Жаклин Сильвестр - Поместье Уэйкфилд [litres]

Квинн повернул голову и поцеловал ее. Но вдруг резко замер.

– Что за фигня?! – отпрянул он. – Ника, ты истекаешь кровью!

Прежде чем она успела остановить его, Квинн уже стягивал с нее рубашку в поисках источника кровотечения.

– Мать моя! Что случилось?!

Затем он замер. Раны не было. Он коснулся липкой красной кляксы у нее под ребрами и снова осмотрел свои пальцы. Ника рассмеялась.

Его густые брови нахмурились.

– Почему ты вся в какой-то фальшивой крови?

Ника рассмеялась еще громче. Квинн раздраженно ущипнул ее за руку.

– Странная ты девушка, Ника Мейсон.

Успокоившись, Ника объяснила:

– Я подделала рану, чтобы получить шанс увидеть Эмбер в лаборатории и убедиться, что с ней все относительно в порядке. – Ника вытащила четыре флакончика. – И чтобы добыть вот это.

– Как она? – раздался отчаянный голос от двери.

Неизвестно почему, услышав голос Интеграла, Ника отстранилась от Квинна.

– Она в порядке, просто устала. Спрашивала о тебе.

Интеграл выдохнул и устроился рядом с ними на диване. Его опухший глаз выглядел еще хуже, чем прежде.

– Что это? – кивнул Интеграл в направлении баночек у нее в руке.

– Хефе и его доктора думают, что Эмбер очень пострадала от пересадки, – сказала Ника; она услышала как при этом Квинн нервно сглотнул. – Они в лаборатории создали этот препарат, и называют его антидотом. Он нейтрализует симптомы.

Ника положила хрупкие стеклянные пузырьки в карман.

Она не сказала им, что, по словам Хефе, их подруга умирает. Но у Интеграла нашлось достаточно проницательности, чтобы все понять.

– А что будет, если она перестанет получать препарат?

Ника мужественно встретила его взгляд и позволила ответу проявиться в ее глазах: «Эмбер не выживет».

– Я стащила эти флаконы, чтобы антидота хватило на случай побега, – сказала она вслух. – Пока мы не найдем врачей, которые смогут помочь. Пока не доставим ее в больницу по ту сторону границы. Я взяла не так много, чтобы они не заметили.

– Разве они не поймут, что ради этого ты пробралась в лабораторию? – возразил Квинн.

– Я надеюсь, они решат, что я пошла на это, чтобы увидеться с Эмбер.

– Еще одна попытка побега совершенно исключена, – заявил Интеграл.

Его единственный здоровый глаз смотрел на Нику почти угрожающе. Троица услышала приближающиеся шаги и замолчала. Когда, появившись в дверях, Бастиан с характерным звуком прочистил горло, Ника раздраженно обернулась, ее лицо выразило отвращение.

– Я думаю, у тебя какой-то горловой тик. Тебе стоит обследоваться у врача.

Бастиан проигнорировал ее замечание. Он вошел в комнату; его движения были сильными и легкими, как у тренированного бойца.

Ника задавалась вопросом, был ли он также тренированным убийцей, и сразу же вспомнила звуки костяшек его кулаков, когда он избивал Квинна.

Тот заметно напрягся.

– Какой приятный день, – любезно начал Бастиан. – Как все себя чувствуют?

Он оценил взглядом состояние Квинна и Интеграла и сдержал довольно очевидную ухмылку.

Ника подозревала, что злобность, которую так охотно демонстрирует Бастиан, скорее показная – та сторона личности, которую он создал в угоду отцу. Но Ника не находила в себе ни капли сочувствия к нему. Особенно после того, что он сделал с Квинном и Саймоном.

Бастиан со скучающим видом прислонился к бильярдному столу, на его красивом лице была маска насмешливого безразличия. Интеграл смотрел на Бастиана с дикой ненавистью, какой Ника никогда раньше не видала на его обычно добром лице.

– Ты здесь, чтобы сказать нам что-то конкретное? – спросил Интеграл. – Или ты пришел ради дружеской беседы? Если так, то избавь себя от неловкости. Я сомневаюсь в твоей способности поддерживать разговор с нами, учитывая, что у тебя мышцы заменяют мозги.

Интеграл смерил Бастиана ледяным взглядом и добавил напоследок:

– Пообщайся с другими собаками Хефе. Или со своими друзьями, если они у тебя есть.

Волна раздражения пробежала по лицу Бастиана, и сердце у Ники замерло, а затем бешено заколотилось. Интеграл ударил его в самое, возможно, больное место.

– А ты не слабак, – процедил Бастиан. – Это я за тобой признаю.

Он помолчал и продолжил:

– Хефе хочет вас видеть. Вас всех, – обернулся Бастиан и встал у порога. – Сейчас же.

Спорить было бы бесполезно – охранники уже ждали у двери.

Волоча ноги, все трое последовали за Бастианом.

Медсестра, которую оглушила Ника, стояла рядом с Хефе, рукой прижимая пакет со льдом к затылку. Ее карие глаза сузились на Нике, затем она что-то сказала Хефе по-испански.

– Вероника, – протянул он. – Ты полагаешь, что можешь так просто нападать на моих сотрудников и тебе это сойдет с рук?

Его глаза пылали гневом. Вопрос был риторическим. Да Ника и не собиралась отвечать ему в любом случае.

Хефе откинулся в кресле и осмотрел их так, будто они были загадкой, которую он находил скорее раздражающей, чем интригующей.

– Кажется, вы плохо понимаете связь поступков и их последствий, – рассуждал он. – И события прошлой ночи, кажется, ничему вас не научили.

Ника напряглась, когда страх пронзил ее. Тем не менее она агрессивно выдвинула подбородок. Она не покажет этому монстру, что боится его.

Квинн рядом с ней вел себя точно так же. Интеграл, однако, заметно дрожал.

– Видите ли, детей очень важно учить пониманию неизбежности последствий, – продолжал Хефе, выдвигая ящик стола и вытаскивая кинжал.

Ника ахнула. Рука Квинна взметнулась перед ней, защищая.

Хефе не спеша протер кинжал куском ткани, затем отложил ее в сторону.

Медсестра удовлетворенно наблюдала за его действиями, убеждаясь, что напавшая на нее будет наказана.

– Послушайте… извините, – залепетала, заикаясь Ника. – Я только хотела убедиться, что с моей подругой все в порядке.

Глаза Хефе сузились.

– Хотите узнать лучший способ обучения детей неизбежности последствий?

Снова никто не удостоил его ответом. Ника прильнула к друзьям. Ее глаза бегали по комнате, разум бешено метался в поисках какого-то неожиданного решения.

– Этого больше не повторится, – прошептала она.

– Я знаю, что нет, – улыбнулся Хефе.

С кинжалом в руке он молниеносно обернулся. Клинок вспыхнул серебром, перерезая горло медсестры.

Кровь, горячая и легкая, брызнула Нике в лицо. Глаза медсестры расширились до размера блюдца; ее крик перешел в бульканье хлещущей из горла крови. Хефе крепко обнял ее. Он позволил ей истечь кровью, которую она выплескивала, дергаясь всем телом. Когда глаза медсестры наконец потускнели, он опустил ее. Женщина упала на пол с глухим стуком.

Ника застыла в шоке, уставившись на темную лужу у своих ног.

Хефе указал на кровь кинжалом, глядя на Нику.