Ярослав Морозов - Ларин Петр и фабрика волшебства

— Жаль, рамок нет, — сказала Туманова. — Я бы измерила твою энергетику.

— Да что её мерить, нет у меня никакой энергии.

— Пётр, открой форточку, ему свежий воздух нужен.

— Мне бы кислого чего-нибудь или чаю с лимоном, — жалобным голосом попросил Артём.

— Ничего, ничего, у тебя обязательно получится, — успокаивала неумелого волшебника Софья.

Но Артём ничего не чувствовал, кроме опустошения.

— Это всё она, проклятая ведьма! Это она из меня энергию забрала.

— Слушай, Ларин, помнишь урок, когда Светлана Катионовна показывала, как можно часть своей энергии отдать другому человеку?

— Помню. Ну и что из того?

— Как это ну и что? Если мы с тобой отдадим ему, он сможет перенести ключ.

Шубин истерично захохотал:

— А вам что, дураки, энергия не нужна? Вы же тогда не выберетесь оттуда. А если вернётесь, то в виде двух серых призраков. И будете по коридорам шляться, взявшись за ручки.

— Он правду говорит, — подвёл итог Пётр Ларин.

— Так что же тогда делать? Была бы Светлана Катионовна, она бы помогла.

— Да уж, «помогла», — возразил Ларин, — я думаю, что ей самой помощь нужна. Ведь говорил же сегодня Егор Вячеславович, что профессора понять не могут, что за болезнь у нашей Катионовны.

Иногда девчонки рассуждают более трезво, чем мальчишки.

— Вот что надо делать, — щёлкнув в воздухе пальцами, сказала Туманова.

Ларин посмотрел на неё, ожидая услышать какую-нибудь ерунду. А вот Шубин взглянул с надеждой.

— Если нам нельзя терять энергию, то я думаю, ребята смогут поделиться своей энергией с тобой, Шубин. Они же не жадные, они же добрые и понимают.

— А как мы им скажем? Что, объяснять станем, куда и зачем мы собрались?

— Нет, нет, мы просто попросим помочь Шубину. Разве ты не помог бы или я? А они не хуже нас, поверь, Ларин, я их давно знаю.

— Они уже спать легли, — устало сказал Шубин.

— Вот и ты, Артём, ложись отдыхать, и ты, Ларин, тоже. А завтра я сама организую.

— А может, им всё рассказать? — предложил Ларин.

Туманова прижала палец к губам:

— Как только ты им расскажешь, кто-нибудь обязательно проговорится. А если директриса или Изольда пронюхает, то пиши пропало, никуда мы не пойдём.

— Она права.

— Вы только не волнуйтесь, я всё устрою. Завтра после уроков, перед ужином, мы тебя, Шубин, зарядим так, что ты летать сможешь, а не то что ключик переносить.

— Слушай, Туманова, если ты такая умная и всё можешь, то найди кусочек лимона, а то я до утра не доживу. Я столько шоколада сожрал, что можно было всю школу накормить.

— Нет у меня лимона. Зубы почисти, и спать ложись.

— Туманова, ты жестокая. Я о тебе был лучшего мнения.

— В столовую сейчас не пустят, там уже всё закрыто. Где я тебе сейчас лимон возьму? Нарисовать, разве что?

— От нарисованного лимона во рту кисло не будет.

— У меня «Спрайт» лимонный есть! — воскликнула Туманова. — Хочешь, сейчас принесу?

— Тащи, — взмолился Шубин.

Когда он выпил банку «Спрайта», ему стало получше, словно напиток был лекарственный. Он даже вздохнул с облегчением и погладил себя по животу.

— Наверное, я на шоколад никогда больше смотреть не смогу.

— Сможешь. Если надо, ещё столько же съешь.

— Ты садистка, Софья, — уже шутя, сказал Артём, падая на кровать.

Утром всё было как обычно — завтрак, уроки. На перерывах Софью Туманову можно было видеть то с одним в дальнем углу коридора, то с другим. Она что-то оживлённо объясняла, размахивала руками. Как правило, тот, кто слушал, усердно кивал в ответ, во всём соглашаясь с девочкой.

— Ну как? — спросил у неё Ларин, когда она, запыхавшись, вбежала в класс.

— Всё нормально.

Лёвка Морозов всё это время крутился вокруг Инги Акуловой, не отходя от неё ни на шаг. Он готов был выполнить любое её приказание, но она ничего от него не требовала и как бы даже слегка тяготилась его обществом. Лёвка же рассказывал смешные истории, анекдоты и передразнивал всех тех, кого видел в коридоре. Инга иногда смеялась, ей нравилось, когда над людьми потешаются или даже издеваются.

— Эй, Туманова! — окликнул он Софью, когда та с Дмитрием Мамонтовым проходила рядом.

— Ну чего тебе?

— А что это ты кавалеров меняешь как перчатки?

— А тебе дело, Лёва?

— Конечно, дело, если спрашиваю. А с Лариным что, ты уже не дружишь?

— Дружу.

— А со мной?

— Ис тобой тоже. Но у тебя, по-моему, уже есть подруга, — Софья с ног до головы оглядела Ингу.

Та фыркнула. Когда же Лёвка к ней повернулся, она скривила губы и прошептала:

— Чего это они затеяли такое?

— Не знаю, — пожал плечами Морозов.

— Так узнай.

— Да они сами расскажут.

— А если не расскажут? — настаивала Инга.

— Ну вот тогда и узнаю.

— Нет, ты сейчас узнай.

— Хорошо.

Лёвка направился к стоящим у окна Мамонтову и Тумановой:

— А меня, почему не берёте в свою компанию?

— Отвяжись, — бросил Мамонтов, — у нас свои дела.

Лёвка заметил, что, когда он приблизился, ребята тут же сменили тему разговора, а затем и вовсе замолчали.

— Выходит, я вам уже не нужен?

— Будешь нужен — позовём. А сейчас отвали, Лёва, видишь, мы беседуем? — важно сказал Мамонтов.

— Ну ты даёшь!

Он вернулся к Инге. Та смотрела на него выжидающе:

— Ну, и?..

— Ерундой какой-то занимаются, болтают о чём-то.

— Я же тебя просила узнать, о чём. Я сама вижу, что они болтают.

— Откуда я знаю? — пожал плечами Лёвка и, заметив Лизу, что-то жующую на ходу, стал её передразнивать.

Лиза пожала плечами, дескать, кривляйся сколько влезет, а у меня конфет меньше не станет.

— Слышь, Сладкоежка, что это Туманова затеяла? Я тебе конфету дам, если скажешь.

— Нужна мне твоя конфета! Не знаю я! — ответила Лиза и пошла дальше.

Так продолжалось почти весь день. От Лёвки Морозова дети сторонились, и все его попытки выведать что-либо оказались безуспешными.

Уже перед ужином в комнату к Артёму Шубину зашёл Семернёв:

— Ну как ты? — строго спросил он, протягивая приятелю руку.

— Нормально.

— Бледный ты какой-то. Вот тебе подарок, — и он, как фокусник, вытащил из-за пазухи огромный грейпфрут и грушу. — Это витамины, тебе необходимо.

— Ну, ты, Сашка, прямо-таки в рифму заговорил! Поэтом решил стать, что ли?

— Сейчас съешь или потом?

— Ой, не знаю. Ничего я не хочу. Положи на стол.

Семернёв взглянул на часы:

— Давай попробуем зарядить тебя. Я, конечно, спец небольшой, а вдруг получится. Садись, — он усадил Шубина на табуретку. — Расслабься, закрой глаза, руки положи на колени, голову запрокинь. Да не так сильно, — ладонь Семернёва, прохладная и чуткая, легла на лоб Шубина. — Сиди, не шевелись, думай о том, что ты сосуд, например бутылка. Представил себя бутылкой?

— Представил, — прошептал Шубин.