руках, попытался покромсать ее на полоски. Но лезвие не только не разрезало кожу, но даже не оставило на ней ни малейших следов. Я с ожесточением набросился на балетку снова, но с тем же результатом.

– Ну как? – торжествуя, спросил Тотор.

Я вытащил шило, положил обувку на пол и попробовал продырявить. И опять безрезультатно.

– Niet, niet, niet!

– Ну ладно, сдаюсь! Скажи хотя бы, что это за Темная тюрьма, и я пойду тебе за пудрой.

– Темная тюрьма… Это, к примеру, твоя черная комната. Подожди! Не надо делать такую гримасу. Я не подтруниваю над тобой, какой же ты! В результате ужасного совпадения, чудовищного стечения обстоятельств эта комната вашей квартиры оказалась там, где на протяжении тысячелетий находится одна из семнадцати Темных тюрем. В эти тюрьмы, в абсолютную темноту помещают самых страшных существ Скрытого мира.

– Скрытого мира?

– Ну вот я и проговорился. Теперь у меня будут проблемы с Правительством.

– С Правительством? С Правительством Скрытого мира?

– Товарищ Эдгар, больше я не скажу ни слова.

Мордочка Федора Федоровича Тоторского быстро двигалась; его усы дрожали. Он явно нервничал.

– То есть черная комната моей квартиры – это одна из семнадцати Темных тюрем Скрытого мира?

Почетный корреспондент сделал вид, будто зашивает себе рот.

– А есть еще говорящие животные? Да? Их везде можно встретить? Нет? Они тоже русские или есть из других стран? Есть же и из других стран, да? Да? А на что похож Скрытый мир? Можно туда попасть? И как с таким маленьким телом тебе удается говорить таким низким голосом? Меня этот вопрос все время волнует – все-таки это очень странно. Если я тебе принесу сахарной пудры, ты мне расскажешь еще? Баш на баш? Да? Нет? Ладно, понял, иду!

Кухня была полна предметов, так и готовых с грохотом упасть на кафельный пол. Поскольку я не мог зажечь света, приходилось двигаться очень медленно. Если родители проснутся из-за шума, мне останется только молиться. Сахарная пудра хранилась в шкафу над мойкой. Мне предстояло в потемках залезть на табуретку. Как назло, луна скрылась за облаками, и видел я не больше, чем когда сидел в черной комнате. Я уже собирался встать на табуретку, когда кто-то дотронулся до моей попы. Не знаю, как мне удалось не закричать. Наверное, я просто дико испугался.

– Что это ты тут затеял?

Жеронима.

Я не мог ничего придумать, поэтому сказал правду:

– Я пришел за сахарной пудрой.

И почти сразу же пожалел о своей честности. Я ведь привык действовать украдкой и самостоятельно. Я уже собирался соврать что-нибудь, когда меня стала мучить совесть. Ведь Жеронима вместе со мной сражалась с таоракнаборстильсеном. Значит, нет ничего странного в том, что она беспокоится. И значит, не будет ничего странного и в том, что я хотя бы сообщу ей о своих планах. Наша вражда, длившаяся долгие годы, испарилась без следа. Стоя на табуретке, я взял сестру в союзницы.

– Dourak!

– Тотор, будет правильно, если она узнает, что происходит. Она ведь тоже сражалась с чудовищем. Она имеет право знать!