Дж Брайт - Мадагаскар - 2. Побег в Африку

Обе зебры стояли перед ним рядом. Глядя на них, Алекс раскрыл пасть от изумления и сокрушённо покачал головой:

- Ну хорошо. Уж простите меня, не могу я вас друг от друга отличить. Может быть, вы какой-нибудь колокольчик на шею повесите? Или ещё что-нибудь.

- Колокольчик? - с обидой в голосе проговорил Марти.

- Ну ладно тебе. Пусть будет не колокольчик, - извинился Алекс.

- А как тебе глянется майка со словами: «Я - вместе с идиотами»? - спросил, издеваясь, Марти.

- Вы можете и считать себя идиотами, а я не собираюсь, - вмешалась другая зебра.

- Да не ты, а он, - Марти сверкнул глазами в сторону льва.

Алекс закрыл голову лапами и простонал:

- Знаешь, сегодня самый худший день в моей жизни.

Марти покачал головой:

- Это твои проблемы.

Его друг с расстроенным видом взъерошил свою гриву и прикрыл глаза:

- Марти, пожалуйста, не мучай меня!

Но когда он поднял голову, то увидел, как его друг уходит.

- Марти, не делай этого! - крикнул ему вслед Алекс.

Но настоящий Марти, оказывается, продолжал стоять рядом с ним:

- Я здесь, не волнуйся. А ведь ты, приятель, не можешь точно сказать, что это я?

Он бросил полный презрения прощальный взгляд на Алекса и пошёл следом за своим двойником. Потом всё же обернулся и бросил напоследок:

- А ещё говорил: «Ты один на миллион»! Какое лицемерие!

Алексу ещё никогда не было так плохо и одиноко в жизни, как сейчас, когда его лучший друг уходил всё дальше и дальше.

Джулиан и Морис верхом на страусах, в сопровождении свиты, состоящей из фламинго, двигались вдоль границы священного места, где находились в своих ямах жирафы, готовившиеся к смерти.

Солнце уже начало садиться и окрасило горизонт в самые фантастические тона.

Джулиан, как заправский наездник, пришпоривал своего страуса и время от времени орал:

- Ну-ка, давай, пошевеливайся, птичка!

Морис, судя по всему, был не столь искусным наездником. Он то и дело кричал своему страусу, чтобы тот не подпрыгивал и вёл себя спокойно.

Наконец Джулиан притормозил.

- Посмотри вокруг, Морис, - восторженно произнёс он и широким жестом указал на кладбище жирафов с ямами и валявшимися вокруг них костями. - Лучшего места для моей летней резиденции и не найти! Так что распорядись, чтобы все эти дырки засыпали, а мусор вокруг них убрали.

Неожиданно он заметил Мелмана, выглядывавшего из ямы. Обитатель Нью-Йоркского зоопарка положил голову на землю и безучастно смотрел перед собой.

- Фу, какая гадость! - сказал Джулиан с отвращением. - Кто это мог оставить здесь вполне сохранившуюся голову?

- Да, ерунда какая-то, - подтвердил Морис.

Мелман поднял глаза.

- Можете не рассказывать мне об этом, - слабым и грустным голосом ответил он. - Ведь мой возраст - это время расцвета. А я вот оказался смертельно болен. И жить мне осталось от силы пару дней.

- Да это тот парень, из разбившегося самолёта! - просиял Морис.

- Какая разница! - отмахнулся его повелитель, а потом гордо крикнул, вскакивая на страуса. - Но если бы у меня оставалось всего два дня жизни, я, король Джулиан, столько бы всего понаделал, что память обо мне сохранилась бы на века!

- А что, например? - спросил Мелман.

- Ну, - ответил Джулиан, - я бы научился свистеть. У меня сейчас как будто стало получаться. