А Богуш - Черепашки-ниндзя и Чародей Зеленого Острова

Если бы не голос, доносившийся откуда-то из глубины этого вороха и в тысячный раз произносив­ший свою проповедь, никто бы не смог догадаться, кто изображал лесного духа.

Как и полагалось, духи спустились в пещеру на берегу моря, разожгли там костер и закружились вокруг него в пляске.

И огонь, и пляска были как нельзя более кста­ти — весна еще не вступила в свои права, поры­вистый колючий ветер пронизывал насквозь. Потом участники праздника уселись за импровизирован­ный стол.

Но старик Сан не мог найти себе места.

Между тем началось торжественное питие — из большой чаши. Донателло с друзьями едва успе­вали подносить чистую воду из лесного озера, что­бы ее хватило на всех участников праздника.

Большая чаша ходила по кругу и люди, угощая друг друга, самозабвенно отдались празднику.

«Они вели себя так,— вспоминал теперь Дона­телло,— словно праздник был самым важным со­бытием в их жизни».

И вот, когда за праздничным столом ходила по кругу большая чаша, произошло странное событие. Старик Сан, приблизившись к костру, ярко пы­лавшему возле пещеры, почувствовал себя хозяи­ном положения. Духи, занятые трапезой, не меша­ли ему и он, одинокий лесной дух, начал свой соб­ственный танец.

Донателло с друзьями попытались вступить с ним в разговор, словно предчувствуя скорую беду.

— Расскажи о четырех врагах человека,— по­просил старика Лео, протягивая ему чашу с вином.

Сначала Сан ничего не ответил, но поколебав­шись немного, он все же выпил и заговорил.

— Начиная учиться, человек не знает точно своих целей. Намерения его расплывчаты, стрем­ления неопределенны. Он рассчитывает на награ­ды, которых никогда не получит, ибо и не подозре­вает об ожидающих его трудностях.

Он идет по пути учения — сначала медленно, потом быстрыми шагами — и вскоре приходит в за­мешательство: то, что он узнал, совершенно не похоже на то, что рисовалось ему когда-то в вооб­ражении. И тогда его одолевает страх. Учение оказывается совсем не тем, чего он ожидал. Ему приходится сражаться с собственными намере­ниями. Каждый шаг учения ставит новые задачи, и страх, возникший у человека, неуклонно растет.

Так перед ним встает его первый враг — страх. Это могущественный и коварный противник. Страх подстерегает за каждым поворотом пути, и если человек дрогнет и побежит, его исканиям приходит конец.

— Что же с ним случится? — спросил Раф.

— Ничего, но он уже ничему не научится,— ответил Сан,— никогда не обретет знания. Он может стать забиякой и хвастуном, может стать безвредным запуганным человеком, но в любом случае он побежден. Первый враг пресечет все его стрем­ления.

— А как преодолеть страх? — произнес Микки.

— Очень просто: не убегать. Ты не должен под­даваться страху, а делать вопреки ему, следующий шаг, потом еще и еще. Пусть страх тебя перепол­няет, все равно останавливаться нельзя. Таково правило. И тогда наступит момент, когда первый враг отступит. Ты обретешь уверенность в себе, твоя целеустремленность окрепнет. И когда насту­пает этот радостный миг, ты решительно скажешь, что победил своего первого врага.

— Это происходит сразу или постепенно? — по­интересовался Лео.

— Постепенно, и тем не менее страх исчезает внезапно.

— И человек больше не пугается, если с ним случится что-то новое и неожиданное? — спро­сил Дон.

— Нет. Тот, кто однажды преодолел страх, сво­боден от него до конца своей жизни. Ты обретешь ясность мысли, и страху не остается места. С этого времени ты знаешь, чего ты хочешь, и знаешь, как этого добиться. Ты предвидишь, что нового дает тебе учение, все на свете ты воспринимаешь кри­стально ясно — ничто от тебя не сокрыто.

И тогда ты встречаешь своего второго врага — ясность. Ясность мысли, достигнутая с таким тру­дом, изгоняет страх, и она же ослепляет.

Ясность не позволяет человеку сомневаться в себе. Она убеждает его, что он может делать все, что вздумается, поскольку все видит насквозь. Человек обретает отвагу, потому что ясно видит и не перед чем не останавливается, потому что видит ясно. Но все это — заблуждение и скрытое несо­вершенство.

Если человек доверится этому мнимому могу­ществу, значит, второй враг его победил, и учение не пойдет ему на пользу. Он будет спешить, когда нужно выжидать; и медлить, когда следует торо­питься. Он будет топтаться на одном месте до тех пор, пока вообще не утратит всякую способность учиться.

— Что случится с тем, кого победит второй враг? — спросил Раф.— Он умрет?

— Нет,— ответил Сан.— Просто второй враг охладит его желание стать человеком или бодхисатвой, слугой Будды. Вместо этого он может стать шутом. Но ясность, за которую он так дорого заплатил, уже никогда не сменится прежней тьмой и страхом. До конца своих дней он будет ясно все видеть, но никогда ничему не сможет научиться или к чему-нибудь стремиться.

— Значит, он останется здесь...— тихо произнес Дон, а потом спросил: — Что же делать, чтобы избежать поражения?

— То же самое, что и со страхом,— ответил Сан.— Ты должен сопротивляться ясности, ис­пользуя ее лишь для того, чтобы видеть все вокруг. Видеть ясно, как Будда. Ты обязан терпеливо вы­жидать и тщательно все взвешивать прежде, чем сделать очередной шаг. А главное понять, что твоя ясность — близка к заблуждению, что никакая это не ясность, а шорох на глазах! Только осознав это, ты одолеешь своего второго врага и достигнешь такого состояния, когда уже никто и ничто не при­чинит тебе вреда. Это будет уже сила. В этот мо­мент ты поймешь, что сила волшебного кристалла Будды, которой так долго все добивались, принадлежит, наконец, тебе. Ты сможешь делать с ней все, что захочешь — кристалл в твоей власти, твое желание — закон, ты видишь и понимаешь все, что тебя окружает. И тут ты встречаешь своего треть­его врага — силу. Сила Будды, исходящая из крис­талла — самый могущественный из четырех вра­гов. Самое простое, что можно теперь сделать — это сдаться. В конце концов, такой человек — уже не просто человек, он — бодхисатва, он — госпо­дин и хозяин. Он — властелин.

На этой стадии человек не замечает, как к нему подступает третий враг. И вдруг, сам того не по­нимая, проигрывает битву. Третий враг превра­щает его в жестокого и своевольного человека.

— Он что, теряет силу? Силу кристалла? — спросил Дон.

— Нет. Он никогда уже не потеряет силу, силу кристалла. И ясность.

— Чем же, в таком случае, он отличается от божества? — спросил Раф.

— Человек, побежденный силой Будды, до са­мой смерти не узнает, как обращаться с кристал­лом. Сила кристалла — лишь бремя в его судьбе. Такой человек не имеет власти над собой и не знает, когда и как пользоваться своей силой и силой крис­талла.