Леонид Саксон - Аксель, Кри и Белая Маска

— Ты ведь понимаешь… — сказала Кри. — До тех пор, пока нам не будет грозить опасность.

Но опасности всё не было…Вместо этого была сама Кри. Она не только перестала смеяться по любому поводу, а, войдя в раж, беситься и буйствовать, — даже улыбка стала для неё редкостью. Раньше по утрам она вытаскивала Акселя из постели, куда-то его волокла, что-то затевала, а он покорно сносил её тиранию и даже снисходительно потакал «малявке». Теперь же именно ему приходилось стучать ей в дверь по утрам. Он заставал её полностью одетой, сидящей за столом без всякого занятия и глядящей на него с таким растерянным видом, словно она не понимала, кто он такой и что ему здесь нужно. Конечно, через секунду она уже улыбалась ему, но за эту секунду сердце Акселя успевало облиться кровью. Чего только он ни придумывал, чтобы развлечь её! Чего ни отдал бы, чтоб она стала такой же надоедой, как прежде!

Всё напрасно. Ей ничего не хотелось. Она не мечтала больше ни о каких туристах с видеокамерами, снимающих её, будущую кинозвезду, на утренней прогулке, и не трещала без умолку о своих грядущих успехах. Радужные журнальчики, с глянцевых страниц которых улыбались такими же глянцевыми улыбками знаменитые красавицы во главе с Хайди Клум, вяло полистав, роняла на пол, а когда их тут же утаскивал к себе Шворк, никогда не искала и не просила назад. И Брэд Питт с Мэттом Дэймоном, глядя с постеров на стенах её комнаты, уже не пытались поймать её взгляд и не косились ревниво друг на друга, а со скукой разглядывали обои. Даже ела Кри, не жмурясь от удовольствия, как прежде, а, кажется, прежде всего затем, чтоб к ней не лезли с вопросами насчёт её аппетита. В её собственной красоте появилось что-то застывшее, кукольное. Это не было то «пуговично»-тупое выражение глаз, которое Аксель так не выносил у многих своих сверстников и сверстниц. Тёмно-голубые глаза Кри словно сосредоточились на каком-то неразрешимом вопросе, заслонившем от неё весь мир. Спящая наяву принцесса, и как ты её ни целуй — не проснётся…

Акселя охватывала бессильная ярость.

Жизнь оказалась хуже грустной сказки: он убил (или почти убил?) злого волшебника, державшего в плену его сестру, но так и не вернул её себе! А уж ежели поминать сверстников и сверстниц — там, видно, тоже всё было не так просто. Прежде у Кри была масса подружек, которые ей без конца трезвонили, и времени на которых ей решительно не хватало. Теперь их осталось две или три…Она предпочитала не говорить с ними по телефону. Последний, после фальшивого телефона профессора Фибаха якобы «для связи похищенной Кри с родителями», внушал ей отвращение. С приятельницами она теперь общалась только вне дома. Но и этих вернейших, выдержавших столь жёсткий отбор, новая Кри, кажется, тоже нередко ставила в тупик.

Исключением была Дженни. Ей одной Кри без утайки рассказала всё — на следующий же день после того, как Шворк доставил её, Акселя и Хофа в Мюнхен. Не посчиталась с глубоко уважаемым ею Отто Хофом, который заклинал детей помалкивать о мире духов. Аксель при этом рассказе не присутствовал, но не сомневался, что Кри или уже показала, или ещё покажет лучшей подруге какое-нибудь чародейство. (Нужно только, чтоб Шворк находился при этом не дальше, чем за милю, иначе его усилители волшебного поля не подействуют. А без них в мире людей Аксель и Кри, — которые всё-таки не духи и не опытные маги, — пока колдовать не могут…)

Разумеется, откровенность Кри добавила Акселю проблем. Хотя проблем поначалу оказалось всё-таки меньше, чем следовало ожидать. И родня, и школьные приятели с первого же дня возвращения смотрели на Акселя с восторгом, а то и с завистью. Немецкие газеты легко «проглотили» рассказ знаменитого комиссара Хофа о том, как мальчик-герой опознал на улице гангстера, похитившего Кри, выследил его, но затем в свою очередь был узнан и похищен злодеем. И как потом в тайном альпийском убежище бандитов Аксель стащил чей-то «хэнди» и позвонил ему, Хофу, а уж дальше, сами понимаете…дело техники. (Жаль только, что эта техника не помешала гангстерам бежать, так что искать их теперь даже и Хофу бесполезно). Комиссар сумел защитить семью Реннер от нашествия журналистов, использовав всю свою власть. Но Хоф не мог (да и не должен был) защищать Акселя от Дженни.

А хорошо бы! Она словно с цепи сорвалась. И раньше была не сахар, но уж тут…Для начала пригласила Акселя к себе домой одного (чего прежде никогда не делала) и устроила грандиозный скандал: как он посмел уступить маленькой, беззащитной сестрёнке и взять её в огромный, зловещий парк, где её, конечно, тут же похитили все эти злые духи? То, что она была старше Кри всего на год, видно, ничего не значило: когда надо для дела — точнее, для заварушки, — можно и себя выставить малявкой. А дальше наступило уже какое-то полное затмение: если им так приспичило идти гулять в Нимфенбургский замок, намозоливший глаза всем, кроме них, то почему даже не попытались дозвониться ей, Дженни? И взять её с собой!

Аксель задохнулся от изумления.

— Не попытались? — криво усмехнувшись, бросил он. — Не попытались?! А ты сама хоть раз позвонила в наш дом после того, как исчезла твоя лучшая подруга?

— Я ничего не знала! Меня увезли в Париж, к твоему сведению! На две недели.

— Ну, а почему ты оттуда не позвонила?

— У нас…была очень насыщенная программа, — сказала Дженни, слегка покраснев. На самом деле всё обстояло чуть-чуть иначе: между Дженни и Кри существовало давнее соперничество — кто и где престижнее отдохнул. Точнее, мог бы отдохнуть. Будь родители обеих соперниц побогаче, им, наверное, то и дело приходилось бы мчать девчонок туда, где в последний раз объявились на пляже Майкл Дуглас или шведская королева. А коли уж денег не было, шёл просто обмен мнениями, плавно перетекающий в обмен любезностями. И вот, как раз перед тем, как Дженни собралась с торжеством объявить подружке, что её везут в парижский Диснейленд, Кри изрекла: ни один уважающий себя турист в такое протёртое до дыр место, как Париж, ногой не ступит. Он ступит исключительно на Азорские острова! И Дженни после этого просто не нашла в себе сил сделать прощальный звонок — она надеялась, что Кри, может быть, как-нибудь забудет про неё на две недельки. Позже она горько каялась в этом, но не собиралась сознаваться в подобных вещах Акселю. К счастью, тот уже и сам сменил тему.

— И как бы ты нас, интересно, спасла? — мрачно спросил он, потирая подбородок тыльной стороной ладони (что всегда делал в минуту раздражения). Дженни невольно подумала, до чего же это движение напоминает ей нервные жесты Кри. И серые глаза Акселя, потемневшие от негодования, сейчас глядели на неё так же, как глаза его сестры во время недавнего рассказа. «Что за чушь я несу?» — пронеслось в голове у девочки.