Артем Ляхович - Голубой трамвай

– Зачем?

– Так надо. Такими воляне привыкли видеть вас, – терпеливо объяснял Дан. – И теперь еще…

Он полез кисточкой в лицо Вэну.

– Эээ! – отпрянул тот. – Это еще зачем?!

Но делать было нечего, и он подставился Дану, который намалевал ему такие же щеки, как у Мэй, только с растертыми краями. Корона все время слетала с Вэна – пришлось прилепить ее скотчем.

– Не дергай головой, ладно? – напутствовал его Дан. – Ты оделась, Небесная Мэй? Готовы?

Он осмотрел Мэй, заново перекрашенную и укутанную в ало-голубую ризу, и подбежал к переговорной трубке:

– Силач? Это Умник! Они готовы. Да! Да… Ну, – повернулся он к ним. Очки его, дрожавшие на носу, сползли набок, и он придерживал их за дужку. – Ну…

– Да что нукать! – подпрыгнула Мо. – Полетели скорей!

И они полезли в шмыгун.

– Мы уже были тут? – неуверенно спросила Мэй.

Вокруг темнела пустая площадь. Домов не было видно – только кляксы окон и фонарей.

– Да. Это место вашего Прибытия, – сказал Дан.

Редкие прохожие застыли в тумане. Вэн старался не смотреть на них, но все равно пузырь под ребрами раздулся, как у жабы.

– Ну… – Дан прокашлялся. – Пойдем, Мо. Мы тут лишние.

– Как это? – вскинулась Мо. – Никуда я не пойду!

– Мне надо отогнать шмыгун, пока люди не… Мо! Ты опять все портишь!

Но она вцепилась в руку Мэй.

– Ну скажите же ей!..

Дан пробовал оттащить ее силой, потом заметался между ней и шмыгуном – людей прибывало все больше.

– Если что – вас охраняют наши , – крикнул он и нырнул в люк. Шмыгун уплыл прочь.

– И что теперь? – спросила Мэй.

Они стояли втроем в центре площади. Или, может быть, не в центре – в тумане не было никаких центров и краев. Отовсюду стекалась толпа, плотнея на глазах. Уже не было видно пространства – только круг из туловищ и голов, и сверху фонари.

– Это Небесная Пара! – вдруг крикнула Мо в толпу. – Настоящая!..

– Ты что? – дернула ее Мэй. – Не надо.

– Почему?

Мэй не ответила: к ним медленно подходили какие-то фигуры.

– Их шмыги привезли! – крикнул кто-то. – Я видел!

– Неправда! – закричала Мо, и Вэн тоже выкрикнул – «неправда».

– Как они смеют? – раздался визгливый голос. – Как они смеют наряжаться Небесными?

– Но мы и правда Небесные, – хрипло сказал Вэн. – Мы прибыли, чтобы… ну…

– Так вы Небесная Тройка, что ли? – спросил ехидный голос. – Новые герои? В тройном экземпляре?

– Где родители?.. – гудела толпа. – Нашлепать… малолетние… не-ет, за такое кощунство…

Вэн и Мэй попятились. Мо снова крикнула:

– Да настоящие они! Настоящие! Они прибыли на Лазурном Яйце!

– Вот как? И где оно?

– Зовите его… – шикнула Мо Небесной Паре. – Скорей…

«А как?» – подумал Вэн.

И Мэй тоже вопросительно глянула ему в глаза.

– Наверно, надо думать его, – сказала она. – Чтобы он почувствовал.

Вэн стал думать трамвай. «Пожалуйста, приезжай к нам» – мысленно клянчил он. Думанье все время сбивалось на толпу и на пузырь под ребрами.

– Где защитники… и без них справимся… шмыг тут не хватало… – слышалось из толпы. Мэй сжала пальцы Вэна (он только сейчас понял, что держит ее за руку). Какая-то бабка вдруг подбежала и попыталась сорвать с него корону.

– Не тронь! – Мо оттолкнула бабку, и та с размаху села на мокрый асфальт.

