Жозеп Бадаль - Истории Дядюшки Дуба. Книга 2. Сердце

И тогда они сказали друг другу: «Привет, я просыпаюсь! Просыпайся и ты, дорогой Дядюшка…»

И Дядюшка Дуб вздрогнул и зашевелился. Он проснулся очень вовремя: ещё немного — и Ахаб был бы сражён.

Дым постепенно рассеялся. Всё вокруг покрылось толстым слоем пыли. Последние лучи уходящего дня слабо освещали следы страшной битвы. Обломки коры, груды листвы, сломанные ветки, раненые…

Мисс Дикинсон и дети вышли из укрытия. В руках у них были масляные фонари и керосиновые лампы. Мисс Дикинсон немедленно принялась искать Ахаба. Она металась от одного раненого к другому, как будто пыталась оказаться во всех местах сразу. Но Ахаба нигде не было.

Неужели мир окончательно сошёл с ума?

Тау и Майя разыскивали Петибертуса и маленького Микоу. Где запропастился драконёнок? Может, забился куда-нибудь? Но потом они увидели, как маленькое существо синеватого цвета с розовой мордочкой ковыляет рядом с мальчиком Гильгамешем. Драконёнок! Похоже, за время битвы он неплохо выспался. Интересно, куда они направляются?

А Гильгамеш и Микоу шагали прямиком к Дракону Песчаного Камня.

По пути им пришлось перелезать через обломки, ветки, груды камней и прочие следы сражения.

Без малейшего страха они приблизились к громадной голове. Зверь ещё дышал. Гильгамеш подошёл вплотную и заглянул в его единственный глаз. Куда делись расплавленное золото и длинный змеиный зрачок? Глаз всё ещё двигался, но был пустым и безжизненным. Из последних сил дракон посмотрел на Гильгамеша. И тяжело, протяжно вздохнул.

Мальчик осторожно погладил тяжёлое веко. Маленький Микоу тоже вслед за ним протянул лапку и провёл по морде чудовища.

— Теперь ты отдохнёшь, старый дракон, — чуть слышно прошептал Гильгамеш. — Ты сделал всё, что должен. Не бойся, друг. К твоему огромному каменному телу весь лес будет относиться бережно и почтительно. Отдыхай! Если что-то ты и сделал не так, время тебя простит. Не бойся смерти, великий дракон.

Зверь втянул носом воздух. Устало опустил единственное веко, которое закрылось с чуть слышным скрипом. И вздохнул в последний раз. Словно после долгого, тяжёлого пути оказался наконец в родном гнезде.

— Спи… Прощай! — сказал маленький Микоу. И, приблизив розовую мордочку, поцеловал его в щёку, где уже наметилась трещина.

Лес вздохнул с облегчением.

Тау и Майя, которые тоже подошли к поверженному чудовищу, увидели, что на спине у Микоу снова трепещет второе крылышко. Значит, теперь он сможет летать!

— Микоу… — воскликнули дети. — Ты выздоровел!

Должно быть, они вмешались не вовремя: Гильгамеш, всё ещё держа руку на голове чудовища, шептал какие-то древние заклинания на неизвестном языке.

Но маленький Микоу посмотрел на детей, замахал короткими лапками и улыбнулся.

— Большой дракон! Он мёртв. — Малыш указал на каменную гору.

— Он был очень опасен и свиреп, — отозвался Тау.

— Большой дракон. Крепкий камень…

Дети с изумлением рассматривали гигантскую каменную глыбу, которая всё ещё напоминала дракона, лежащего на земле: морда, хвост, гребень, сложенные крылья, грозные когти. Но постепенно очертания становились менее чёткими и он всё больше походил на обычную скалу.

Очень скоро его покроют мхи и лишайники, подточат и размоют дожди и ветра, а там, глядишь, и вырастет прямо из камня сочная трава, полынь, гвоздика или медвежье ушко, жимолость, вереск и мята. А со временем, быть может, и крошечный дубок.

Прибегут сороконожки и сколопендры, приползут мокрицы, блестящие чёрные жуки с оранжевыми полосками, паук и скорпион, саламандра, тритон и ящерка, уж и гадюка, прискачет жаба, придут барсук и рыжая лисица, косуля, ёж, землеройка, ласка и генетта, с неба спустятся хищный орёл, чёрный дрозд и ястреб-тетеревятник, лесные голуби, зарянки, зяблики и во́роны, а также иные птицы. По его каменной спине будут карабкаться озорные дети или собиратели трав с корзинами, полными тимьяна. Лес заживёт своей жизнью. И в один прекрасный день не останется ни очертаний, ни воспоминаний о страшном драконе, который погубил столько живых существ.

Созерцая одновременно тысячи вещей и явлений, Дядюшка Дуб тихонько напевал странную мелодию на забытом языке. Это был древнегреческий. Майя ясно различила слово «Ахилл», а также другое слово, которое она истолковала как «Троя». Гильгамеш подпевал дереву детским голоском. Вокруг снова защебетали птицы, послышался приятный, умиротворяющий шелест листьев. Ночь подходила к концу, и мир постепенно просыпался.

Мисс Дикинсон наконец нашла Ахаба: он висел вниз головой, застряв между ветвей Дядюшки Дуба. Вскрикнув, она кинулась к нему. Медведь Умбертус осторожно снял охотника с дерева и опустил на землю. Мисс Дикинсон поставила рядом свой масляный фонарь и принялась тереть охотнику виски травяным одеколоном. Поднесла к губам чашку с целебным чаем, хорошенько осмотрела все раны и царапины, которые нашла, обработала, зашила и перевязала. Своими тонкими нежными пальцами осторожно подняла Ахабу веки. Зрачки реагировали на свет. И тогда она тихонько поцеловала его в губы.

Ахаб закашлялся и открыл глаза. На этот раз он не пытался спрятать свой драконий глаз. Он смотрел в глаза мисс Дикинсон, и вид у него был такой, словно он наконец-то причалил к обитаемому острову.

— Мисс Дикинсон, — произнёс он и взял её руку своей механической рукой. Надо заметить, она нуждалась в ремонте, а вторая, человеческая, была сломана.

— Ахаб, безумец! Разве можно так рисковать? — покачала головой мисс Дикинсон. И добавила: — Но как бы мне хотелось уметь то же, что умеешь ты. Ты… Ты просто…

— Что с Ху Луном? — перебил её охотник. — Он мёртв?

Медведь Умбертус помог Ахабу подняться на ноги. Втроём они отыскали Ху Луна: тигровый дракон лежал под сломанной сосной. Они не сразу поняли, что с ним: в темноте рана была не видна. Дракон не шевелился. Из его ноздрей выходил синеватый пар, исчезающий в ночном сумраке.

— Он дышит! — воскликнул Ахаб и обнял друга за шею. — Помогите мне, мисс Дикинсон. Этот пар означает, что ему что-то снится. Надеюсь, мой старый друг видит сладкие сны.

Голова дракона едва заметно шевельнулась, как будто он кивнул.

— Откликнулся! Он просыпается!

Ху Лун улыбнулся и шевельнул хвостом. Ахаб снова его обнял. «Мы тебя вылечим, — забормотал он. — Обязательно вылечим!» Затем выпрямился и посмотрел на мисс Дикинсон.

— Вот что я хочу сказать… — начал он, снова взял её за руку, и они о чём-то заговорили.

Они беседовали долго, и со стороны не было слышно, о чём они говорят. Ху Лун, лёжа рядом с закрытыми глазами, блаженно улыбался. А в небе мерцало неисчислимое множество звёзд: возможно, в ту ночь родились новые созвездия.