А Богуш - Черепашки-ниндзя и Чародей Зеленого Острова

— Эй! Черепахи!

Эй! Не робей!

Вперед! Черепахи!

Вперед!

Эге-гей!

Донателло сейчас снова спел ее в полной тишине. Он уже не помнил, сколько он просидел на берегу моря, глядя, как зачарованный в звездное небо, где плавали разноцветные мячи планет. Вдруг раздал­ся рев, напоминающий громкий вой бури. Прислу­шавшись, Дон уловил мелодию, рождавшуюся из пронзительных звуков, похожих на человеческие голоса, и глухих ударов барабанов.

Он сосредоточил все свое внимание на мелодии и заметил, что биение его сердца совпадает с уда­рами барабана и с ритмом музыки.

Дон поднялся — звуки оборвались. Попытался прислушаться к биению сердца, но ничего не услы­шал. Присел, подумав, что звуки связаны с его по­зой, но не услышал ни звука — даже ударов соб­ственного сердца.

Донателло решил, что пора уйти с берега и под­нялся, но в этот момент земля дрогнула у него под ногами! Он потерял равновесие и упал навзничь, попробовал ухватиться за камень или траву, но земля уходила из-под него.

Все-таки он ухитрился подняться, какое-то мгно­вение простоял на ногах и снова свалился. Земля под ним, словно плот, соскальзывала в воду! Он замер, охваченный нескончаемым, всепоглощаю­щим ужасом. Он плыл по воде на клочке земли, по­хожем на замшелое бревно. Насколько он мог сориентироваться, течение уносило его на восток. Вода плескалась и бурлила вокруг, очень холод­ная, удивительно густая на ощупь и как бы живая. Берегов не было видно.

Он с трудом собрал воедино свои мысли и ощу­щения.

Плыл он, как ему показалось, несколько часов, когда его плот вдруг резко повернул под прямым углом налево, и тут же с силой обо что-то ударился.

Донателло швырнуло вперед, он зажмурил глаза, упал на землю и почувствовал острую боль в коле­нях и локтях.

Через секунду он открыл глаза.

Он лежал на твердой земле: по-видимому, его плот врезался в берег.

Дон сидел и оглядывался по сторонам.

Вода отступала! Она двигалась, как во время от­лива, и вскоре совсем исчезла.

Он долго сидел неподвижно, пытаясь собраться с мыслями.

Все тело у него ныло, в горле нестерпимо жгло. Кроме того, при падении он прикусил себе губу.

Дон поднялся. На ветру его тут же охватил озноб. Одежда промокла насквозь, зубы выбивали дробь, руки и ноги дрожали так сильно, что при шлось снова лечь. Капли пота попали в глаза и жгли их так нестерпимо, что он застонал от боли.

Немного погодя, он взял себя в руки и снова под­нялся. Несмотря на темноту, все вокруг было от­лично видно. Дон сделал несколько шагов, как вдруг до него отчетливо донеслись человеческие голоса. Казалось, где-то громко разговаривали.

Дон пошел на звук, но не прошел и пятидесяти шагов, как вынужден был остановиться — дальше пути не было. Он попал в какой-то загон, огорожен­ный со всех сторон огромными валунами. За пер­вым рядом валунов виднелся еще один, потом еще и еще, они постепенно переходили в крутые утесы. Откуда-то доносилась музыка — тягучий, монотон­ный, завораживающий поток звуков. Кто-то пел:

— Все ненадежно на свете,

Чувство — всего ненадежней.

Быстро как цвет опадает

В сумерки и в дождик.

Словно в слезах, никнут ветви.

Утром их высушит ветер.

Все то, о чем горюю,

Выразить жажду невольно.

Но, опершись на перила,

Лишь про себя говорю я:

«Больно! Больно! Больно!

Как далеки друг от друга,

Непостоянны как люди!..

Словно я на качелях —

Перед глазами все кругом.

Ночь на исходе. Звук рога

Кровь леденит и студит.

Страшно мне — вдруг кто увидит

Слезы скорее глотаю

И притворяюсь веселой —

Ни на кого не в обиде...

Скрываю! Скрываю! Скрываю!

У подножья одного валуна Дон увидел человека, сидящего на земле в пол оборота к нему. Донателло направился к нему и остановился в метрах трех; он повернул голову и посмотрел на него.

Дон замер — в его глазах, в глазах человека пе­реливалась та самая вода, отражающая звездное небо со всем его великолепием, то самое небо, в ко­торое не отрываясь глядел Донателло совсем не­давно!

Они были необъятными, эти глаза, в них вспыхи­вали знакомые золотые и черные искорки.

По форме голова человека напоминала ягоду клубники; зеленая же его кожа была усеяна бесчис­ленными морщинами.

Донателло стоял перед ним, не в силах отвести глаз и чувствовал, как взгляд человека давит грудь. Дон стал задыхаться и, потеряв равновесие, упал на землю.

Он отвел взгляд и заговорил.

Сначала его голос шелестел как слабый ветерок, затем зазвучал, как музыка, как хоровое пение — и Дон понял, что музыка спрашивает:

— Чего ты хочешь?

Дон упал перед ним на колени и принялся тороп­ливо рассказывать о жизни на этой планете.

Человек снова обратил на него свои бездонные глаза. Его взгляд с силой давил на Дона, и он ре­шил, что настал час его гибели.

Человек сделал ему знак подойти.

Мгновение Дон колебался, но все-таки шагнул вперед. Когда он приблизился, человек отвел от него взгляд и показал тыльную сторону своей ла­дони.

Голосом Души музыка сказала:

— Смотри!

Посреди ладони зияла круглая дыра.

— Смотри! — услышал Дон снова.

Он заглянул в дыру и увидел самого себя! Он был очень стар и дряхл, бежал из последних сил, пытаясь скрыться от настигающих его огненных искр. Три из них все-таки попали в него: две в го­лову, одна — в левое плечо. Его фигурка в дыре мгновенно выпрямилась — и тут же исчезла вместе с дырой. Человек смотрел на Дона. Его глаза были так близко, что Дон понял: рев и грохот, которые он слышал прежде, исходили от них.

Постепенно глаза затихли и стали подобны двум неподвижным озерам, переливающимся золотыми и черными искрами.

Он опять отвел взгляд и вдруг прыгнул, как ги­гантский кузнечик — сразу метров на пятьдесят! Потом еще раз, еще — и исчез.

— Где ты? — прошептал Донателло и огляделся по сторонам.

Человек протянул ему руку. Дон подумал, что он просит ее вытереть. Вместо этого человек схватил Дона за левую ладонь и быстрым движением широ­ко развел средний и безымянный пальцы. Вонзив кончик ножа точно между ними, он одним ударом рассек кожу вдоль безымянного пальца.

Действовал он с такой ловкостью и провор­ством, что, когда Дон одернул руку, на ней уже сочился кровью глубокий порез.

Человек снова схватил его ладонь, поднес ее к чаше, стоящей на земле и стал жать и тискать, чтобы кровь текла сильнее. Рука занемела. Дон был в шоке: его знобило, все тело стало ледяным, грудь сдавило, в ушах звенело. Земля ушла из-под ног, и он понял, что теряет сознание.

Человек выпустил его ладонь и принялся поме­шивать в чаше.

Придя в себя, Дон очень рассердился на него, и только через несколько минут к нему вернулось самообладание.