Ярослав Морозов - Ларин Петр и фабрика волшебства

— Очень хорошо. Теперь представь дальше, — как фокусник на сцене, протяжно и вдумчиво говорил Семернёв. — У бутылки есть горлышко, оно открыто, пробки нет. Я вливаю в тебя свою энергию, — прохладная ладонь Семернёва стала тёплой, и Артём почувствовал лёгкое покалывание в затылке. Голова чуть заметно дрогнула.

— Ещё… ещё… ещё… Моя энергия вливается в тебя.

— Эй, ты, осторожнее!

Наконец ладонь оторвалась ото лба. Семернёв стоял бледный, часто моргал, от напряжения на лбу у него выступил пот, и мелкие капельки поблёскивали.

— Тяжёлое это дело, Шубин. Честно говоря, я не думал даже.

— Учиться надо было лучше у Светланы Катионовны. А то ты штучками-дрючками своими занимался.

— Упущение. Согласен, — по-взрослому сказал Семернёв. — Теперь съешь фрукт.

— А пробку закрыть?

— Какую пробку? — не понял Семернёв.

— Да ту, о которой ты говорил.

— А-а, — засмеялся Сашка, — конечно, закрою, а то из тебя весь боевой дух выйдет.

После Семернёва вошёл Колыванов. Он принёс полные карманы конфет и пачку печенья.

— Всё это надо съесть!

— Да вы что, с ума сошли!

— После ужина я тебе ещё что-нибудь притащу. А теперь давай заряжать буду.

Артём уже привычно устроился на стуле, немного запрокинул голову.

— Только я по-своему буду это делать.

Савелий Колыванов зашёл сзади, положил обе руки на голову Артёма.

— Чувствуешь тепло?

— Пока нет.

— А сейчас? — через минуту спросил Савелий.

— Вроде есть немного.

— Ты расслабься, не напрягайся.

— Да я расслабился. Давай, качай энергию!

Колыванов пыхтел, сопел, и Артём постепенно почувствовал, как энергия переливается в него.

— Всё, больше не могу, голова кружится, — признался Колыванов, садясь на кровать.

— Мне тоже отдохнуть надо.

За Колывановым пришёл Тарас Ващенко.

— Шо таки сумны, Артём? — с порога сказал он. — Я тоби энергию принёс, а ты сумны?

— Давай, а то на ужин опоздаешь, тогда тебе влетит.

— Не боись, — Тарас стал не мигая смотреть в глаза Артёму.

— Э, только не надо гипноза, а то я усну.

— Вот когда уснёшь, я в тебя и волью жизненную силу, — растопыренными пальцами Тарас водил перед собой, словно сбрасывал невидимую паутину. — Сейчас чувствуешь?

— Да, — сказал Артём, — даже лоб заболел и голова начинает кружиться.

— Это моя энергия в тебя входит.

Закончив сеанс, Тарас заметил конфеты.

— Бери, ешь, я уже на шоколад смотреть не могу.

— Нет, не возьму, и не уговаривай. Тебе самому всё это надо. А то нас Туманова запугала, говорит, что ты, как узник концлагеря, из которого всю кровь высосали.

— Слушайте вы её больше, она вам такого наплетёт!

— Правильно говорит. Я же по тебе вижу. Ладно, я побежал.

Рыжий Лёвка видел, что в комнату к Артёму по очереди заходят ребята. И он тоже вошёл. Но Артём был предупреждён.

— Ты чего? — спросил он, глядя на Лёвку Рыжего.

— Да просто зашёл узнать, как ты тут. Пойдёшь на ужин?

— Нет, не пойду.

— А, понятно. А я бы на твоём месте пошёл, поел как следует, — мечтательно облизнув пухлые губы, сказал Лёвка.

— Вот и иди, ешь. Можешь мою порцию тоже срубать, дарю.

— Да не нужна мне твоя порция! Это я просто так.

— Слушай, Лёвка, тебя, наверное, ждёт кто-то?

— Кто меня ждёт? — насупил брови Морозов.

— Не знаю. Ты дёрганый какой-то, нервный. Как будто торопишься, опоздать боишься.

— А чё это они к тебе ходят все?

— Просто заходят проведать, узнать, как я. Посмотреть, не помер ли ещё.

— Хе-хе, — сказал Лёвка, — не похож ты на больного и слабого. Щёки румяные, глаза блестят.

— Может, мне в данную минуту и не плохо, но и не очень хорошо, скажу тебе честно.

— Ладно, я побежал. Не скучай.

Инга Акулова ждала Лёвку в конце коридора.

— Ну что, узнал? — взглядом спросила она.

— Да просто все заходят проведать, посмотреть, как он.

— А о чём говорят?

— Да ни о чём. Просто так, как и я, заходят поболтать и уходят. Ладно, идём ужинать.

За ужином ребята переглядывались и перемигивались. И Инга с Лёвкой поняли, что вокруг них что-то замышляется. Но что, как ни старались, понять не могли.

После ужина Шубину нанесли столько еды, что и троим не съесть. Артём начал злиться:

— Да вы что, с ума посходили? Бегемот я вам, что ли! Я вообще есть не люблю, а вы прёте и прёте. Ещё компота чайник принесите.

— Надо будет — принесём, — сурово сказала Софья Туманова. — Артём, не заводись, тебе энергию растрачивать не следует. Каждая капля на счету, каждый грамм. А ты тут кричать начинаешь!

— Хорошо, понял, — улыбнулся Артём.

Софья, как всегда, была права.

Ларин сидел на своей кровати и протирал стёкла очков.

— Ну как ты теперь себя чувствуешь? Думаешь, получится?

— Энергии полно, скоро из ушей начнёт капать. А вот получится или нет — не знаю.

— Надо, Артём. Ты уж постарайся.

— Всё, идите в коридор, оставьте меня одного.

Ларин с Тумановой покинули комнату и встали за дверью, чтобы никто не отвлекал Шубина во время сеанса.

Ларин и Туманова сидели на подоконнике, молча прислушиваясь к тишине.

И вдруг за дверью комнаты что-то зазвенело. Ларин соскочил с подоконника и вбежал в комнату.

Артём сидел в позе лотоса, а на лице застыла самодовольная улыбка. Перед ним на полу лежал ключ.

— Ес! — крикнул он и хотел вскочить, но забыл, что его ноги заплетены, и повалился на пол.

Ларин бросился к нему, стал обнимать, трясти.

— Задушишь! Отпусти! — закричал довольный Шубин.

Соня Туманова держала в кулаке ключик от актового зала, и мысли её были уже там.

— Получилось! Получилось! — плясал Артём Шубин.

Пётр Ларин бросился на друга и принялся его колошматить:

— Ты молодец, ты настоящий волшебник! Ты супер!

— Не мучь его, дай ему дух перевести, — воскликнула Соня, хватая Ларина за плечо и оттягивая от Артёма.

Шубин встал, отряхнулся, поправил одежду.

— Чего ты к нему лезешь? Не видишь, он устал, чуть на ногах держится. Ему сейчас самое время поесть как следует.

— О-о! — завопил Шубин. — Не хочу я есть.

— А шоколадку? — серьёзным голосом предложила Туманова.

— Бр-р-р! Я уже, наверное, никогда в жизни шоколад есть не стану. Когда вы пойдёте? — вмиг став серьёзным, спросил Артём.

— Завтра ночью, — тихо прошептал Ларин.

Следующий день для Ларина и Тумановой показался бесконечным. Вначале они не могли дождаться завтрака, затем — когда прозвенит звонок и закончится урок. После не могли дождаться ужина и того момента, когда можно будет заняться своими делами.