Толпа загудела втрое громче. Хмурые физиономии подступали вплотную, голоса и руки лезли прямо в лицо; тот самый пузырь вдруг натянулся до самого горла, лопнул – и Вэн задохнулся от ледяной волны в теле. Он не понимал, бежит он или стоит, и где Мэй, и кто держит его за руку, и кто кричит – толпа, Мо или он сам…

– Шмыги! – слышалось сзади. – Пожаловали!..

Краем глаза Вэн видел туманные пятна, окружавшие площадь. Толпа немного отступила. Снова вспыхнул луч, как на шоу, и отрезал от детей темноту вместе с толпой.

– Не бойтесь, – шептала Мо. – Вы же Небесные…

– Я Мэй, а он Вэн! – крикнула Мэй, хоть никто не спрашивал ее «кто вы». И добавила зачем-то: – Мы пришли с миром…

Ее прежний грим просвечивал сквозь новый, и казалось, что маска Мэй двоится в глазах.

За световым кругом гудела тьма. Долетел знакомый голос – «Мо-о! Сюда-а!», и потом – «помогите!..» Мо дернулась, но не шелохнулась.

– Дан зовет на помощь, – сказала Мэй. – Где-то там, – она кивнула влево.

Вэн ничего не ответил. Бежать в толпу было безумием.

Гул усилился; донеслись выкрики, ругань – и вдруг к детям метнулась фигура. Казалось, кусок темноты откололся и напал на них. Они закричали; Вэн едва устоял, да и Мэй повисла на его руке, будто из-под нее выдернули асфальт.

Где-то надрывалась Мо – «пусти-и!». С ними ее не было.

– Кажется, это Дан… – начала Мэй и не договорила.

Раздался сухой треск. В плечо, в шею, в грудь воткнулись болючие гвозди, раздирая тело; свет кувыркнулся и исчез, тьма набухла криками и сделалась везде – сверху, снизу, со всех сторон, – а треск все не утихал, и гвозди рвали и рвали тело, и где-то рядом кричала Мэй, которой было так же больно, как и Вэну…

В какой-то момент он понял, что уже не больно.

Кто-то стоял рядом и пытался поднять его – наверно, Мэй. Луч бегал вдалеке, будто гонялся за кем-то. Отовсюду неслись стоны.

Приподнявшись, Вэн увидел в полумраке фигуры, лежащие навзничь, и вокруг них – полусогнутых суетящихся людей.

– Девочку насмерть… и парня… смерть шмыгам… старушке плечо… у кого бинт?.. – долетало из толпы.

Вэн с силой прижал к себе Мэй. «Это ведь не Мо убили?», хотел спросить он, – но в них снова уперся слепящий луч. Толпа канула во тьму.

– Смотрите! – кричала тьма. – Они живы! Невредимы! Они настоящие! Настоящие! Шмыги ничего им не сделают! Шмыгам конец! Они явились!..

В световой круг всунулась чья-то голова, только почему-то ниже пояса («на коленях», понял Вэн). За ней – другая, третья, четвертая… Из тьмы выплыли фигуры, полусогнутые, будто их придавило что-то, и приблизились к детям:

– Исцели! – требовали они. – Небесная Мэй, Небесный Вэн!.. Исцелите раненых! Мы ликуем! Исцелите!..

Вэн и Мэй попятились.

– Извините, но мы… – крикнул Вэн и осекся: из тьмы вынырнули серые капюшоны.

Мэй заметалась. «Заберут на опыты» – мелькнуло у Вэна, и новый пузырь распер ему грудь.

– Спасите, увезите нас отсюда! – не то подумал, не то крикнул он…

Сзади раздалось знакомое дзеньканье.

«Чудо, чудо» – загудела толпа. Шмыги схватились за свои дула.

– Это трамвай! – крикнула Мэй. – Бежим!

Они развернулись и нырнули наобум во тьму – туда, где слышался сигнал. Там светились голубые двери.

Дети влетели в них, и трамвай поехал.

За окном в тумане плыла бескрайняя толпа, по которой бегали лучи; в воздухе чернели десятки, если не сотни шмыгунов, из которых лезли капюшоны, как муравьи.