Джейми Литтлер - Ледяное сердце [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– П-прости, я не хотел тебе мешать, – сказал Эш и повернулся, чтобы уйти.

– Вряд ли ты можешь мне чем-то помешать. Разве что отвлечь от мыслей – и поверь, я провожу наедине с ними более чем достаточно времени. – Сколл странно покосился на Эша. – Тебе тоже прекрасно знакомо это чувство, не так ли? Когда ты постоянно один. Когда на тебя смотрят с подозрением и отвращением?

– Наверное… – Эш почувствовал себя неуютно. – Немного.

– Жизнь Ткача Песен – это одиночество, – сказал Сколл, и интерес Эша тут же вспыхнул снова.

– Откуда ты так много знаешь о Ткачах Песен? – спросил он.

Сколл одарил его волчьей ухмылкой.

– Меня можно назвать своего рода охотником за сокровищами. Хотя сокровища, которые я ищу, – это не золото и не драгоценности, но знания. – Он постучал пальцем по большой стопке пергаментов рядом с собой, и Эш предположил, что там истории, которые Сколл собрал во время своих путешествий. – Руины Прежнего мира дремлют подо льдом и снегом, мечтая о мгновении, когда кто-то вроде меня сможет их отыскать и пробудит тайны, известные только им.

– А что насчёт Ткачей Песен? – ещё раз попробовал спросить Эш. Удерживать внимание этого человека на нужной теме оказалось сложно. Сколл с загадочным видом наклонился вперёд и поманил Эша поближе.

– Пусть это останется между нами, но я верю, что Ткачи Песен станут ключом к победе над угрозой левиафанов. Именно ты вместе с другими Ткачами сможешь вывести наш мир из тьмы на свет.

Сердце Эша забилось быстрее. Это было потрясающе. Нет, даже не потрясающе – это было просто грандиозно! Всё внутри сжалось от этих слов – слов, которые Эш даже не мечтал услышать. От ощущения себя особенным и нужным… Или, может быть, от страха – настоящего ужаса перед тяжестью смысла, который несли эти слова, если были правдой.

– П-почему ты так в этом уверен?

Сколл постучал себя по носу.

– Назовём это предчувствием. Когда ты увидишь столько, сколько видел я, то начнёшь различать знаки. Ты знал, что ты сам и все Ткачи Песен – потомки людей из Прежнего мира? Живые реликвии славной древней цивилизации. Я читал, что этой могущественной империей когда-то правили именно Ткачи Песен. Бояться и не принимать их такими, какие они есть, – это настоящее преступление против всего человеческого рода; они могли бы спасти мир, если бы люди позволили. Как я мог не очароваться ими? Почему все не могут ими очароваться?

Глаза Эша широко распахнулись от восторга. «А что, если он прав? Что, если мы на самом деле можем быть настолько… важны?»

– Так что я путешествую и стараюсь узнать всё, что только возможно, следуя безумной идее, что я могу помочь спасти мир. Знаю, это звучит очень по-детски, но я романтик в душе. – Сколл вытащил откуда-то маленький кусочек золота и начал перекатывать его в пальцах, а затем заставил его исчезнуть. – И я чувствую себя так, словно отыскал великое сокровище, когда удаётся поговорить с настоящими Ткачами Песен. Ткачами Песен… вроде тебя.

Эш ахнул и крепко сжал край верстака, чтобы успокоиться.

– Ты… ты встречал и других? – спросил он. «Значит, есть и другие».

– Конечно, встречал, рассеянных по крепостям всего мира, – Сколл заметил выражение глаз Эша и улыбнулся. – Ты не единственный, Эш. Далеко не единственный.

– Я бы хотел встретиться с ними, – прошептал Эш.

– Возможно, однажды ты их встретишь. До меня даже доходили слухи о крепости, где живут одни Ткачи Песен, если ты сможешь в такое поверить… – сказал Сколл с блеском в глазах.

Руки Эша начали дрожать.

– Я тоже слышал эту легенду, – сказал он, пока Сколл искал что-то среди своих свитков. – Ты знаешь, где эта крепость?!

– К сожалению, нет, – признался Сколл, наконец найдя нужный свиток и положив его на верстак, чтобы Эш взглянул. На пергаменте выцветшей охрой был нарисован какой-то символ, похожий на сияющую звезду. – Ткачи Песен, которых я встречал и которые были достаточно храбры, чтобы прошептать мне название крепости, называли её Солнцестоянием. А это её знак, насколько мне удалось выяснить. И хотя она почти полностью скрыта от посторонних глаз, я собираюсь однажды её найти.

Эш сжал столешницу так сильно, что костяшки его пальцев побелели, и казалось, дерево под рукой вот-вот треснет. Он не мог поверить в свою удачу – в то, что нашёл человека, который искал то же самое. Был ли Сколл причиной, по которой родители направили его на борт «Ледяного сердца»? Может быть, осмелился надеяться Эш, вместе они смогут найти эту тайную крепость?

– Я буду всегда рад поговорить о Ткачах Песен, если захочешь, – сказал Сколл. – Но куда радостнее мне будет послушать тебя. Уверен, ты сможешь многое мне рассказать.

– А вот я не уверен, – признался Эш. – Я совсем новичок в этом деле. Но мне очень хотелось бы послушать, что знаешь ты – что угодно! – о Ткачах Песен и Солнцестоянии, и обо всём таком! Это же ничего? – добавил он нерешительно.

Сколла рассмешил энтузиазм Эша.

– Почту за честь. К сожалению, с этим придётся немного повременить.

– Почему?

– Мне кажется, ты нужен своему другу-йети, – сказал Сколл, мотнув головой, и Эш посмотрел в указанном направлении. Там стоял Тобу, скрестив руки и мрачно глядя на них.

– Уходи оттуда, мальчик, – сказал Тобу. – Тебе нужно отдохнуть перед завтрашней тренировкой.

Но прежде чем Эш успел уйти, Сколл схватил его за руку.

– Большинство людей не оценят дар, которым ты обладаешь, Эш. В отличие от меня, – торопливо зашептал он. – Люди боятся того, чего не понимают. Но не давай им сдерживать себя. Ни за что и никогда не позволяй называть тебя монстром. Какой способ выжить в этом мире работает лучше – Песнь, которая может влиять на левиафанов, или заострённая палка?

Эш посмотрел в яркие глаза Сколла и кивнул. Он был невообразимо счастлив впервые за много-много лет встретить наконец того, кто его понимает.

Разговор со Сколлом наполнил Эша новой решимостью найти семью, так что на этот раз он серьёзно собирался последовать совету Тобу. Он собирался сосредоточиться. С тех пор как Эш поднялся на борт «Ледяного сердца», он был так занят, привыкая к распорядку жизни экипажа, что у него не было времени как следует поразмыслить о колыбельной. Но теперь Эш напевал колыбельную каждый день, пока драил палубы, пытаясь понять, что значат её строки: