Роберт Битти - Серафина и расколотое сердце

— Это ужасная мысль, — сказал он.

Серафина понимала: он слишком многое пережил из-за черного плаща, чтобы согласиться на его возвращение. Но, пока они говорили, выражение его лица постепенно менялось. Потом он вдруг резко отвернулся.

— Брэден… — позвала Серафина.

— Правильно ли использовать адское оружие против исчадия ада? — спросил он, не оборачиваясь.

Серафина молчала, не зная, куда приведет его нить рассуждений.

— Так вот до чего дошло? — снова произнес он, глядя в землю.

Серафина думала, что он говорит об их конкретной проблеме, но потом начала понимать.

Речь шла о его таланте. Его любви. Любовь помогала ему общаться с животными, разговаривать с ними. Но насколько далеко он мог зайти в своих просьбах? А если даже мог, стоило ли это делать? Имеют ли они право создать страшное оружие, пусть даже для того, чтобы уничтожить зло? Или это оружие настолько ужасно само по себе, что не имеет права на существование?

После долгих раздумий Брэден медленно повернулся к друзьям.

— Эти черные вдовы, о которых ты говоришь… — начал он. — Кто-нибудь когда-нибудь пытался не заставлять, а попросить их изготовить шелковую ткань, которая нам нужна?

Ровена перевела взгляд с Брэдена на Серафину.

— Если Брэден сумеет уговорить пауков соединить продольные и поперечные нити в черную ткань, то у них получится гораздо более почная материя, чем та, что была создана при помощи заклинаний. Это значит, что и плащ будет гораздо более могущественным, чем прежде.

— Еще могущественнее? — возмутился Брэден. — Он и без того был ужасен!

— Но нам понадобится эта сила… — сказала Серафина.

— Да погодите же, — попросил Вайса. — Даже если мы восстановим черный плащ, как это нам поможет? Что мы с ним будем делать?

В течение нескольких последующих дней четверо друзей трудились, но были постоянно настороже, зная, что Смерть близко. Тяжелое дыхание, сокрушительный удар, огненный шар — Смерть приближалась.

На всей территории поместья большие партии рабочих чинили и укрепляли поврежденные ураганом дороги, мосты, хозяйский дом и сады. Они не останавливались, даже когда шли дожди.

Каждую ночь Серафина с Вайсой в обличье пантер обходили территории, оберегая границы, пробегая по лесам и зорко всматриваясь в каждую тень, чутко прислушиваясь к каждому звуку. Они должны были сохранять бдительность, если хотели выжить в эти дни.

Серафина любила бегать по ночам. Вайса был быстрым и сильным, всегда знал дорогу. Они часто носились наперегонки, а иногда укладывались на берегу ручья или на краю горного обрыва и слушали звуки ночного леса. В облике горнольвов они понимали друг друга с полуслова.

Еще во времена охоты на крыс Серафина уяснила для себя, что нельзя каждую ночь повторять одни и те же действия, потому что противник быстро научится избегать тебя. Поэтому на третью ночь, когда они с Вайсой вышли на ночную пробежку, она сказала:

— Ты сегодня иди как обычно, а я пробегусь по другой дороге. Встретимся здесь же.

Вайсе не хотелось разделяться, но он кивнул, поскольку понимал, для чего она это делает.

— Только не забывай, что мы всего лишь совершаем ночной обход. Увидишь Юрайю — не нападай в одиночку, — попросил он. — Беги от него со скоростью ветра.

— Хорошо, — согласилась Серафина и, обернувшись пантерой, ушла в ночь.

Она отправилась на юг через залитые грязевой лавиной сады, мимо разлившегося пруда, вниз вдоль разбухшего ручья. Маленькая заводь, в которой раньше плавали лебеди, превратилась в огромное озеро. Некоторые холмы совсем ушли под воду. Становилось страшно от того, как изменился ландшафт и как он продолжал меняться с каждым днем.

От заводи Серафина пробралась через лес к затопленному берегу Французской Широкой реки. Встав у самой кромки, она осмотрела водную гладь: не оставил ли враг следов. Потом пошла вдоль берега на север, настороженно всматриваясь в туманную дымку и ночные тени.

Ближе к полуночи Серафина поднялась на плоскую равнину в изгибе реки, где располагались поля билтморских фермеров. Поля тоже оказались залиты. Она шла и шла по загубленным посадкам кукурузы, картофеля, шпината и дюжины других растений. Потом тихо проскользнула мимо темных груд того, что раньше было билтморскими амбарами. Стремительная вода разнесла их в щепы и частично смыла. Спасая животных, фермеры переселили их на самые высокие участки земли, но и там было небезопасно. Стадо джерсейских молочных коров, которых мистер Вандербильт выписал из Англии, стояло на пастбище по колено в воде. Абердин-ангусские коровы жались кучками на залитых грязью холмах, которые островками торчали посреди озера, бывшего когда-то их лугом. Куры, овцы и козы поселились на крошечных полосках каменистой земли. Но, несмотря на разруху, животные вели себя спокойно, даже тихо, — до Серафины изредка доносилось лишь слабое шуршание, — как будто понимали, что опасности еще впереди.

Серафине было грустно видеть, во что превратилось богатое, передовое хозяйство. Фермы всегда были очень важной частью билтморской жизни. Мистер Вандербильт как-то объяснял Серафине, что его мечта — не просто построить хорошенький домик, а наладить хозяйство так, чтобы поместье кормило себя само — хозяев, гостей, слуг и работников с семьями. В новые времена, когда люди покидали сельскую местность и уезжали в город на заработки, когда возводились огромные заводы и фабрики, когда горожане проносились через всю свою жизнь на черных автомобилях, Билтмор строился как замкнутая на себе община, тихое, романтическое поместье, где люди продолжали жить в гармонии с природой.

Мистер Вандербильт обустроил свое хозяйство настолько удачно, что скоро начал посылать молоко галлонами в больницы, сиротские приюты и прочие казенные заведения Эшвилла. Билтморское молоко, масло, сливки славились своими высокими качествами и отличным вкусом. Так со временем возникло новое дело. Сотни запряженных лошадьми фургонов с надписью «Билтморская ферма» развозили стеклянные бутылки со свежим молоком по всей округе. Иногда ранним утром Серафина видела эти фургоны на дороге.

Сейчас фургоны валялись перевернутые и разбитые ураганом, а дороги превратились в реки.

Оставив фермы позади, пантера вышла к тому месту, где река Суаннаноа впадала во Французскую Широкую, но на месте соединения двух рек разлилось озеро.

Обойдя озеро с восточной стороны, Серафина добралась до Билтморской деревни, которую мистер Вандербильт построил когда-то для ремесленников, мастеров и рабочих. В деревне было много жилых домов и магазинов, школа, железнодорожная станция и прекрасная церковь, которую мистер Вандербильт назвал церковью Всех душ, поскольку хотел, чтобы люди всех сословий посещали воскресную службу вместе с ним и его семьей. Вдоль улиц росли деревья, стояли чугунные фонари, были положены кирпичные тротуары. Но и здесь похозяйничал ураган. Многие дома затопило, иные и вовсе развалились. Деревья попадали от ветра, и стволы с растопыренными ветками перегородили проезжую часть. Ровные тротуары были разбиты, и на них остались странные зигзагообразные следы, как будто находившиеся под кирпичами корни деревьев, извиваясь, пытались выбраться на поверхность.