Вперёд. В поисках Камня Феникса

Но когда, используя имя владельца, Садалия нашла в своём телефоне адрес магазина, она поняла, что быстро добраться до места не удастся. На дорогу уйдёт по меньшей мере пара часов. Девушке очень повезёт, если она сможет опередить офицеров Гора и Спектера.

К счастью, мамин минивэн был крепкой лошадкой, и довольно скоро Садалия въехала на стоянку. Ломбард оказался запущенным и грязным, окна были так густо покрыты мутным налётом и выцветшими рекламными объявлениями, что сквозь них невозможно было ничего разглядеть. Садалия недоумевала, как ему вообще удавалось держаться на плаву.

Она припарковала минивэн, выскочила из него и побежала к входной двери ломбарда. Открыв её, девушка услышала звон колокольчика.

– Ничего не трогай! – раздался голос из глубины магазина.

Садалия замерла:

– Даже пол? – отозвалась она, не сумев удержаться от подколки.

– Конечно же, к полу это не относится, – сказала седая немолодая гоблинша, появляясь из-за полки, заполненной чайными чашками. Очевидно, это и была владелица. Она выглядела очень хмурой и двигалась чрезвычайно медленно. – Как ещё ты собираешься ходить здесь и делать покупки, чтобы у меня были деньги на ужин?

– Я здесь не для того, чтобы делать покупки, – начала Садалия. – Я...

– Значит, тебе тут нечего делать, – сказала Греклин и отвернулась.

– Меня зовут Садалия. Я работаю в школьной газете. И я хотела бы задать вам несколько вопросов о недавнем ограблении.

Греклин посмотрела на Садалию и нахмурилась:

– Ты уже знаешь об этом? Новости распространяются быстро. Я только пару часов назад позвонила в полицию.

Садалия не смогла сдержать лёгкой улыбки:

– Да, и мне действительно нужно узнать, что тут произошло. Меня интересует, может ли это быть связано с инцидентом в школе.

Не отрывая взгляда от глаз собеседницы, Греклин придвинулась ближе к Садалии. Девушка заметила, что обе руки владелицы ломбарда были прижаты к бокам, будто прикованы, и во время ходьбы она едва отрывала ноги от пола, если вообще шла.

– С вами... всё в порядке? – спросила Садалия.

Гоблинша закатила глаза:

– Я в порядке. Не суй нос в мои дела. – Гоблинша прошаркала к стойке. – Проклятый яд Мантикоры.

– Яд Мантикоры? – заинтересованно спросила Садалия.

– Да, яд Мантикоры. Тебя когда-нибудь жалила Мантикора?

Садалия покачала головой:

– Я даже не знала о её существовании до вчерашнего дня.

– Что ж, а я знала, – проговорила Греклин. – Теперь я ничего не могу сделать руками, а ноги почти не чувствую. Она сказала, что это продлится всего час! Но, конечно, такой вороватой негодяйке нельзя доверять.

Тотчас мысли Садалии понеслись вскачь. Мантикора была здесь, но что её привело в этот ужасный ломбард после того, как её таверна недавно сгорела?

– Не могли бы вы рассказать мне, что именно здесь произошло? – спросила Садалия, доставая блокнот и карандаш. Она начала писать, но тут кончик её карандаша сломался. – Э... у вас, случайно, нет точилки для карандашей, которой я могла бы воспользоваться?

Греклин хотела почесать правой рукой подбородок, но яд Мантикоры всё ещё действовал, так что всё, чего она добилась, это ударила себя по лицу. Гоблинша потрясла головой и опустила руку обратно:

– Да, за кассой есть точилка, которой ты можешь воспользоваться.

– Спасибо, – сказала Садалия, направляясь к кассе.

– За два гроша, – ухмыльнулась Греклин.

– Вы возьмёте с меня два гроша за то, что я сама поточу свой собственный карандаш? – недоверчиво спросила Садалия.

– Карандаш может быть и твой, но точилка – моя, – сказала Греклин. – Таково моё условие, тебе решать, соглашаться или нет.

Садалия вздохнула. Она порылась в кармане и нашла несколько монет. Она бросила их на стойку возле кассы и пересчитала:

– Вот. Ровно два гроша.

– Просто оставь их там, – сказала Греклин. – Точи свой карандаш. Поторопись. Я не собираюсь весь день с тобой возиться.

Спустя один заточенный карандаш Садалия стояла рядом с Греклин, лихорадочно делая пометки.

– И вот я стою, занимаюсь своими делами, – тем временем рассказывала Греклин, – тут входит эта эльфийка. К слову, я никогда её раньше не видела. А следом за ней появляется Мантикора. Похоже, они очень спешили.

– Очень спешили... почему?

– Откуда мне знать? Они искали что- то под названием Чарокрошитель.

– Что такое Чарокрошитель? – спросила Садалия.

– Что ж, – сказала гоблинша, – рискну предположить, что это нечто такое, что крошит чары.

Садалия была не в настроении для сарказма, но понимала, что единственный способ получить информацию от Греклин – это подыграть ей:

– Этот Чарокрошитель. На что он похож? Вы можете его описать?

Греклин кивнула:

– Это меч. Не знаю, примерно вот такой длины, – сказала она, разводя руки так широко, как только могла. – Ничего особенного, но почему-то он был очень нужен Мантикоре. Я сказала им, что продам его за сорок грошей.

Садалия недоумённо склонила голову:

– За сорок? Это вполне разумная цена.

– Я имею в виду сорок тысяч.

– Сорок тысяч! – воскликнула Садалия, пытаясь представить себе хоть что-нибудь, стоящее десять тысяч, в этом магазине, полном пыльных старых микроволновых печей, радиочасов и ржавых доспехов. – Вам не кажется, что это немного... слишком?

– Послушай, не я устанавливаю цены, я просто продаю товар, – сказала Греклин. Садалия пристально посмотрела на неё. – Ладно, ладно, и так ясно, что цены устанавливаю тоже я, – сдалась Греклин. – Но мне же нужно зарабатывать на жизнь! Аренда не дешёвая!

– Так что же случилось, когда вы сказали им, что меч стоит сорок тысяч?

– Эльфийка сказала что-то о том, что меч нужен её сыновьям.

«Сыновья», – подумала Садалия. Она всё больше убеждалась в том, что этой эльфийкой была Лорел Лайтфут, мать Иэна и Барли. Это она прилетела с Мантикорой во время битвы, а затем разговаривала с офицером Бронко, перед тем как мальчиков забрали в участок. Но Садалия не могла взять в толк, откуда Мантикора и Лорел вообще знают друг друга. Они казались довольно странной парой.

– Так они заплатили за меч? – спросила Садалия.

– Если бы они заплатили, – проворчала Греклин, – как ты думаешь, я бы вызвала полицию? Мало того что они украли его у меня, так ещё и это чудовище меня ужалило!

– Подождите-ка, – сказала Садалия, сверяясь со своими записями. – Когда я впервые спросила, сколько стоил меч, вы сказали, что сорок. Не сорок тысяч.

Греклин пожала плечами:

– Должно быть, я забыла. Наверное, яд Мантикоры добрался до моего мозга и парализовал его.

– Я думаю, в тот день всё происходило совсем по-другому, – сказала Садалия. – По-моему, сначала вы назвали цену в сорок грошей, а когда узнали, что им очень нужен этот меч, тут же взвинтили цену.