Жан-Франсуа Шаба - Дух из черной комнаты [litres]

Наконец родители вышли из моей спальни; мама двумя пальцами несла яблочно-зеленую балетку таоракнаборстильсена.

Почетный корреспондент меж тем прильнул к прутьям клетки и нетерпеливо задергал их.

– Выпусти меня отсюда, товарищ Эдгар! Это катастрофа!

– Ну что теперь? Таоракнаборстильсену капут, все в порядке!

– Капут, какой еще капут? Ему совсем не капут, он в балетке! Его забрала твоя мама!

– О нет, только не это!

– Нельзя было давать этому чудовищу ингредиенты для Унги. Если бы ты не помог ему выбраться, он бы еще тысячи лет сидел в своей Темной тюрьме. Это ты во всем виноват. Вытащи меня отсюда, bistro !

– Его нет в балетке.

– Он в балетке! Говоря техническим языком, он расплавлен-карамелизирован.

– Сам ты расплавлен. И карамелизирован к тому же. Сейчас я хочу спать. Хватит мне сегодня наказаний.

Сапфировый хомячок сложил лапки на груди.

– Именем Кодекса Скрытого мира я, Федор Федорович Тоторский, именуемый Третьим, почетный корреспондент, приказываю тебе подчиниться.

– Ага. Побегай в колесе, это поможет тебе немного расслабиться.

Я набросил на клетку свою майку. После некоторого молчания (представляю, какое выражение было на мордочке у Тотора – к тому времени я его неплохо изучил) послышался едва приглушенный тканью низкий голос с сильным акцентом:

– Он расплавлен-карамелизирован, но он жив. Его так просто не остановишь.

Я вытянулся на кровати и стал думать. Расплавлен-карамелизирован? Я настолько одурел от всех этих событий и бессонной ночи, что ничего не соображал. Вот бы Жеронима была рядом. Это чувство – потребность видеть свою сестру – было совершенно новым для меня. Ведь она проявила мужество и верность – иначе и не скажешь. Я вспомнил о том, что заставил ее пережить за все эти годы, и мне стало стыдно.

Издалека я слышал требования Федора Федоровича Тоторского, доносившиеся из накрытой клетки:

– Расплавление-карамелизация длится только около двух часов. Товарищ, надо сходить за балеткой. Товарищ! Товарищ Эдгар!

Но я засыпал.

– Вставай!

– А? Что? Это не настоящий лесной дух!

Мама хотела открыть окно в моей спальне, но, поскольку оно было кое-как заклеено, не сумела этого сделать. Она повернулась ко мне:

– О нет, только не снова! Хватит этих духов и прочей чуши! Вставай! Конечно, ты как вареный – ведь ты спал всего около часа. Быстро в туалет!

За кухонным столом уже сидела Жеронима. Мы пристально посмотрели друг на друга, как будто хотели найти признаки того, что все произошедшее накануне нам привиделось. Тотор! Спросонок я и забыл про него. Я вернулся в спальню. Майка по-прежнему висела на клетке. Я приподнял ее… Русский хомячок лежал, вытянувшись на спине, со скрещенными на груди лапками и приоткрытым ртом. Кончиками пальцев я тихо постучал по стенкам клетки. В этот момент папа, который несся как смерч по коридору, бросил мне на бегу:

– Я пошел, мой мальчик. Оставь животное в покое. Они любят поспать.

И тут я услышал, как почетный корреспондент храпит. Он не умер, просто он устал еще больше нашего. От облегчения у меня подкосились ноги. Джалила не будет носить по Тотору траур. Но надо бы его разбудить… Я посмотрел на свой будильник. Час с четвертью назад хомяк сказал мне, что расплавление-карамелизация длится два часа. А что будет потом? Надо пока раздобыть зеленую балетку, пусть без его мудрых советов я и не знал, что с ней делать.

Вернувшись на кухню, я услышал, как хлопнула входная дверь.

– Где мама?

– Они с папой только что ушли, – сказала Жеронима.

– О нет! А где балетка? Таоракнаборстильсен расплавлен-карамелизирован внутри нее!

Сестра уронила ложку в миску с хлопьями.

Мы перерыли помойное ведро под раковиной – балетки там не было. В мусорной корзине в гостиной? Тоже нет.

Жеронима беспокоилась:

– Если мы опоздаем в школу и об этом узнает мама, она нас свяжет колючей проволокой и бросит акулам!

– Да, но если таоракнаборстильсен больше не будет расплавлен-карамелизирован…

– Ты слышишь? Расплавлен-карамелизирован… Это смешно! Хомячок решил, что этот монстр – торт? И вообще, что это значит – «расплавлен-карамелизирован»? Мы даже не знаем, что это такое. Пойду спрошу у него, у этого лодыря.

Сестра бросилась в мою спальню. Она стала трясти клетку не жалея сил, словно шейкер для коктейлей. Мне кажется, она была обижена на почетного корреспондента за то, что тот назвал ее дурындой.

– Эй, Тотор! Эй, русский шпион!

– Bo-je-moï!

Федор Федорович Тоторский балансировал в раскачивающейся клетке.

– Пре-кра-ти-не-мед-лен-но-ду-рын-да!

Хомячок плохо знал мою сестру и то, какая она непримиримая феминистка. В ответ она стала трясти клетку совсем уж изо всех сил. Когда мне наконец удалось ее успокоить, почетный корреспондент был весь в опилках. Я поставил клетку на прикроватный столик, но хомяк продолжал какое-то время по инерции танцевать жигу.

Жеронима треснула кулаком по кровати. Удар вышел впечатляющий.

– Я хочу знать, что значит «расплавлен-карамелизирован», прямо сейчас, а не через час!

Тотор оперся на прутья клетки. Он положил розовую лапку на голубоватую грудь, как будто проверяя, как бьется сердце.

– Какой темперамент! – сказал он наконец с более сильным, чем обычно, акцентом. – Мне это нравится!

Сестра схватила клетку.

– Niet! Niet! В результате расплавления-карамелизации существо становится крошечным и мягким. Некоторые могут пребывать в таком состоянии вечно, но не таоракнаборстильсен. У него есть частичный иммунитет. Через два часа он примет прежнюю форму.

– Где он сейчас, где?

– Я вам сто раз говорил: в балетке. Чтобы расплавить-карамелизировать существо из Скрытого мира, надо бросить щепотку сахарной пудры в его обувь. И он оказывается в ней заперт.

– Какой-то дебильный мир, если мне будет позволено заметить, – сказала Жеронима.

– Ничего подобного! Это вы, человеческие существа, смешные!

– А с тобой так можно сделать?

– Можно было бы, если бы у меня была обувь! Ты когда-нибудь видела хомяка в обуви?

– Конечно.

– Извините, что я прерываю вас, хотя мне очень интересно, – сказал я, – но у нас есть не больше получаса – и карамелизация закончится.

– Расплавление-карамелизация, – веско уточнил Тотор.

– Где эта балетка? – спросила сестра.

– Вы ее потеряли, da ? Люди вечно творят черт-те что.

– Пожалуй, приготовлю-ка я себе рагу из хомяка.

Я склонился над клеткой. Усы маленького голубоватого животного подрагивали.

– Со мной еще никогда так не обращались! Я все-таки почетный корреспондент!