Дэвид Фарланд - Мыши и магия

Ночекрыл свалился на пол клетки, с трудом поднялся на лапы, хватая ртом воздух, и принялся обмахиваться крыльями, чтобы поскорее высушить слизь.

— Отлично, друг мой, — прошипел он чудищу. — Теперь я себе хорошо представляю, что чувствовал Иона в чреве у кита.

— Я не друг, — проревело чудище голосом, похожим на грохот булыжников в мешке. — Осво-о-о-ободи-и-и-и ме-е-еня-я-я-я-я!

— Всему свое время, — любезно отозвался Ночекрыл. — Сначала ты должен убить юную волшебницу. Принесешь мне ее труп, и я тебя тут же освобожу.

Монстр мигнул всеми тремя глазами сразу в знак того, что он понял.

— Но помни: не причиняй вреда ее фамильяру, мыши по имени Бен. Он будет куда полезнее для меня в живом виде.

Монстр хрюкнул, соглашаясь. Он вскочил на потолок клетки — прыжок ни много ни мало метра на полтора — и просунул щупальца между прутьями, захватив по нескольку с каждой стороны. Без особого труда он раздвинул прутья, так что получилась дыра, сквозь которую могло бы пролететь и пушечное ядро.

Выскочив через нее на пол, он двинулся вперед, опираясь на щупальца, словно ища место, подходящее для засады.

Дарвин извлек хоботок из спины Ночекрыла.

— Зачем Бен нужен тебе живым? — поинтересовался он. — Разве не проще будет его убить? Я хочу сказать: если отрезать волшебницу от источника ее силы, с ней будет достаточно легко справиться.

Нетопырь коварно усмехнулся.

— Выбрось это из головы. Не засоряй себе мозги. Ты не привык думать.

— Нет, привык, — обиженно возразил Дарвин. — В прошлом месяце мне даже пришла в голову идея.

— Да ну? Ну-ка расскажи мне о ней, — потребовал Ночекрыл.

Дарвин запнулся, почесал голову двумя из полного комплекта лапок и сказал:

— Ну, я думал о том, что телевидение — новый опиум для народа.

— Восхитительно! — одобрил нетопырь. — Умишко у тебя мелковат, но и в нем встречаются глубокие места. Что-то типа омутов в пруду.

Ночекрыл был более чем уверен, что Дарвин врет. Разумеется, он не сам все это придумал. Скорее всего, он подслушал разговоры мокриц, обитавших на дне пещеры: те постоянно несли подобный вздор.

Тем не менее он решил поддержать беседу.

— Ты совершенно уверен, что именно телевидение в наши дни можно назвать новым опиумом для народа? Быть может, лет с десять назад я бы с тобой и согласился. Но сейчас в массах, судя по всему, наблюдается раскол. Все одержимы разными вещами: видеоигры, культ потребления, мороженое, трудоголизм.

Дарвин счел за лучшее вернуться к своему основному занятию и принялся сосать кровь с громким бульканьем, достойным промышленного насоса.

— Так что, — продолжал нетопырь, — я бы лучше сформулировал вопрос так: почему человечество вообще стало субъектом одержимости и ищет забвения в затуманивающих разум видах деятельности? Неужели восходы солнца так убоги, что от них нужно бежать? Или, может быть, дело в некоем присущем им неодолимом внутреннем стремлении к чему-то лучшему… к совершенству?

Ночекрылу нравилось изводить клеща, потому он проникновенно добавил:

— Возможно, даже в духовном стремлении?

— О нет, — возмутился Дарвин, оторвавшись от вены. — Только вот этого не надо. Я не хочу слушать про «духовные стремления». Мы все — существа животной, а не духовной природы. Мы — всего лишь комбинации нескольких базовых элементов, соединенных таким образом, чтобы результат умел ходить и набивать себе брюхо. Каждый из нас — только случайный набор химических веществ, и любое появляющееся на свет дитя есть лишь еще одно звено непрекращающейся цепной реакции, которая рано или поздно закончится, и тогда мы все просто-напросто взорвемся!

Клещ отвернулся и стал угрюмо сосать кровь. Ночекрыл улыбнулся про себя. По крайней мере, Дарвин в пылу дискуссии успел позабыть про свой первоначальный вопрос — зачем Ночекрылу живой Бен. И это было хорошо, потому что ответ вряд ли бы ему понравился. Если бы Ночекрыл получил доступ к силе мальчишки, самые основания мира сего сотряслись бы по велению его воли.

Если бы ему удалось показать Бену, что Янтарка — не тот господин, которому стоит служить, возможно, он смог бы убедить Бена стать его, Ночекрыла, фамильяром.

И тогда ему представилась бы возможность избавиться наконец от Дарвина.

Нетопырь захихикал и, вылетев из клетки, нашел себе укромный уголок под потолком.

Скорее бы уже Янтарка была здесь!

«Ноев ковчег» высился перед ними темной глыбой; на стоянке не было ни одной машины. Издалека доносились глухие раскаты грома.

— Давайте скорее заберемся под крышу, — шепнул Бен остальным. — Скоро может начаться дождь.

В поисках пути внутрь Бен подбежал к парадной двери. Увы, щель под ней была слишком мала даже для мыши. Поэтому он повел всех на задний двор.

Там они обнаружили целый длинный ряд дверей, и какая из них вела в зоомагазин, было совершенно непонятно. Обозрев их и так и не придя ни к какому выводу, Бен наугад направился к той, под которой имелась маленькая дырочка, явно прогрызенная мышами в незапамятные времена.

Остановившись на пороге, Бен еще раз осмотрелся. Быстро темнело. На улице зажигались фонари. Он понюхал воздух: ни малейших признаков опасности. Однако ветер нес отчетливый запах надвигающейся грозы. Интересно, что ждало их внутри? Какие ловушки еще могли приготовить им враждебные волшебники? Предупреждение паука не выходило у него из головы. Сердце сильно колотилось в груди.

Однако еще тревожнее паучьего было предостережение нетопыря: всякий раз, как Янтарка творит чары, она забирает магическую пыль у него, Бена. И если она будет колдовать слишком часто, то осушит его совсем, и потом у нее уже не хватит сил вернуть ему человеческий облик. Нужно было как-то не дать ей использовать магию.

Глубоко вздохнув, он нырнул в дыру и огляделся. Внутри было темно, но мерное журчание воздуховодов в аквариумах убедило Бена, что они попали как раз туда, куда нужно, — в зоомагазин. В конце темного коридора мерцал призрачный свет — то были нагревательные лампы для террариумов.

— Туда! — прошептал Бен присоединившимся к нему Янтарке и Бушмейстеру и стал медленно красться по коридору.

По обе стороны от них высились какие-то странные предметы, плохо различимые в темноте. Возможно, это были упаковки собачьего корма или коробки с канареечным семенем, но с уверенностью ничего сказать было нельзя.

Они достигли первого террариума, в котором свернулась анаконда, достаточно крупная, чтобы проглотить небольшую свинью. Обитательница проводила их взглядом немигающих глаз; изо рта мелькнул раздвоенный язычок. Громкое шипение породило протяжное зловещее эхо. Это был приказ.

— СССС. ССССС. Ползззззите сссссюда…