Ева Ибботсон - Агентство «Фантом в каждый дом»

– Мы непременно позаботимся об этом, – елейным голосом заверил Фултон. – Знаете что? Можно повесить на воротах объявление: «Экскурсия не рекомендована детям до 12 лет», как в кино. Возможно даже, у нас появится детская площадка, где ребятня будет проводить время, пока родители осматривают замок.

– Это было бы прекрасно, – обрадовалась миссис Маннеринг. – Просто замечательно. Уточните, пожалуйста, когда желательно прислать к вам призраков?

Фултон задумался. Воздействие на Оливера уже шло, однако требовалось ещё немного времени, чтобы мальчишка дозрел.

– Нас устроит пятница, тринадцатое. – Губы Фултона растянулись, обнажив жёлтые зубы, и миссис Маннеринг поняла, что он улыбается. – И учтите, слабохарактерные тюфяки нам не нужны. Ну, знаете, такие, которые горестно заламывают руки и мучаются виной за то, что грубили мамочке или стибрили монетку из кружки для сбора в пользу бедных. Мы ищем призраков деятельных и энергичных, закоренелых грешников, насквозь пропитанных злобой и жестокостью.

– Будьте покойны, мистер Бойд, вы их получите, – сказала миссис Маннеринг.

Как только посетитель ушёл, она поспешила в комнату напротив и, подбежав к подруге, заключила её в объятья.

– Ты была права, Нелли, нам улыбнулась удача! Я нашла, куда пристроить Криксов.

– О, какая чудесная новость! Когда они отправляются?

– В пятницу, тринадцатого. В один день с Уилкинсонами.

На следующее утро дамы заполнили документы на переселение двух призрачных семей и составили подробные инструкции с указаниями, как добраться до нового места жительства и как себя там вести. Инструкцию Уилкинсонов владелицы агентства положили в зелёную папку, а указания для Криксов – в красную. Обе папки отправились в шкаф дожидаться дня отправки.

– Глаз не спускай с этих бумаг, – велели хозяйки Теду, своему рассыльному.

Тед с готовностью кивнул. Он был хорошим мальчиком, послушным и трудолюбивым, только вот утаил от нанимательниц, что не различает цвета. Не то чтобы все – например, жёлтый, синий и фиолетовый он видел прекрасно, но, что касается зелёного и красного цветов, их Тед, как всякий дальтоник, не различал абсолютно.

После десяти дней, проведённых в Хелтоне, никто уже не узнал бы в Оливере того весёлого и любознательного ребёнка, каким он был в приюте. Оливер сделался бледным, под глазами залегли тёмные круги, он вздрагивал от каждого звука.

Оливер понимал, что должен быть благодарен дяде Фултону и тёте Фриде, которые ради него остаются в замке, хотя их давно заждались воспитанники собственной школы. Кроме того, он знал, что внешность не выбирают. И всё же рядом с этими людьми ему было не по себе, а другого общества не имелось. Слуги были совсем старыми и глухими – удивительно, как им вообще хватало сил держать в руках поднос или тряпку, – да и вне стен замка дружелюбия к новому хозяину никто не проявлял. Едва завидев его, садовник спешил ретироваться; деревенские жители с ним почти не разговаривали. Оливер и не догадывался, что всё это было по приказу Фултона. «Мальчонка очень чувствительный, – всем и каждому говорил Снодд-Бриттл. – Ему требуется полный покой».

По этой причине Оливер почти всё время проводил в одиночестве, чего и добивался Фултон. Мальчик бродил по длинным коридорам Хелтон-холла, и из картин в массивных рамах на него с усмешкой глядели предки Снодд-Бриттлов. Оливер просиживал в библиотеке, листая страницы пыльных книг, в которых не было картинок, или пытался подбирать мелодии на рояле в тёмной гостиной, где окна были плотно занавешены, а стулья предназначались для великанов.

И если внутри Хелтон-холла царили полумрак и вечная сырость, то снаружи было немногим лучше. Погода стояла ветреная и унылая; сад по большей части напоминал сад камней: сплошные каменные статуи, каменные скамьи, перепачканные грачиным помётом, каменные фонтаны с потрескавшимися краями… Озеро казалось тёмной безмолвной бездной, и с ним была связана скверная история.

– В этом озере утопился один глупый фермер, – сообщила Фрида.

Оливер тихонько ойкнул и вгляделся в воду, представляя, каково это – лежать на дне в холодной тьме. – Он всё ещё там?

– Думаю, да, – ответила Фрида. – Впрочем, он сам виноват. Оборванцу хватило дерзости влюбиться в наследницу Снодд-Бриттлов.

– Он ей не нравился? – поинтересовался Оливер.

– Не нравился? Чтобы девушке из рода Снодд-Бриттлов понравился какой-то фермер? Не говори ерунды!

Другая трагедия произошла на горе позади замка. Двое туристов попали в снежную бурю и насмерть замёрзли на склоне.

– Они были не местные. Городские неженки, оделись не по погоде.

– Я тоже не местный, – заметил Оливер. – Я тоже приехал из города.

Тем не менее, он не мог не признать, что туристы действительно сами виноваты в своей гибели, как и фермер, неосмотрительно влюбившийся в знатную девушку. Однако тяжелее всего Оливеру было сознавать, что все друзья из приюта его забыли.

«Мы сразу же тебе напишем, – обещала Нонни. – Начнём писать ещё до того, как ты доберёшься до места». Все остальные, включая Директрису, поклялись сделать то же самое, но слова не сдержали. Каждый день Оливер с замиранием сердца ждал писем, и каждый день его постигало горькое разочарование. В первое же утро по приезде он сам написал приятелям, стараясь не выдавать хандры, и в общих чертах рассказал о замке. С тех пор он отправил ещё три письма и ни на одно не получил ответа. Ни короткой записки, ни почтовой открытки, ничего.

– Дядя Фултон, это точно? – всякий раз спрашивал Оливер, когда Снодд-Бриттл возвращался с почты и отрицательно качал головой.

– Точно, – отвечал Фултон. – Для тебя писем нет.

И Оливер горестно умолкал. Разве мог ребёнок, с малых лет приученный доверять людям, заглянуть в чёрное сердце такого негодяя, как Фултон? Разве мог он подозревать, что письма, которые он писал в приют, моментально оказывались порванными в клочки и не попадали на почту, а всё, что отправляли Оливеру друзья – многочисленные письма, открытки и скромная посылка от Директрисы, – Фултон уничтожал на обратном пути в Хелтон?

Добрая душа, Оливер корил себя уже за одну мысль о том, что дядя мог по невнимательности пропустить корреспонденцию, адресованную племяннику, ведь Фултон относился к нему с такой заботой! Например, каждый вечер дядя приводил Оливера в гостиную, гасил верхний свет и рассказывал ему страшилки о призраках.

«Тебе ведь нравятся рассказы о привидениях, правда? – говаривал Фултон, усаживая Оливера рядом с собой на диван. – В моей школе все мальчики любят послушать хорошую страшилку на ночь. Держу пари, ты тоже».

И он начинал повествование. Фултон рассказывал о безглазом фантоме, который каждую ночь стучал в окно и просил впустить его в дом, а потом хватал несчастного, открывшего окно, и вонзал в его плоть острые зубы. Рассказывал он и про жуткую монахиню, которая стаскивала одеяла со спящих людей и душила их во сне, и про скелет, что никак не мог отыскать собственный череп.