Артем Ляхович - Голубой трамвай

– И тогда Тип вспомнил, что у него есть брат, – сказал дедушка Топ.

– Да ну тебя!.. У нас ведь с детства разделение: я все больше по технике, а он по правдологии, по любословию и по всему такому. Я вчитывался в это письмо не знаю сколько, пытался найти в нем какой-то тайный смысл…

– А Топ даже и не пытался, а просто взял и нашел!

– Ну не хвастайся уже!

– А ведь ты не хотел давать мне! Не хотел!.. Я как прочел, – говорил дедушка Топ, – так сразу и говорю ему: а что это, говорю, за необыкновенные успехи были у тебя в пятой шклетке? И с какой стати, говорю, школа стала для тебя любимой?

– В пятой шклетке я…

– Это швольки тогда так назывались – встряла Мо.

– …Цыц! В общем, я ему говорю: а может, говорю, отец выразился фигурально? Слова – они ведь не чертежи, в них что угодно впихнуть можно. В одни и те же. Вспомни, говорю, у тебя была какая-нибудь школа, которую ты действительно любил?

– Я сначала смеялся над Топом – ведь мы с ним из одной шклетки. И вдруг меня как по голове треснуло…

– Это я тебя учебником правдологии треснул, когда ты надо мной смеялся…

– В общем, я вспомнил, – возбужденно говорил дедушка Тип. – Когда-то, еще до настоящей школы, мы играли с отцом в понарошную, кукольную школу. На полу, в углу нашей комнаты. Первая половица от стены была первой шклеткой, и там сидели самые маленькие куклы, вторая – второй, третья – третьей, ну и так далее…

– Пятая половица ничем не отличалась от других. Кроме того, что легко снималась, и под ней был тайник, и…

– И ТАМ ЛЕЖАЛ ПРЫГАТОР!!! – заорала Мо, не в силах больше сдерживаться. Дедушки укоризненно посмотрели на нее.

– И чертежи, – вдвое тише добавила она.

Какое-то время все молчали.

– Да-а, – протянул Вэн. (И Мэй тоже сказала «да-а».) – Прямо детектив. Это он так придумал, чтобы…

– Никого не подставить, – кивнул дедушка Топ. – Старик решил: как мы сообразим – все так и будет. Да – значит да, нет – значит нет. Все-таки к нему по-разному можно относиться, но в уме ему не откажешь…

Мо уже давно ерзала на месте, сверкая щеками. «Сейчас задымится», подумал Вэн…

– …и мы не подвели: хоть и молокососы – а поняли все, что он хотел нам…

– Нет, не все! Не все! – вдруг выкрикнула Мо.

Дедушка Тип нахмурился.

– Что «не все»?

– Не все поняли! В прадедушкином письме!..

– ?

– Я сама догадалась, – бормотала Мо, глядя в пол. – Но меня никто не… и я решила – пусть это будет моя тайна, и я никому…

Вдруг хлопнула дверь.

– Вэн! Мэй! – в комнату резким шагом вошел Дан. – Нужно поговорить! Наедине!

Звездные Друзья

Он был нервный и торжественный, как перед экзаменом.

– Что? В чем дело?.. Что такое?.. – вопрошали его три голоса в коридоре. (Мо тоже выскочила с Вэном и Мэй, несмотря на окрик «наедине!»).

– Скорей! – торопил их Дан, – скорей!.. Ты останешься здесь, – шикнул он на Мо, которая тут же вцепилась в рукав Мэй.

– Куда это «скорей»? – нахмурился Вэн.

– Скорей… братья Гор не должны знать… – Дан вытолкнул его и Мэй за дверь (Мо вытолкнулась туда же).

Сзади близились дедушкины голоса: «…во-первых, Дан, ты забыл поздороваться…»

– Куда вы? – крикнула Мо, догоняя его в коридоре.

– Со мной говорили , – отрывисто бросал Дан на бегу. – Мо, ты останешься здесь, я ска…

– «Говорили»? Опять?

– Теперь все по-настоящему! Это был Старший… – пыхтел Дан, сворачивая к лестнице. Мэй, Вэн и Мо догоняли его. – Он сказал… сказал: началось! Теперь точно!..

