Роберт Адамс - Охотники за привидениями и машина времени

– А если мой новый облик мне не очень понравится? – пошутил Рэйман.

– Не все ли тебе равно? Твое сознание, твой ум, твои знания, твои привычки, твои инстинкты, все, что называется тобой, при тебе и останется. Мы как бы воспользуемся на время обликом других людей. Я понимаю твое неудовольствие. Не могу сказать, что и я в восторге. Но таковы условия – или так, или никак.

– Я согласен. Делать нечего. Хотя в своей одежке как-то удобнее...

– Однако время, Уин. Если мы решились, нам пора идти.

Друзья сложили в ведро для мусора упаковки от гамбургеров и банки от кока-колы. Доктор Вейтман развернул, наконец, свой таинственный пакет. Там оказались две пары черных брюк и два черных плаща с нашивками служащих Института времени на рукаве.

Питер объяснил, что это для маскировки. Черные вещи – чтобы в темноте не бросаться в глаза возможной встречной охране и обойти ее как можно дальше, а нашивки – на случай, если все же случайно кто-нибудь вынырнет из-за угла.

– Пусть думают, что мы свои, – закончил он. – Но специально нарываться на неприятности не советую. Там – суперсекретная Зона.

К тому времени город покрылся темной вуалью ночного мрака. Рэймана, не раз видавшего виды, била легкая дрожь от волнения. При мысли, что он скоро оставит собственное тело и вынужден будет облачиться неизвестно в какую, может, очень даже противную тушу, душа его, как говорится, уходила в пятки. Он уже раскаивался, что ввязался в это мероприятие, но не решался даже заговорить об этом с Вейтманом.

«В конце концов, – рассуждал он, – можно было обойтись и без непосредственного знакомства с теми астронавтами. Можно было поднять газеты, найти архивы медицинских учреждений, которые следили за их здоровьем, архивы прихода, где служил командир корабля...»

Было уже больше девяти, когда охотники добрались до Института времени. Взошла Луна, и стало светлей.

– Хорошо, что я позаботился о темной одежде, – заговорил Питер. – В ней на расстоянии пяти метров мы и сами друг друга потеряем, даже под этой Луной.

И вдруг – трах-тарарарах – ба-бах! – неизвестно откуда выкатилось огромное пустое металлическое ведро.

– Уин, ты что? Смотри куда идешь!

– Не понял! Я к этой штуке не имею отношения. За собой последи лучше!

– Вот чертовщина! – уже шепотом выругался Пит. – Или тут кто-то рядом бродит, или мы себя сейчас выдадим, или просто разругаемся и провалим дело.

Пробравшись мимо домов, наши друзья очутились на краю маленькой овальной площадки перед черным входом в высоченное здание. В голубоватом свете Луны оно поблескивало своими зеркальными стеклами, а Вейтману и Замаяне казалось, что оно светится само собой, словно излучает энергию многих веков великого Времени. В очертаниях Института было что-то смелое и дерзкое, уносящееся в пустоту космоса, словно Институт сам существует вне времени, вне пространства, вне земного притяжения, словно он и есть Время.

Стараясь не выдать себя, друзья пригнулись к земле и в таком скрюченном состоянии пересекли площадь. Очутившись у цели, Питер набрал код замка двери, и она бесшумно открылась. Друзья вошли в небольшую комнату с двойными дверями и остановились.

Не прошло и минуты, как дверь напротив той, в которую проникли охотники, отворилась, и темная фигура встала рядом с Замаяной и Вейтманом.

– Молодец, Пит, вы явились вовремя, – произнесла фигура тихим басом.

– Ты, кажется, прав как никогда, Энди, – спокойно ответил доктор. – Мы действительно явились вовремя. И мы в твоем распоряжении.

– Прошу прощения, что вам придется двигаться на ощупь. Зажигать свет в эту пору суток не рекомендуется. Сработает сигнализация. Держитесь за меня и друг за друга.

Наконец путешественники добрались до первого пункта назначения – шлюзово-временной камеры. Тут горел свет.

Это была очень тесная каморка. Прямо у входа стоял тяжелый железный стол с вмонтированными в него панелями, сплошь усыпанными кнопками разного цвета и величины.

Напротив стола, у противоположной стены, за желтоватым просвинцованным, чтобы не подвергать оператора Воздействиям излучений, стеклянным экраном, по-видимому, и находились кабины для временных перемещений.

Оператор Энди жестом пригласил друзей пройти через боковую дверь за стеклянную перегородку. Уинстон и Пит сразу поняли, где и как они должны расположиться.

– Закройте глаза и расслабьтесь, – скомандовал в динамике уже знакомый бас. – Для начала вы должны отключиться, считайте – заснуть. Сосредоточьтесь на каунт-даун, который я запускаю...

Через пять секунд равнодушный металлический голос продолжил:

– Пятьдесят, сорок девять, сорок восемь, сорок семь... тридцать три, тридцать два... двадцать, девятнадцать... двенадцать... восемь... шесть, пять... три, два, один...

Потом Уинстон услышал собственный голос:

– Один, два, три, четыре...

Счет становился живее. На цифре «десять» Замаяна понял, что это он отсчитывает цифры у себя в мозгу.

«Кажется, на этот раз не сработало, – не без радости предположил он. – Два раза не убивают, поэтому, Уинстон, считай, что ты отделался легким испугом».

Он открыл глаза, но увиденное заставило его пожалеть об этом.

Уинстон лежал на кровати в совершенно незнакомой комнате. Стены комнаты были зеленого цвета. Окно заменяла внушительных размеров фреска, то есть картина, нарисованная прямо на стене и обрамленная с четырех сторон белыми деревянными дощечками. Посреди картины справа налево и сверху вниз крест-накрест тоже были прибиты дощечки, создавая воображаемую оконную раму. По обеим сторонам «окна-картины» висели светло-голубые занавески в мелкие белые цветочки. Маленькая лампочка под самым потолком светила, что называется, только себе под нос. Две соседние с «картиной» стены были совершенно пустые. Третья порадовала Уинстона пусть не очень широкой и не распахнутой, но все же дверью.

Замаяна еще раз закрыл глаза в надежде, что это видение исчезнет или хотя бы заменится на что-то более приличное. Убедившись, что все напрасно, он поднялся, подошел к двери и повернул ручку.

Сколько Уинстон ни пытался крутить ручку влево и вправо, дергать ее вверх и вниз – дверь не открывалась. Он пытался стучать. Сначала вежливо, костяшками пальцев. Потом сильнее, торцом сжатого кулака. В конце концов Замаяна решил вышибить дверь ногами.

В этот момент она резко отворилась, и Уинстон чуть не вылетел наружу.

– Джерард, тебе не стоит нервничать. Врач будет недоволен. Впрочем, мы все ужасно рады, что кризис миновал, и ты, как я замечаю, чувствуешь себя лучше, чем за последние пять лет, – промурлыкала незнакомая Уинстону невысокая худая белокурая девушка в белом халате. – Завтра ты опять присоединишься к друзьям. Но это будет, дорогой Джерард, только завтра утром. Сейчас три часа ночи! Ложись спать и без капризов. Я сама расскажу утром врачу, как счастливо закончилась твоя болезнь.