Аннет Схап - Лампёшка

— Ещё нет, но, кажется, уже скоро. Мы приводим дом в порядок.

— И тебя в такое время отпустили?

— Да, мне надо… э-э-э… я иду…

— На ярмарку, говоришь? И прихватила с собой что-то?

— Нет-нет, — мотает головой Лампёшка.

— А это что такое?

— Ничего. — Лампёшке решительно ничего не приходит в голову.

Она видит, как Рыб шевелится под одеялом. «Шла бы эта женщина своей дорогой, — думает Лампёшка. — И почему она никак не оставит меня в покое? Почему везде суёт свой нос?»

— Ты, верно, думаешь: и почему она везде суёт свой нос? — недобро усмехается мисс Амалия.

Лампёшка пожимает плечами.

— Но я всё же хотела бы знать, что у тебя там. Покажешь?

Лампёшка мотает головой. Одеяло снова шевелится. Спокойно, Рыб!

— Ты уверена?

Лампёшка кивает.

— А теперь мне пора, мисс. Прошу извинить. — Она пытается протащить тележку мимо учительницы.

Мисс Амалия видит её плохо сшитое платье и стоптанные башмаки. Да нет, все понятно, конечно… Ребёнок вырос в бедности и вдруг попадает в такой большой богатый дом… Пусти козла в огород… Долг велит ей сообщить об этом Адмиралу, и она, безусловно, сообщит, она уже предвкушает их разговор. Если есть на свете человек с добрым сердцем, то это она. С большим сердцем. От этой мысли на её губах появляется улыбка.

— Знаешь что, Эмилия? Ты мне покажешь, что лежит у тебя в тележке, честно расскажешь, что украла, и мы вместе вернём это обратно. — Мисс Амалия укоризненно смотрит на Лампёшку. — Честно живёшь — дольше проживёшь, вот так-то, детка. Конечно, господин Адмирал тебя накажет, этого требует справедливость, но я лично прослежу, чтобы он обошёлся с тобой не слишком…

Тут она замечает, что девочка совсем не слушает её, а дёргает за ручку тележки.

— Эмилия Ватерман, тебе даётся шанс, и на твоём месте я бы им воспользовалась. Сейчас же покажи, что прячешь под одеялом!

— Нет, мисс. — Лампёшка, покрываясь потом, пытается сдвинуть с места зацепившееся за камень колесо. — Не могу, правда.

— Детка, я и так знаю, что это.

— До свидания, мисс, — говорит Лампёшка и пускается бегом. Но мисс Амалия к этому готова.

— Эмилия! — резко говорит она. — Игры кончились.

Она протягивает руку и одним рывком сдёргивает одеяло.

Чёрные глаза, острые зубы. Под одеялом таилось чудовище!

«Не может быть, — думает мисс Амалия. — Чудовищ не существует!»

Но вот же оно, тянется к ней, разевает пасть для укуса, и…

— Рыб! Не надо! — визжит Лампёшка.

И Рыб останавливается в последний момент, его зубы царапают руку учительницы. Женщина, отпрянув, падает, хочет закричать. Но Лампёшка уже накидывает на тележку одеяло, тянет за ручку и бежит дальше, так быстро, что тележка едва не переворачивается, а Рыб едва не вываливается на землю.

— Чу… — только и может выдавить из себя мисс Амалия. — Это чу…

Спотыкаясь, Лампёшка мчится дальше и тянет за собой прыгающую на кочках тележку. Она оборачивается на миг, но учительница не преследует их, а так и сидит на тропинке с раскинутыми по земле юбками. Держится за запястье и не сводит с них взгляда, пока они не исчезают за поворотом.

Ещё через два поворота Лампёшка останавливается перевести дух. У дороги стоит сарайчик, за которым можно укрыться. Рыб выглядывает из-под одеяла.

— К-к-кто… кто это был? — заикаясь, спрашивает он. Лицо у него белое как мел.

Лампёшка пару раз глубоко выдыхает.

— Это, — отвечает она, — школьная учительница.

— Школьная? Из какой школы?

— Из моей школы.

— Но ты же не училась в школе.

— Две недели училась.

— У неё?

— Да, у неё.

— Это тогда ты ничему не научилась?

— Научилась, — Лампёшку разбирает смех. — Букву «Э»-то я выучила.

— Ах, да, «э»… — Эдвард тоже смеётся, но потом бросает на Лампёшку озабоченный взгляд. — Она меня видела. Меня никто не должен видеть.

Лампёшка пожимает плечами. Ничего не поделаешь.

— Надеюсь, ты будешь сниться ей по ночам, — говорит она. — В кошмарах.

— Она не гонится за нами? — испуганно спрашивает Эдвард.

— Я никого не вижу.

— Может, лучше вернёмся?

— Нет, — решительно отвечает Лампёшка. — Тут недалеко. Правда.

Отсюда уже виднеются домишки на окраине города. Вдалеке грохочет ярмарочная музыка.

Стараясь не попадаться никому на глаза, Лампёшка въезжает на пустошь, где раскинулась ярмарка. Шатёр с русалкой стоит на отшибе, где не слышна музыка и почти никого нет.

Эдвард подглядывает в щёлку.

— Это здесь?

— Тс-с! Да, в том шатре.

Лампёшка окидывает взглядом натянутую парусину, деревянный настил, намалёванных у входа уродов и будку, в которой сидит здоровенный толстяк. Он читает газету.

— Всего четвертак… — бормочет он, не поднимая глаз.

Четвертак! Об этом она не подумала. Четвертака-то у неё больше нет!

У толстяка только один видящий глаз, на месте второго — дыра, а в глубине дыры болтается бледно-голубой стеклянный шарик. Жирное тело, сплошь покрытое татуировками, еле умещается в будке. Тот, у кого нет четвертака, может полюбоваться на труппу прямо здесь: из-под мышки толстяка выглядывает женщина-птица, на предплечье извивается русалка, а на шее карлик режется в карты со скелетом в высоком цилиндре.

Лампёшка делает глубокий вдох и подходит к будке.

— Мистер, я сегодня уже один билет купила, — говорит она. — Но хочу ещё разок посмотреть. Можно бесплатно?

Толстяк даже не отводит взгляда от своей пожелтевшей газеты.

— Заплатила — зашла, — бормочет он. — Вышла — плати снова. Всего четвертак.

— У меня нет денег, — говорит Лампёшка. — Но мне очень нужно. Я ненадолго.

Глаз на миг отрывается от газеты и вперяется в девочку. Толстяк качает головой и возвращается к чтению.

— А если я пообещаю, что заплач у завтра?

— Завтра мы уезжаем.

— А если…

— Или плати, или кыш отсюда.

Лампёшка разглядывает толстяка, его грязную рубашку. С такими татуировками и с этим своим глазом он легко мог бы сойти за пирата. Когда-то пираты давали ей монетку за то, что она пела для них матросские песни. Особым успехом пользовались печальные, в которых герой тосковал по утраченному: по дому или, наоборот, по морю… По щекам морских разбойников катились слёзы, и они не глядя отдавали ей всё, что находили в карманах: медяки, золото, жемчуг. Верёвки и рыболовные крючки тоже. У неё набралась полная шкатулка, её собственная копилка, говорила мама, на будущее. Но… однажды шкатулку нашёл отец — и назавтра она уже валялась на полу пустая.

Лампёшка прочищает горло.

— Моряк, что шатаешься… — затягивает она. Слишком тихо, толстяк даже не замечает. Ещё раз. — Моряк…