Леонид Саксон - Аксель, Кри и Белая Маска

— ТЕБЯ я и не подумала бы спасать! — заявила она, тряхнув чёрным, блестящим «конским хвостом» причёски, и на её щеках вспыхнули два розовых пятнышка. — Да тебя, кажется, и спасать-то было ни к чему: та летучая псина знала, кого выбрать из вас двоих. Я бы спасла Кри! У меня, чтоб ты знал, три…четыре награды по фехтованию! И мол-ние-носная реакция — это общепризнано…

— Ты что, пошла бы на прогулку с Генриеттой? — ядовито спросил Аксель. (Генриеттой Дженни любовно называла свою рапиру, которую обожала до того, что дома вешала над письменным столом для всеобщего обозрения).

— Нет, я просто спрятала бы Кри в роще при первых же признаках опасности! Реакция — раз уж она молниеносная — выручит бойца на каждом шагу…

— Да ты бы не увидела Шворка, даже если б он тебе ногу отдавил, — вздохнул Аксель, глядя, как она возбуждённо машет руками у него перед носом. — Его можно видеть, только когда он сам этого хочет. Или если ты волшебница…

Дженни Винтер не отличалась особенными «внешними данными» (как называла это Кри в минуту уважения к своей наружности). В овале её смугловатого лица с тёмными бровями и яркими губами было, пожалуй, что-то восточное, не очень подходящее к её «зимней» фамилии. Не менее приветливая и общительная, чем Кри, она в то же время не так разменивалась на мелочи в смысле разных увлечений — подстать самому Акселю. Почему же именно его она всегда готова стереть в порошок за каждую мелочь? Чем он вечно виноват? Наверное, подземные духи, с их любовью к прозвищам, окрестили бы Дженни Кипятилкой…Последнее возражение Акселя только усилило её нагрев, и, чтобы выпустить пары, тот с притворным интересом уточнил, так три у неё награды по фехтованию, или четыре?

— Четыре! — твёрдо сказала Дженни, раздувая ноздри. — Потому что турнир в Пфаффенхофене я тоже выиграю. Там будут одни неумехи!

— Ты всё-таки выиграй сперва, — не выдержал Аксель, хотя и знал, что пожалеет о своём совете. Ему вспомнилось, как, потеряв сознание после похищения Кри, он чуть не свалился в озеро и не захлебнулся, и в нём вспыхнула обида. — А насчёт того, что меня не надо было спасать, — мрачно добавил он, ковыряя ковёр носком ботинка, — ещё вопрос, кому в тот момент грозила большая опасность… — И, опомнившись, закончил: — Лучше не лезь в эту историю.

— ЧТО?

Последнее слово было произнесено очень тихо. Аксель поднял голову и оцепенел. Зелёные и узкие, но сейчас распахнувшиеся на пол-лица глаза Дженни смотрели на него с таким страхом, какой до сих пор мальчик видел только раз в жизни. Ему на секунду показалось, что он опять стоит в нимфенбургской роще, у самой кромки воды, что в лицо ему дует раскалённый ветер, а перед ним застыла побелевшая Кри, глядя на приближающегося тучеподобного пса. Аксель мигнул, чтобы прогнать наваждение, и понял: умница Кри чистосердечно рассказала Дженни об опасностях, которым подвергалась сама, обходя молчанием почти всё, что касалось его, Акселя. И что он, в свою очередь, самый большой идиот на свете.

С минуту оба молча смотрели друг на друга, а затем Аксель, со своей обычной «ловкостью» в таких случаях, отвёл взгляд и выдавил:

— Мм…я хотел сказать…мне ничего такого не… — но Дженни жестом остановила его, подошла к двери, плотно закрыла её (хотя в доме никого не было), отключила телефон, взяла с подоконника накрытую красивой салфеткой тарелку с нарезанными яблоками и стакан сока (если это для него, почему сразу не предложила?), поставила на столик перед Акселем, села напротив и сухо приказала:

— Рассказывай.

— Всё? — беспомощно спросил Аксель.

— Нет, три четверти!

И он рассказал ей всё, не думая больше о том, стоит это делать, или нет. Аксель не знал, что именно утаила от подруги Кри, но чувствовал: если он о чём-то умолчит, Дженни тут же заметит и нарисует себе в сто раз большие ужасы, чем то, что произошло на самом деле. Ему, может быть, даже нравилось в глубине души, что Дженни видит его насквозь лучше родной сестры, да вот беда — отвлечь её от увиденного было куда труднее, чем Кри.

Сколько длился нелёгкий рассказ — час, два, больше? Во всяком случае, покуда Аксель добрался до конца, дневной свет сменился вечерним. Дженни сидела почти неподвижно, белая, как мел, иногда сжимая кулаки и опуская взгляд. Самый большой приступ ужаса она испытала не тогда, когда речь зашла о бое Кри с мумией (тут мальчик мог с чистой совестью обойтись скороговоркой, так как этого боя, слава богу, не видел). И даже почему-то не при описании Семи Смертей, а гораздо раньше: когда Аксель дошёл до своего и Кри падения в альпийскую пропасть, Дженни закрыла глаза и откинулась на спинку стула. Аксель схватил нетронутый апельсиновый сок и поднёс стакан к её губам. Она сделала несколько глотков, не открывая глаз, и благодарно кивнула. Остаток он жадно допил сам, подумав, что впервые в жизни пьёт с ней из одного стакана.

Вообще-то Дженни как страстной фехтовальщице, конечно, стоило бы заинтересоваться волшебным мечом и тем замечательным ударом, которым Аксель обезвредил Штроя. Когда за тебя переживают, да ещё так сильно и неожиданно — это и чудесно, и плохо, а вот когда смотрят с восхищением… Увы, её волновало лишь одно: не может ли опасность повториться.

— А тебе не интересно взглянуть на меч? — не выдержал Аксель. — Он у меня дома, в рюкзаке. Приходи, посмотришь…(«Я пригласил её…А что, почему бы и нет?»).

— Меч? Ну да…Если мне захочется его видеть, — пасмурно сказала она. Видимо, что-то отразилось на лице Акселя, потому что Дженни вздохнула и добавила: — Не жди от меня похвал, Акси. Я всегда знала, что ты герой. Разве этого недостаточно?

Этого было более чем достаточно — особенно после всего остального! Аксель чуть со стула не свалился. «Я ВСЕГДА ЗНАЛА, ЧТО ТЫ ГЕРОЙ…» Теперь уже ему захотелось откинуться на спинку стула, закрыть глаза и побыть с её словами наедине часок-другой. Захотелось даже на секунду, чтоб Дженни ушла, а ещё лучше — ничего больше не говорила сегодня! Шесть невозможных слов уже начали крушить в его мозгу полы, стены и стропила, и он потянулся к опустевшему стакану. Дженни сходила на кухню, принесла весь пакет сока, налила ему и молча смотрела, как он пьёт, стараясь не облиться.

— Значит, вы теперь в осаде? — услышал он, проглотив последнюю каплю. В глазах у Акселя прояснилось, и он тут же замотал головой.

— Нет-нет! С чего ты взяла? Штрой ничего не может нам сделать…Мы же защитили себя заклятиями, и маму с папой, и всех родных, и друзей, и… — он запнулся.

— И меня, — спокойно закончила Дженни. — Знаю. Спасибо. Кри мне уже рассказала. Правда, как выяснилось, не всё…

— Пожалуйста, не ругай её, — попросил Аксель. И, понимая, что говорит нечто совершенно новое для них обоих, добавил самым обычным тоном: — Если хочешь, чтоб я тебе и дальше всё рассказывал.