Ева Ибботсон - Агентство «Фантом в каждый дом»

Приютина грезила о другом. Глядя на склоны холмов, где паслись кудлатые овцы с чёрными мордами, она надеялась, что среди такого скопления животных хотя бы одна издохшая овца должна превратиться в привидение. Тина всегда мечтала завести себе призрачную овечку и научить её выполнять различные команды – например, «сидеть» – или приносить брошенный мячик. Овцы ведь гораздо сообразительнее, чем принято думать, а иначе Иисус не стал бы так часто упоминать их в своих проповедях.

Бабулины мысли были обращены в прошлое. Она волновалась за мистера Хофмана из мозольной лавки. Такой умный человек, сокрушалась Бабуля, профессор из Германии, преподавал в университете, и вот свалился в канал, а всё потому, что думал о поэзии и не смотрел, куда идёт. Правда, характером он слабоват. Каждый день после пробуждения взгляд мистера Хофмана падал на учебный плакат с изображением желудка, и у него тут же случался приступ желудочных колик; при виде плевательницы он испытывал непреодолимое желание отхаркнуть мокроту – в общем, довёл себя до невроза. «Нельзя мне было его бросать», – укоряла себя Бабуля.

На станции Фрешфорд начинался последний отрезок путешествия. «Автобус на Траутон-ин-де-Волд отправляется с первой площадки напротив вокзала. Поезжайте до конечной остановки, у паба „Конь и собаки“ перейдите дорогу и двигайтесь вверх по улице, обрамлённой елями».

Инструкция и на этот раз была предельно чёткой. Уилкинсоны нашли нужную улицу и полетели по ней в сгущающихся сумерках, а потом вдруг наткнулись на препятствие. Дядя Генри снова открыл папку. «Через два километра вы окажетесь перед высокими воротами, которые стерегут два грифона, восседающих на постаментах. Вы прибыли на место», – сообщала инструкция.

– Значит, мы не ошиблись, – подытожил дядя Генри. – Сюда-то нам и нужно.

Уилкинсоны потрясённо молчали. Новый дом оказался совсем не таким, каким они его себе представляли. Острые зубцы парапетных стен темнели на фоне багряного заката; статуи, чьи фигуры словно бы свело мучительной судорогой, указывали путь к массивной парадной двери; когтистые лапы грифонов сжимали щиты с высеченным в камне девизом: «Пятой врагов попираю».

Первой дар речи обрела Бабуля.

– Кланяться ни перед кем не буду, сразу говорю, – заявила она. – Хоть тут всё и по-королевски, но реверансов от меня они не дождутся.

В молодости она жила очень бедно, была вынуждена пойти в услужение в богатый дом и с тех пор имела зуб против всех снобов, которые только и делают, что раздают приказы.

– Конечно, не будешь, – успокоила Бабулю тётя Мод. – Слыханное ли дело, чтобы призрак делал реверансы? – Однако она тоже изрядно встревожилась. – Генри, ты уверен, что хозяева приглашали именно нас? Не должны ли мы выглядеть как-то иначе – ну, знаешь, меньше голов, больше костей? Вероятно, они рассчитывают на зловещие стуки, глухие стоны и всё такое?

– Можешь глухо стонать через мой галстук, ма, – нервно пошутил Эрик. Он и сам знал, что куцые галстуки, которые носят на шее скауты, не годятся для глухих стонов.

Единственной, кто ничуть не растерялся, была Приютина.

– Не понимаю, что вас так смущает, – сказала она. – Крыша, двери, окна – такой же дом, как и любой другой.

Услышав эти слова, тётя Мод в очередной раз задалась вопросом, какой образ жизни вела Тина до того, как попала к ним.

Дядя Генри прочёл последний абзац инструкции: «Дождитесь полуночи, а затем отправляйтесь в главную спальню, что в башне наверху, и приступайте к обязанностям призраков. Удачи и всего наилучшего на новом месте» .

– Идёмте же, – поторопила родных Тина. – Чего ждать-то?

И прежде чем её успели задержать, она стрелой пролетела над подъездной дорожкой, посыпанной гравием, и скользнула внутрь замка.

Оливер думал, что не заснёт, но заснул – сон его был беспокойным, прерывистым, полным кошмаров. Внезапно он проснулся. Башенные часы отбивали время. Оливер мог не считать удары, он и так знал, что наступила полночь. Мальчик понял это по сумасшедшему биению собственного сердца, по мурашкам, которыми покрылся с ног до головы, по тому, какой холодной и липкой стала кожа.

Оливер попытался сесть в кровати и ощутил знакомую тяжесть в груди: близился приступ астмы. Он по привычке протянул руку за ингалятором и только тогда сообразил, что прибора нет. А потом, уже задыхаясь, он увидел это . Руку! Бледную руку, которая вылезла из платяного шкафа и принялась на ощупь шарить в воздухе пальцами. Кисть этой руки закрывал рукав; мутно-белая, блёклая конечность наводила ужас. Плачущая монахиня? Умерщвлённая невеста?

Из засиженного мухами зеркала вылезла вторая рука. К ней на шнурке было привязано нечто круглое, непонятное и болтающееся. Голова! Фантом нёс свою голову.

Оливер осознал: за ним пришла смерть, и в этот миг почувствовал неожиданный прилив сил. Ему удалось сделать вдох, выпрямиться в постели и зажечь свет.

– Выходи, – потребовал он. – Выходи и покажись!

Фантом подчинился. Если это и была монахиня или невеста, то очень маленькая и к тому же одетая в ночную сорочку.

– Т-ты к-кто? – стуча зубами от страха, спросил Оливер.

Призрак шагнул вперёд.

– Я – Приютина Уилкинсон, – сказала гостья. – С этим-то всё понятно. А вот ты кто? Уж точно не монашка.

Оливер вытаращил глаза. Привидение выглядело одним с них лет, у него были пышные волосы и большие торчащие уши.

– С чего мне быть монашкой? – растерялся Оливер. – Это ведь тебе полагается быть монахиней, причём безголовой.

– А что, похоже, будто у меня нет головы? – Призрак, кажется, рассердился.

– Нет… Я принял за голову твой мешочек для мыла.

Фантом счёл эту реплику забавной.

– Хочешь посмотреть, что внутри? – спросила призрачная девочка.

Оливер кивнул, и она извлекла из сумочки свои туалетные принадлежности, а потом достала оттуда же рыбку, которую положила на подоконник. Рыбка лежала спокойно и вообще была какая-то вялая.

– Когда мы жили в бельевом магазинчике, я пыталась найти ей приятеля, – сообщила Тина. – Обошла все рыбные лавки – ну, знаешь, там на прилавках всегда целые горы мёртвой рыбы, – но ни одна из них не превратилась в привидение. Ни одна!

– Не похоже, что твоя рыбка скучает, – заметил Оливер.

– Угу, – согласилась Приютина, складывая вещи обратно в сумочку. – Слушай, я что-то не пойму: мы должны были заселиться в монастырь, но на монастырь это явно не похоже. Монашки не разрешают маленьким мальчикам жить вместе с ними, и в монастырях не пишут на каждом шагу всякие гадкие слова. – Девочка указала на деревянное изголовье кровати и вырезанную надпись: «Пятой врагов попираю».

– Да нет, это девиз Снодд-Бриттлов, – пояснил Оливер.