Патрик Несс - Голос монстра [litres]

– Еще рано судить.

Пока Конор молчал, они успели проехать несколько улиц. Потом он спросил:

– Когда она вернется домой?

На этот вопрос бабушка так и не ответила, хотя до школы оставалось ехать еще целых полчаса.

Попытки сохранить внимательность на уроках провалились. Но это, опять же, ничего не меняло – никто из учителей все равно ни о чем Конора не спрашивал. И никто из одноклассников. Пришло время обеденного перерыва – а значит, закончилось очередное утро, в которое он не обмолвился ни с кем ни единым словом.

Он сидел в дальнем углу столовой в полном одиночестве, перед ним стоял нетронутый обед. В помещении было невероятно шумно – оно полнилось громкими звуками: это кричали, галдели, ссорились и смеялись одноклассники. Конор изо всех сил не обращал на все это внимания.

Монстр вылечит ее. Конечно, вылечит. Зачем еще ему являться? Никаких других объяснений не было. Монстр приходил к нему в обличье дерева-целителя, того самого дерева, из которого готовят мамино лекарство – так какие еще могут быть причины?

Пожалуйста, подумал Конор, уставившись на по-прежнему полный обеденный поднос. Пожалуйста.

Кто-то подошел с другой стороны стола и с силой ударил по подносу обеими руками – и апельсиновый сок выплеснулся прямо Конору на колени.

Конор вскочил – но поздно. Сок залил колени, стал течь по ногам вниз.

– О’Мэлли обмочился! – уже кричал Салли, а Энтон покатывался со смеху у него за спиной.

– Вот! – воскликнул Энтон, смахивая на Конора лужицу со стола. – Тут еще осталось!

Гарри стоял между Энтоном и Салли, как обычно, скрестив руки и пристально глядя на Конора.

В ответ Конор тоже неотрывно смотрел на него.

Они оба не двигались так долго, что Салли и Энтон попритихли. На этом соревновании по гляделкам им стало неуютно, и они гадали, что Гарри будет делать дальше.

Гадал и Конор.

– Думаю, я тебя раскрыл, О’Мэлли, – наконец сказал Гарри. – Думаю, я понял, чего ты хочешь.

– И сейчас твое желание сбудется, – сказал Салли. Они с Энтоном захихикали и хлопнули друг друга по рукам.

Боковым зрением Конор не видел ни одного учителя – выходит, Гарри улучил момент, когда можно подойти к Конору незаметно.

Конор был совсем один.

Гарри сделал шаг вперед, он по-прежнему сохранял спокойствие.

– Вот самый сильный удар на свете, О’Мэлли, – сказал Гарри. – Вот самое худшее, что я могу с тобой сделать.

И он протянул руку – будто бы приглашая пожать ее.

Он действительно приглашал пожать ее.

Конор среагировал почти на автомате: тоже вытянул свою руку и пожал ладонь Гарри раньше, чем успел осознать, что делает. Они пожимали друг другу руки, как два бизнесмена после деловой встречи.

– Прощай, О’Мэлли, – сказал Гарри, глядя Конору в глаза. – Больше я тебя не вижу.

Затем он отпустил руку Конора, отвернулся и ушел. Энтон и Салли, судя по их виду, смутились еще больше, но через мгновение отправились за ним.

Никто из них не оглянулся на Конора.

На стене столовой висели большие электронные часы, купленные примерно в семидесятых, – тогда они считались последним технологическим достижением, и их до сих пор не заменили на новые, хотя они были старше мамы Конора. Конор смотрел, как Гарри уходит, уходит и не оглядывается, уходит – и все , проходит мимо электронных часов.

Обед начался в 11:55 и должен был кончиться в 12:25.

На часах 12:06.

Слова Гарри эхом отдавались в голове Конора.

«Больше я тебя не вижу».

Гарри все уходил, не нарушая своего обещания.

«Больше я тебя не вижу».

Теперь часы показывали 12:07.

– Пришло время третьей истории , – сказал монстр за его спиной.

– Жил когда-то человек-невидимка , – начал монстр, а Конор все не сводил глаз с Гарри, – который устал от того, что его никто не видит .

Конор пошел.

Пошел за Гарри.

– Он был не то чтобы совсем невидимый , – сказал монстр, следуя за Конором. Казалось, пространство вокруг них вдруг принялось стремительно сужаться. – Просто люди привыкли его не замечать .

– Эй! – крикнул Конор. Гарри не обернулся. Салли и Энтон тоже, хотя они все посмеивались, пока Конор нагонял их.

– А если тебя никто не видит , – сказал монстр, тоже увеличивая скорость, – то существуешь ты на самом деле или нет?

– ЭЙ! – громко крикнул Конор.

В столовой повисла тишина; Конор и монстр все быстрее нагоняли Гарри.

А он так и не обернулся.

Конор вытянул руку, схватил Гарри за плечо, пытаясь развернуть его к себе. Гарри сделал вид, что не понял, что произошло, и строго посмотрел на Салли, словно это сделал он.

– Тебе заняться нечем, что ли? – буркнул Гарри и снова отвернулся.

Отвернулся от Конора.

– И вот однажды , – продолжил монстр, слова которого звенели в ушах у Конора, – человек-невидимка решил: я заставлюих меня увидеть .

– Как? – спросил Конор. Ему снова стало тяжело дышать, он не оборачивался к говорящему, не замечал, как реагируют на огромного монстра другие люди, находящиеся в столовой, он обратил внимание лишь на нервное бормотание и на странное ожидание, повисшее в воздухе. – Как поступил человек-невидимка?

Конор чувствовал, что монстр рядом, чувствовал, что он опустился на колени и приблизился к его уху, чтобы шепотом закончить историю.

– Он позвал монстра, – сказал он и потянулся своей страшной, гигантской рукой мимо Конора и ударил Гарри так сильно, что тот отлетел в сторону и упал.

…

Падение мальчика сопровождали звон подносов и крики. Энтон и Салли в ужасе взглянули сначала на Гарри, затем снова на Конора.

Когда они увидели его, они изменились в лицах. Конор сделал еще один шаг к ним, чувствуя, что позади него возвышается монстр.

Энтон и Салли отвернулись и побежали.

– Чего ты добиваешься, О’Мэлли? – спросил Гарри, с трудом поднимаясь с пола. Он держался за подбородок, ушибленный при падении. Потом он отнял руку от лица, и несколько человек закричали, увидев кровь.

Конор все шел вперед, и все вокруг разбегались куда подальше. Монстр следовал за ним – шаг в шаг.

– Не видишь меня?! – прокричал Конор, подходя все ближе. – Не видишь?

– Нет, О’Мэлли! – тоже крикнул ему в ответ Гарри, когда поднялся. – Не вижу. И никто здесь не видит.

Конор остановился и медленно огляделся. Взгляды всех присутствующих в комнате были прикованы к ним – все ждали, что произойдет.

Но под взглядом Конора все изменилось. Люди прятали глаза, словно смотреть прямо на Конора было неловко или больно. Только Лили дольше секунды не отводила взгляд, на ее лице читались тревога и боль.

– Думаешь, меня можно напугать такими фокусами, О’Мэлли? – спросил Гарри, стирая кровь с подбородка. – Думаешь, я когда-нибудь буду тебя бояться?