Жозеп Бадаль - Истории Дядюшки Дуба. Книга 2. Сердце

— Это рискованно, Дядюшка, — возразил Ахаб. — Не лучше ли отправиться мне?

— Ни в коем случае, — ответил Дядюшка Дуб. — Ты ранен. К тому же без Ванильной Девочки всё равно не обойтись: только она ориентируется во льдах и сможет найти черепаху. Детей повезёт Ху Лун: с такой лёгкой ношей он быстро доберётся до места.

— А как же я? — спросил Мальчик Йогурт. Голос его дрожал, а на щеках выступили синеватые пятна.

Дядюшка Дуб пояснил, что столько воды, пусть и в состоянии льда и снега, опасно для здоровья Мальчика Йогурта. Мальчик принесёт куда больше пользы в лесу, где работы у всех окажется невпроворот. Это было чистейшей правдой.

И тут с неба посыпалась, вспыхивая всеми цветами радуги, золотистая пыль. Послышались шелест крыльев и пение флейты. Звуки всё приближались.

Пришла пора рассказать о двух других диковинных существах, с которыми довелось встретиться нашим героям. В сопровождении сороки Агланы на поляну прибыли Феникс и Кванц.

Кванцем звали круглолицего и смешливого огненно-рыжего мальчишку. Казалось, он родился с флейтой в руках и не выпускал её, без устали наигрывая бесконечную мелодию. В ней сливались все бесчисленные каноны [14] Канон — музыкальная форма, в которой основная мелодия сопровождается подобными ей, вступающими через определённый промежуток времени после её начала. и фуги [15] Фуга — музыкальное сочинение, последовательное вступление нескольких голосов, исполняющих одну тему. , сочинённые с той самой секунды, когда зазвенела в этом мире первая нота. Она и сейчас звучит не умолкая. При появлении Кванца все притихли, заворожённо внимая волшебным звукам, которые мальчик извлекал из незатейливого инструмента. Как только где-либо в мире рождалась мелодия, он тотчас об этом узнавал. А если новая песня долго не появлялась, сочинял её сам.

У маленького Кванца не было в жизни ничего, кроме музыки. Он странствовал по миру и всякий раз, навещая Дядюшку Дуба и Гварнери (даже такой инструмент, как флейта, время от времени нуждался в настройке), приносил новые ноты, и вместе со старым деревом они разбирали самые сложные мелодии.

— Дорогой Кванц! — неизменно восклицал Дядюшка Дуб. — Как я рад нашей встрече! Как приятно видеть твой рюкзак, полный нотных тетрадей!

А затем уже серьёзно просил мальчика сыграть для Тётушки Осины, которая дрожала от счастья, слушая маленького музыканта.

Второе существо, приведённое на поляну Агланой, описать чуть сложнее. По правде сказать, Тау и Майя встречались с ним раньше, у хижины мастера Ху Цзе Чу. Его звали Феникс.

Он был не крупнее голубя, имел золотой клюв, большие фиолетовые глаза и перья разнообразных оттенков, будто раскрашенные палитрами всех художников мира. Голову венчал задорный хохолок из длинных перьев (главным образом голубых и оранжевых), напоминавших языки пламени. Крылья также поражали расцветкой: серебряные, с белыми кончиками, а по краям оранжевые, как утреннее солнце. Но больше всего, пожалуй, впечатляла шея Феникса. Её украшал воротник из длинных, ослепительно-ярких перьев разных оттенков красного, оранжевого и жёлтого. Эти тончайшие пёрышки, украшенные сверху, как павлиний хвост, глазка́ми колыхались при малейшем взмахе крыльев. С каждым движением чудесного Феникса с перьев осыпалась золотистая пыль. Она мигом покрывала всё вокруг или же собиралась в лёгкие облачка. Ветер разносил эти облачка по миру, и золотая пыль оседала в самых неожиданных местах. И повсюду распространялся удивительно приятный аромат.

Дядюшка Дуб говорил, что маленький Феникс — последний из рода Великих Фениксов, мифических птиц, поддерживающих равновесие в мире благодаря чудесному дару: когда Феникс стареет или заболевает, достаточно развести костёр и бросить в него птицу. Как только пламя погаснет, Феникс возродится из пепла — здоровый и полный сил!

Поскольку маленький Феникс был хоть и волшебный, но пока что неопытный, ему не раз приходилось обращаться к Дядюшке Дубу с просьбой залечить очередную рану, иногда весьма серьёзную. Медведи разводили небольшой костерок из дубовых ветвей и сухих листьев и сажали в него Феникса. Вёл он себя при этом как ребёнок в бассейне — пищал и резвился.

Дядюшка Дуб попросил у Феникса одно из пяти крупных хвостовых перьев. Тау и Майя отнесут перо черепахе Келонии — в подарок от Дядюшки Дуба. Золотая пыль уменьшит боль от вынутого сердца. Эта чудесная пыль не только радует глаз, но и облегчает страдания.

Маленький Феникс подошёл к Мальчику Йогурту, всем своим видом показывая, что именно его он просит вырвать перо. Они были давно знакомы. К тому же маленький Феникс любил йогурт.

Мальчик Йогурт зажал перо двумя пальцами одной руки и, упёршись другой в фиолетовую спину птицы, дёрнул.

— Ай! — вскрикнул мальчик, зажмурившись, словно перо выдернули не у птицы, а у него самого.

Маленький Феникс чуть не заплакал. Ещё бы! Это было важное перо, хвостовое: такая потеря всегда болезненна. Мисс Дикинсон поднесла к хвосту птицы зажжённую свечу. Хвост вспыхнул ослепительным пламенем, и весь лес наполнился сладковатым ароматом.

Раздался резкий писк, больше похожий на смешок. Уже через мгновение в хвосте Феникса снова красовалось пять крупных перьев. И всё кругом было усыпано летучей золотистой пылью. Ху Лун, чья морда тоже сделалась золотой, улыбался, с удовольствием втягивая воздух.

Не теряя времени понапрасну, маленький отряд засобирался в путь.

Ванильная Девочка взобралась на дракона первой: она возглавляла экспедицию. За ней уселся Тау, осторожно держа в руке перо. Последней была Майя: она проверила, надёжны ли крепления (хоть Ахаб и привязал всех ремешками крепко-накрепко). Мисс Дикинсон проследила, чтобы дети оделись как можно теплее, и дала им с собой пледы.

Тётушка Осина замерла. Над горизонтом взошло солнце. Друзья Тау и Майи остались на земле, а маленький отряд верхом на драконе взмыл над лесом. Ху Лун, не останавливаясь ни на секунду, с удовольствием рассекал тугие воздушные потоки, и почему-то детям было от этого особенно радостно.

— Прощайте, друзья, прощайте!

Под ними проносились леса, моря, горы, пустыни и снова горы. А потом сельвы [16] Сельва — влажные экваториальные леса в Южной Америке. , саванны, океаны со штормами и бурями и огромные безжизненные равнины, над которыми дрожал раскалённый воздух.

Затем температура начала падать. Сгустился туман. Поплыли низкие облака. Яркое солнце сделалось ледяным, а гладь океана — ослепительно-синей. Белизна одиноких айсбергов казалась безупречной. Повсюду простирались глыбы льда, которые медленно дрейфовали к тёплым водам, чтобы бесследно исчезнуть. Это были не просто глыбы, а высочайшие стены, небоскрёбы! Целые ледяные материки, населённые пингвинами.