Ярослав Морозов - Ларин Петр и фабрика волшебства

— Я думаю, мы под землёй.

— И мне так кажется, потому что здесь пахнет сырой землёй, как в яме.

Ларин кивнул. Стёкла его очков запотели, он принялся их протирать. А Софья пошла вперёд. Вдруг Ларин услышал крик, и первое, что пришло в голову, было: «Наверное, эрдманы схватили Соню и волокут куда-то!»

Он бросился вперёд и закричал, кубарем покатился вниз по деревянному жёлобу, думая лишь об одном, чтобы не разбились очки.

— Ничего себе! — услышал он голос Софьи. Та трясла его за плечи и светила фонариком в лицо. — Ты живой?

— Живой вроде, — ответил Ларин и попытался встать. Но тут же стукнулся головой. Пришлось опять присесть.

— Где мы? Что это? Я боюсь, — прошептала Туманова, прислушиваясь и озираясь.

— Если бы я знал! — Ларин держал в руках волшебный фонарик Ильи Даниловича, готовый при первой же угрозе в любой момент воспользоваться золотым лучом и уничтожить нападающих.

Но пока на них никто не нападал.

— Смотри, там, кажется, свет.

Ларин прищурился и действительно увидел слабое свечение.

— Думаю, нам туда.

Ребята на четвереньках поползли на свет, который по мере приближения становился всё ярче.

Вскоре Ларин сказал:

— Это место мне знакомо, я здесь был.

— А я нет, — сказала Софья. — Наверное, для мальчиков Илья Данилович предусмотрел другие испытания, не такие, как для девчонок.

— Осторожно! Мы сейчас возле колодца, где нож-маятник призраков режет.

— Каких ещё призраков?

— Обыкновенных.

— А зачем?

— Не знаю! Нам придётся спуститься в колодец и поискать Илью Даниловича с Земфирой там.

— А если их там нет?

— Тогда будем искать в другом месте.

— Слушай, Ларин, а ты понимаешь вообще, что потусторонний мир такой же огромный, а может быть, ещё и больше, чем тот, в котором мы живём?

— Представляю.

Они заглянули в колодец. Но рассмотреть, что происходит внизу на такой глубине, не представлялось возможним — луч маленького фонарика не доставал до дна.

Захрустел, заскрежетал старый механизм, цепь медленно поползла вниз.

— Послушай, может, ты меня здесь подождёшь, а я вниз спущусь?

— А как ты это сделаешь?

— Очень просто — примагничусь к маятнику, приклеюсь к нему и опущусь. Поищу там.

— А мне вниз нельзя?

— Можно, если ты сможешь к диску приклеиться.

— С этим делом у меня прокол. Не получится, наверное.

— А ты попробуй, сосредоточься. Я раньше тоже не верил, что смогу. А когда надо было из этой ямы выбираться, у меня получилось. У тебя тоже получится, если очень захочешь.

— Нет, лучше я тебя здесь подожду.

— В общем, никуда не ходи, сиди здесь, я постараюсь побыстрее.

«Наверное, не стоит мне её оставлять, — подумал Ларин, подходя к диску. — Но и брать с собой рискованно. Ладно, ничего с ней не станет, ведь она волшебница-отличница, у неё всегда на всё есть ответ».

Как правило, несчастья всегда приходят с той стороны, откуда меньше всего их ждёшь. Ровно в полночь, когда Ларин и Туманова пробирались к двери актового зала, Людмиле Афанасьевне Шмель пришла в голову мысль.

«Слишком уж всё как-то хорошо в моей школе. И дети стали послушные, и учителя успокоились, словно затаились, словно к чему-то приготовились. А не нагрянуть ли с ночной проверкой? Посмотреть, чем они там занимаются перед выходным днём» — подумала она.

Она позвонила Элеоноре Аркадьевне, затем Изольде Германовне, и втроем они вошли в школу. Охранник, дремавший за дверью, был крайне удивлён и напуган. Он вскочил, вытянулся, заморгал заспанными глазами.

— Что, спим во время дежурства? — спросила Людмила Афанасьевна своим металлическим шёпотом.

Охранник затряс головой, словно отгонял назойливую осу. Изольда Германовна прижала указательный палец к губам, давая понять охраннику, чтобы молчал. Проверяющие, стараясь ступать бесшумно, двинулись по коридору на второй этаж в жилой корпус. Они обходили комнату за комнатой, отпирая двери своими ключами.

Комната Тумановой была пуста. Директриса посмотрела на Изольду Германовну, та взглянула на Элеонору Аркадьевну, та на директрису.

— Не паникуйте, — сказала Людмила Афанасьевна, покидая комнату.

Она прямиком направилась в комнату Ларина и Шубина. Когда они открыли дверь, Шубин вскочил.

— Кто это? — закричал он.

— Тихо, Шубин, это проверка.

Вспыхнул свет. Шубин зажмурился, про себя произнося проклятия и посылая их на головы трёх проверяющих.

— Где ваш сосед? — строго спросила Изольда Германовна.

Шубин пожал плечами, дескать, я спал, ничего не видел, ничего не знаю.

— А который час, вам тоже неизвестно? — Элеонора Аркадьевна язвительно посмотрела на Артёма.

— Не знаю, наверное, часов одиннадцать, — соврал Артём.

— Вы считаете, одиннадцать? Так вот, я вам скажу — половина первого. Где ваш сосед Ларин Пётр?

— Ну откуда же я знаю? Из комнаты не выхожу, ваше приказание, Людмила Афанасьевна, выполняю.

Директриса махнула головой. Выражение её лица стало угрожающим. Но она сдержала свой гнев. Проверяющие шли по коридору, громко цокая каблуками. Глаза у всех троих сверкали, брови были насуплены.

— Ну, что будем делать? — с издёвкой произнесла Изольда Германовна, глядя на директрису школы. — Я ведь тебя предупреждала, что этот Ларин не подарок. Куда они могли уйти?

Людмила Афанасьевна не стала отвечать на колкость, отпущенную в её адрес. Элеонора Аркадьевна пожала толстыми плечами, её огромный рот скривился. Изольда стояла у окна и смотрела в щель на чёрное ночное небо. Директриса закурила, выпустила колечко дыма. Курила она крайне редко, лишь в минуты сильнейшего волнения.

— Я думаю, они пошли туда, — сказала она, глядя в потолок. — Они глу— пые беспомощные дети. Думают, что сильнее меня, — затем поправила: — Сильнее нас. Как же они ошибаются!

— А как они попали туда? — задала резонный вопрос Изольда Германовна, её глаза мерцали под длинными ресницами.

— Если тебе это так важно, разберись, — директриса сделала затяжку и выпустила струю дыма в потолок.

Элеонора сняла свои солнцезащитные очки. Её глазки, которые она прятала под очками от яркого света, были совсем маленькими, как у свиньи.

— Я могу послать вдогонку молнии. Мне нужны лишь их вещи или фотографии.

— А если ты их сожжёшь, уничтожишь, искалечишь?

— А тебе что, их жалко? — вопросом на вопрос ответила Элеонора.

— Да, жалко. Этот Ларин — уникум, я таких не встречала, хотя детей через мои руки прошло великое множество. Так что делать будем, подруги? — Изольда Германовна жадно вдыхала ледяной воздух. — Тумановой можно было бы и пожертвовать, — вдруг сказала директриса.

— Шутишь, что ли? Забыла, кто у неё родители? — напомнила Изольда Германовна.

— Да ладно! Элеонора, займись. Напугай, только осторожно. Смотри, чтобы они живы остались.