Ангел Каралийчев - Болгарские народные сказки. Том 1

— Куда это вы его несете? — спрашивает.

— На кладбище.

— Стойте, разве можно живого человека хоронить! Что это вы вздумали?

Тут ему всё и рассказали. Трудолюбивый подумал-подумал и говорит лентяю:

— Слушай, пойдем-ка лучше ко мне, я тебе дам меру пшеницы, вот ты и прокормишься, покуда еще чего-нибудь не заработаешь.

— А ты мне какую пшеницу дашь — молотую?

— Ну вот еще! Известно, немолотую.

— Раз так, несите меня на кладбище, братцы. На что мне такая пшеница! Ее и на мельницу отвезти надо, и смолоть, и домой вернуться, и тесто замесить, и испечь, а после того и съесть — уж очень всё это долго и хлопотно. Нет уж, лучше на кладбище!

Отнесли его на кладбище и положили живьем в могилу. Сверху землей закидали, а ко рту трубку подвели, чтобы дышать мог. Прочел поп молитву, кадилом помахал и ушел вместе с помощниками.

А ночью трудолюбивый сказал себе: «Пойду-ка я сейчас да выгоню лень из того бездельника, который в могилу улегся». Надел он черную одежду, лицо сажей измазал, к голове рога приставил, пошел на кладбище и открыл похороненного заживо.

— Вставай! — толкнул он лентяя ногой.

Тот продрал глаза со сна, вскочил с перепугу на ноги и спрашивает:

— Кто ты?

— Дьявол, — отвечает ему рогатый. — Делили мы нынче души умерших, и твоя мне досталась. Теперь я твой хозяин. Что прикажу, то ты и должен делать, не то брошу тебя в котел с кипящей смолой. Больше тебе на боку лежать не придется.

Лентяя дрожь пробрала.

— Что же я должен делать?

— Вон, видишь, на том конце кладбища куча камней лежит? Должен ты эту кучу на другой конец перетаскать. Поторапливайся! Чтобы до рассвета все камни на новом месте лежали!

Ничего не поделаешь, стал лентяй тяжеленные камни перетаскивать. Таскал он, таскал, кряхтел, падал, потом обливался. Когда всё перенес, переодетый чертом подошел к нему с кнутом в руке и говорит:

— Ну, а сейчас я с тобой расплач усь!

Привязал он его к дереву, поплевал себе на ладони и принялся стегать кнутом. Отстегал хорошенько и сказал: «Теперь знаешь, как черти своим слугам платят! А ну-ка полезай обратно!» И потащил лентяя к могиле.

Лентяй улегся в нее, а его мучитель бросил сверху две-три лопаты земли и ушел восвояси. Вскоре и светать стало. Лентяй очухался, руками, ногами пошевелил и, увидя, что черт лишь едва присыпал его землей, поскорее выбрался из могилы да со всех ног в село бросился. Прибежал, запыхавшись, домой, схватил топор — и в лес. Принялся деревья рубить. Проходит мимо сосед, здоровается:

— С добрым утром, брат! Что нового на том свете?

— Ох, и не спрашивай, — отвечает лентяй. — Всю-то ночь камни с места на место перетаскиваешь, а в награду тебя же потом и колотят почем зря!

— Ну как, вечером опять на кладбище уйдешь? — спрашивает сосед.

— Да ты в своем уме? Уж лучше я весь лес вырублю, чем у черта батраком буду!

И снова взялся за работу.

У одного дровосека было два сына. Каждый раз, отправляясь в лес, он брал одного из них себе в помощники. Однажды запряг дровосек телегу и сказал своим сыновьям:

— Ну, ребята, поезжайте сегодня сами в лес за дровами, а я дома останусь, отдохну.

Парни обрадовались случаю заменить отца и поехали. Выезжая со двора, старший обернулся и спросил отца:

— Батюшка, а если телега поломается, кто нам ее починит?

— Не заботитесь об этом, — ответил отец, — если поломается, покличьте нужду, она и починит.

Приехали парни в лес, распрягли волов, пустили их пастись, а сами взялись за топоры. Живо нарубили дров, нагрузили телегу доверху, впрягли волов и поехали домой.

Вдруг посреди дороги, при спуске, перегруженный воз раскатился, толкнул ярмо и сломал шкворень. Пареньки так и ахнули: как теперь быть, как довезти воз с дровами? Тогда старший вспомнил о наказе отца и принялся кричать, что было мочи:

— Нужда! Нужда! Иди почини нам телегу!

Никто не отозвался.

— Нужда-а-а, — еще громче стал звать младший, — иди скорее, не то мы пропали!

Но лес по-прежнему не откликался, никакой нужды не было видно.

Стемнело. Птицы попрятались в свои гнезда. Месяц на небе появился.

— Брат, — сказал меньшой, — видать, эта проклятая нужда не придет. Кто ее знает, где она запропастилась, может, чинит другую телегу, а может, спит под каким-нибудь деревом. Давай-ка мы сами починим нашу телегу.

— Как? — спросил старший. — Это ведь не легкое дело!

— Срубим на шкворень сухое кизиловое дерево, обстрогаем — и готово!

Сказано — сделано. Принялись проворные пареньки искать кизил, нашли сухое дерево, срубили, хорошенько обтесали, смастерили новый шкворень и поставили на место сломанного.

Поехали домой.

Пока разгружали дрова, рассказали отцу о случившемся. Принялись, дескать, мы звать нужду. Кричали, кричали, глотки надорвали, а она так и не отозвалась, будто сквозь землю провалилась. Тогда взялись мы за дело сами, сделали новый шкворень, крепче старого.

Отец улыбнулся и сказал:

— Эх, сынки, сынки: вы искали нужду в чаще, а она возле вас была. Она и помогла вам починить телегу. Подумайте немножко — и поймете, что я прав.

Ходил из дома в дом слепой нищий и приговаривал:

— Не рой другому яму — сам в нее попадешь, не рой другому яму — сам в нее попадешь.

Услыхала его жена сельского богача, что семь шкур драл с бедняков, и пригрозила:

— Знаю, это ты про моего мужа болтаешь, ну да ничего, попадись ты мне еще раз, я тебя как следует проучу.

Подвернула она рукава и замесила калач, а прежде чем посадить его в печь, положила в тесто яду.

В полдень слепой нищий проходил мимо.

Увидев слепого, жена богача окликнула его:

— Эй, дедушка, иди сюда!

И подала ему калач.

— Возьми, — сказала она, — теплый еще. Это я для тебя испекла, чтобы отблагодарить за мудрые слова.

Нищий поклонился, взял калач, опустил его в суму и отправился в путь. Вышел за село, пошел широкой дорогой.

Поздно вечером в поле повстречался ему всадник. Это был сын злой богачки, он ехал с гор, где паслись отцовские отары овец.

— Эй, дед! — окликнул старика богатеев сын и остановил коня. — Ходишь день-деньской, побираешься, наверняка найдется у тебя в суме кусок хлеба. Дай поесть, у меня от голода в животе урчит. Там, в горах, чабаны едят просяные лепешки, я не могу.