Маша Могильнер - Розы Аллайнтира [СИ]

— Вы фехтуете и стреляете из лука? Если вполовину так хорошо, как ездите верхом, то у вас были отличные учителя.

— Мне это нравилось, а потом мне хотелось выполнить волю родителей, — позевывая проговорила Тиэрнэ

— Мне жаль прерывать вас принцесса, но вам пора спать. — Норг расстилал тряпку между дверью и кроватью — завтра будет очень сложный день. Нам нужно проделать максимальный путь, пока нас не засекли шпионы.

— Ты думаешь, нас предали?

— Нет, — покачал головой Норг — но рано или поздно, они узнают о тебе. Даже если мы будем чрезвычайно осторожны. Но, ты спи, тебе нужен отдых, — Норг заботливо укрыл девочку и устроился на полу.

Тиэрнэ не спалось. С ней так много случилось сегодня, а у нее даже не было времени подумать. Она снова вспомнила страшную боль, которую почувствовала там в пещере. Но это боль что-то посеяла в ней, она начала понимать, что значит быть принцессой. С одной стороны ей было страшно, с другой это давало ей неизведанную доселе силу.

— Будем надеяться, что эта ответственность не сведет меня с ума, — подумала она и с этой мыслью заснула.

Следующим утром, Норг поднял ее едва начало светать. Тиэрнэ, которая ненавидела рано вставать, недовольно ворчала. Но Норг не обращал на ее ворчание никакого внимания.

— Нам нужно ехать, Тиэ, — говорил он, подавая ей кружку с горячим питьем, — нужно спешить. Я говорил тебе, что сегодня надо проделать огромный путь и остановиться еще засветло, чтобы вы смогли хорошо отдохнуть.

— Я смогла бы хорошо отдохнуть, если бы ты дал мне поспать еще пару часиков, — огрызнулась Тиэрнэ.

— Хватит ворчать, — рявкнул Норг, — быстро допивай и пойдем.

Девочке не осталось ничего, как подчиниться.

Они спустились вниз, где их уже ждали оседланные лошади.

Они выехали со двора, не заметив внимательного взгляда которым их провожал один из постояльцев.

Тиэрнэ еще долго вспоминала этот день с ужасом. Они скакали без отдыха почти десять часов. Норг несколько раз спрашивал, не стоит ли им остановиться, но Тиэрнэ отрицательно качала головой. Если честно, то она периодически порывалась попросить пощады, но потом глубоко вздыхала и говорила себе:

— Норг совсем не хочет замучить меня, значит то, что мы так скачем — необходимость. И если я буду капризничать, то хуже будет нам обоим. Я — принцесса, в конце концов, и смогу выдержать все. — После этого она с шумом выдыхала воздух. Этого «запаса» ей хватало минут на сорок, потом начиналось все сначала. Конечно, в обычном мире, Тиэрнэ не смогла бы выдержать такой нагрузки. Но она была принцессой этой страны, где все, даже воздух помогали ей. Девочке иногда казалось, что даже лошадь пытается ступать мягче, чтобы ей было легче.

Норг почти не говорил с девочкой, за исключением тех случаев, когда справлялся о ее самочувствии. Но Тиэ, не замечала, что он внимательно следит за тем, как она держится в седле, и готов подхватить ее в любую минуту.

Возможно, ему и пришлось бы это сделать, если бы они пробыли в пути часом больше. Но к счастью, когда солнце начал садиться, Норг придержал лошадь, и указал на холм.

— За ним находится небольшая деревня, там мы остановимся.

Эти слова вызвали у Тиэрнэ второе дыхание.

— Ничего, — сказала она себе, — еще немного.

К счастью, холм был действительно близко. Но въехав на постоялый двор, Тиэрнэ поняла, что с лошади сама не слезет.

Норг этого ожидал. Он подошел к ней и осторожно снял ее с лошади. Девочка просто повисла у него на руках.

— Прости меня, Норг, но я не могу идти. Ноги затекли.

— Ничего страшного, — подмигнул он ей. — Эй, вы, — загремел его голос, — ну-ка быстро сюда. — На зов выбежали слуги. — Быстро комнату, на двоих.

— Сюда ваша милость, — один из слуг взялся указывать дорогу. Норг зашел в комнату, которая не сильно отличалась от вчерашней, но там было две кровати. Он осторожно опустил Тиэрнэ на кровать. — Отдыхайте ваше высочество, — шепнул он ей, — а я пойду, разведаю обстановку.

Тиэрнэ без сил откинулась на подушки. Она была рада, что Норг ушел, так как все чего она сейчас хотела — хорошенько выплакаться. Что, она и не замедлила сделать, как только за охотником закрылась дверь. Она разрыдалась в подушку, и если бы ее сейчас спросили, почему она плачет, единственное, что она бы могла сказать, потому что… потому, что у нее болело все тело; потому что, она ужасно замерзла и хотела залезть в теплую ванну; потому, что она ужасно проголодалась; потому, что она устала и просто потому, что она была совсем одна, в чужом мире. Она и раньше чувствовала себя одинокой, но там все было обычно, там можно было бы сделать то, что обычно спасало от одиночества. Можно было забраться в кресло с книжкой. А что можно было сделать в чужом мире, где все чего-то хотели от маленькой девочки.

— Это им кажется, что я большая, — всхлипывая, думала Тиэрнэ, — а я ведь очень маленькая, и наверное всегда останусь маленькой. Хоть в двадцать, хоть в тридцать лет. Я ничего не хочу, — думала она, уткнувшись в подушку и глотая слезы.

— Что же это такое, независимо от того, где я нахожусь я опять плачу. — сердито произнесла она вслух.

— Если ты сделаешь глоток вот этого, тебе полегчает, — Норг незаметно зашел в комнату. Он осторожно присел возле девочки и помог ей приподняться. Тиэрнэ с трудом сдержала гримасу боли.

— Что это? — сердито спросила она, посмотрев на большую керамическую кружку от которой поднимался пар, и пытаясь скрыть за раздражением слабость.

— Горячее вино с пряностями. Оно поставит тебя на ноги.

Тиэрнэ осторожно сделала первый глоток.

— Вкусно, — обрадовалась она и потянулась за всей кружкой.

— Осторожно, — Норг придержал бокал.

— Спасибо, — горячее вино, тепло, распространяющееся по всему телу, и забота Норга привели к тому, что Тиэрнэ опять почувствовала себя ужасно несчастной и слезы заструились у нее из глаз.

— Это ничего, — засмущалась она, — это я просто отогреваюсь, сейчас пройдет, — она пыталась вытереть капли катящиеся по лицу, но не успевала.

— Все в порядке, девочка, — Норг обнял ее и нежно прижал к плечу. — Ты совершила подвиг сегодня, о котором после, будут слагать песни. Ты имеешь право на усталость, — от ласковых слов, Тиэ разрыдалась еще больше, уткнувшись охотнику в плечо. Она все плакала и плакала. Первый раз в жизни, она чувствовала себя в полной безопасности. Она плакала за все одинокие дни, за всю боль, которую она перенесла в большом мире. А Норг только крепче прижимал ее к себе.

У всего есть свойство заканчиваться, так и у девочки закончились слезы.

— Прости меня, Норг, все еще всхлипывая, — сказала Тиэрнэ, — я понимаю, что это недостойно принцессы.