Ярослав Морозов - Ларин Петр и фабрика волшебства

— Я Пётр, — сказал Ларин и постучал себя в грудь.

— Я Борис, — парень положил ладонь на грудь. — А это Ветер, — он представил своего коня. — Он умный конь, аки ветер скачет.

— Зачем нам его конь? — зашептала Туманова. — Нам бы узнать, не видел ли он где-нибудь Илью Даниловича Преображенского и Земфиру Парамонову.

И Пётр Ларин, как мог, принялся объяснять, кого они тут ищут и откуда они взялись. Парень вначале испугался, затем растерялся. В конце концов онпришёл в себя и принялся объяснять, кто он такой, чей сын. Но и Ларин с Тумановой были настойчивы.

— Нет, я таких никогда не видывал. Но может быть, они пришли сюда через ледяные ворота.

— Какие ворота? — оживился Ларин.

— Ледяные, — повторил хозяин коня. — А те, кто попадает сюда через ледяные ворота, остаются здесь навсегда. Мне ещё мой дед рассказывал, а ему его дед, что ледяные ворота надёжно охраняют ведьмы.

— А где эти ворота?

— Далеко! Скакать туда три дня и три ночи на моём быстром коне.

— А какие они, эти ведьмы? Ты их когда-нибудь видел?

Парень затряс головой, замахал рукой:

— Знаю, что одна с белыми волосами, длинными до земли.

— Белыми, как снег? — спросила Туманова.

— Белыми, как дым, — сказал хозяин коня, а затем поклонился и сказал, что ему пора. Дёрнул за повод коня, вскочил на него и ускакал.

— Ты что-нибудь понимаешь?

— Конечно, — не без гордости произнесла Туманова. — В потусторонний мир, наверное, существует два входа, один — через который мы попали, а второй — эти самые ледяные ворота. И, судя по всему… — Туманова огляделась, словно кто-то стоял рядом и мог подслушать их.

— Не тяни!

— …мне кажется, что одна из ведьм, которая охраняет ледяные ворота, — Изольда Германовна. Вот кто сторожит ледяные ворота.

Ларин кивнул.

— Что с нами происходит? — воскликнул он, глядя на свои руки.

— Ничего страшного, мы возвращаемся в прежнее состояние, обычное для себя: сейчас мы будем видимыми для верхнего мира, а для жителей потустороннего мира снова станем невидимыми.

Не прошло и пяти минут с момента возвращения ребят в обычное состояние, как громыхнул раскат грома, сверкнула молния.

— Ага, — сказал Ларин, — кому-то очень не нравится, что мы здесь.

Молнии били с такой силой, что от стен откалывались огромные камни, сыпались искры, начала загораться одежда.

— Бежим отсюда! — крикнул Ларин, хватая Туманову за руку.

Они неслись по подземным ходам через огромные ледяные залы, а молнии всё били и били им вслед. Синие стрелы ломались в воздухе. Ещё мгновение, ещё секунда, и сверкающая стрела ударит в спину. Сколько они бежали, ни мальчик, ни девочка не знали. Молнии и громы гнали их перед собой, выталкивая из потустороннего мира.

Они опомнились лишь в графском дворце. Там уже не было молний, не гремели раскаты грома. Дворец погрузился в сон. Ребята шли из комнаты в комнату, прошли пустой зал, где совсем недавно гремел бал, кружились пары. И вскоре остановились перед стеной.

— Ну вот, Соня, мы вернулись. За этой стеной наша школа. Пошли.

Пётр взял за руку Соню, и они, сделав два шага, оказались на сцене актового зала. Сейчас никто не аплодировал, никто не кричал им «ура». Пустая сцена, тёмный зал и тишина.

— Как я устал! — сказал Ларин, садясь на пол.

— Хочешь шоколада? У меня есть.

«Чего только в твоём рюкзаке нет!» — подумал Ларин.

Соня зашелестела фольгой шоколада и подала плитку Ларину. Они сидели и грызли шоколад, уставшие, измученные тяжёлым путешествием и довольные лишь тем, что смогли вернуться назад.

У ребят были смутные предчувствия, что их поход в потусторонний мир добром не закончится. Но они даже и представить себе не могли, какой скандал ожидает их в школе.

Людмила Афанасьевна Шмель топала ногами, сверкала глазами и кричала так громко, что даже на третьем этаже школы было слышно каждое слово. Элеонора Аркадьевна тоже не молчала, её противный голос гремел на весь коридор, пробиваясь сквозь кирпичные стены.

— Я, Ларин, поверила тебе, думала, ты стал на путь исправления и мы будем учиться дальше.

Пётр Ларин ничего не говорил, он стоял опустив голову, и мысли его были далеко. Они вертелись в голове так быстро, как белка в колесе. И как ни пыталась Людмила Афанасьевна прочесть их, ей это не удавалось.

— О чём ты всё время думаешь? — наконец обессилев, прошипела она.

Ларин пожал плечами:

— Я думаю, как исправиться в ближайшее время.

Директриса не ожидала такого ответа. Она предполагала, что мальчишка начнёт огрызаться, будет грубить ей, а он вдруг повёл себя неожиданно.

— Ты хочешь сказать, Ларин Пётр, что я могу тебе поверить?

— Можете, Людмила Афанасьевна! Больше подобного не повторится. Я стану самым лучшим учеником школы, вот увидите! Я во всём буду слушаться вас, Изольду Германовну и Элеонору Аркадьевну. И вообще, всех-всех стану слушаться, вы меня не узнаете. Со мной произошло что-то невероятное.

— А теперь скажи, зачем ты туда пошёл, да ещё и Туманову потащил с собой?

— Интересно. Хотел проверить себя.

— И что, проверил? — сверкнув тёмными стёклами очков, спросила Элеонора Аркадьевна.

— Проверил. Только вот знаете, эти молнии и гром так меня напугали…

Элеонора захихикала. Это она посылала молнии и громы.

Ларин повернулся к ней:

— А вы меня научите метать молнии и греметь, как гром? — Ларин посмотрел на учительницу так преданно и заискивающе, что даже у злобной ведьмы дрогнуло сердце.

«Какой хороший мальчик», — подумала она.

— Конечно, научу. Но пока тебе ещё рано этим заниматься. Ты должен научиться накапливать не только положительную энергию, но и отрицательную. Соединяя две эти энергии, ты сможешь делать молнии, а также сможешь вызывать раскаты грома.

— Вот здорово! — подняв глаза к потолку, промолвил Ларин. — А Туманова здесь ни при чём. Это я во всём виноват, я её потащил за собой.

— Зачем? — спросила Людмила Афанасьевна Шмель, с интересом разглядывая мальчишку.

— Ну, одному, во-первых, скучновато. Вдвоём как-никак веселее. А во-вторых, мне просто хотелось… — Ларин покраснел.

— Тебе хотелось перед ней похвастаться? — училки переглянулись и обменялись понимающими улыбками.

— Ну да… — признался мальчик.

— Это хорошо, — директриса сменила гнев на милость. — Ты, наверное, устал?

— Есть немного.

Элеонора Аркадьевна подошла к Ларину вплотную:

— А скажи-ка, Пётр, тебе было страшно от моих молний?

Ларин кивнул.

— Ладно, иди. На первый раз мы тебе прощаем твою глупую выходку, но в следующий раз пощады не жди, будешь наказан так, как ещё никого и никогда в этой школе не наказывали.