– Что началось?

– Звездные Друзья… они готовы… Все будет сегодня . Понимаешь, сегодня ! – Дан повернулся к Мо. Они были у выхода. – А теперь иди домой. Вэн и Мэй, в шмыгун, быстро!..

Черно-красное яйцо зависло прямо у дверей. Вокруг клубился ночной туман.

– Постой. – Мо схватила его за руку. – Ты уже, значит, со шмыгуном сюда? А ты спросил Небесную Пару, согласна ли она…

– Домой, я сказал!

– Никуда я не…

– Буц-перебуц! Ну время же!.. – Дан чуть не плакал. – Сейчас нас всех шмыги переловят, и тогда…

– Идем в шмыгун, – скомандовал Вэн и нырнул в квадратный люк. Все полезли за ним.

– Мо-о!.. – заскулил Дан, глядя, как она лезет туда же.

– Даже и не думай, – отрезала Мо, усаживаясь в кресло. – А теперь рассказывай по-человечески, что и как.

– Я же говорю: все будет сегодня . – Дан ткнул рукой в панель. Шмыгун стартанул так, что Вэн закашлялся. – Час пробил! Так сказал Старший.

– А, может, это опять…

– Ты что! Это же Старший! Сто один процент! – Дан метнул в Мо укоризненный взгляд.

– Хорошо, – вмешалась Мэй. – А что нам делать?

– Почему ты спрашиваешь меня? Ты же Небесная Мэй!

– А все-таки?

– Ну… Показаться народу.

– Зачем?

Вэн почувствовал, как под ребрами холодит какой-то пузырь. «Я же Небесный Вэн» – сказал он себе, но пузырь никуда не делся.

– Старший сказал: вы выйдете к людям, они воспрянут, возликуют… А чтобы все поверили, вы вызовете Лазурное Яйцо.

– Яйцо?..

– То есть голубой трамвай? – переспросила Мэй.

– Ну да. И все поверят, потому что Лазурное Яйцо запрещено подделывать. И Небесной Парой наряжаться можно только под Крушение…

– Допустим, – Вэн прокашлялся. Пузырь холодил все сильней. – Выйдем, вызовем… Зачем это нужно? И при чем тут твои звездные друзья?

Дан удивленно повернулся к нему.

– Как зачем?..

Его взгляд выражал такое изумление, что Вэн почувствовал себя тупым.

– Ну… эээ… – бормотал он.

– Вы же Небесная Пара! Настоящая! Живая! Вольник прозябает в мракобесии! Ложь овладела умами, пока вас не было здесь! Ложь и зло! И лучшее опровержение этой лжи – вы! Вы выйдете к людям, и вновь воссияет правда, и расточится тьма!..

Дан отвернулся к пульту. В шмыгуне повисла тишина. Было слышно, как где-то внизу гудит невидимый мотор.

– …Зачем опять здесь? – насторожилась Мо, когда они вышли в том же ангаре.

– Нужно подготовить Небесную Пару, – сказал Дан, спрыгивая наружу. – Вот Старший передал, – он показал на мешок, лежавший у стены.

– Подготовить? Зачем? – удивился Вэн.

– Нужно, чтобы люди вас узнали, – говорил Дан, вытаскивая оттуда какие-то цацки. – Иначе могут не поверить. Так сказал Старший.

– Ой, это же Лазурный Венец! Точно как на статуях! – ахнула Мо.

– Угу… Небесная Мэй, подойди ко мне.

Мэй подошла, и Дан водрузил на ее розовые кудри нечто вроде голубой короны с камешками. Потом достал банку с белилами и стал замазывать ей алые щеки.

– Погоди! Дай сюда, – Мо отобрала у него кисть. – Ты не умеешь!

– Я же тебя красил, – обиделся Дан.

– Ну и что… Эх, жалко, у тебя красивей, – качала головой Мо, рисуя Мэй щечки поменьше и пониже. – И оно все равно проглядывает…

– Надевай пока! – Дан сунул Вэну голубой костюм с блестками, как у танцовщицы.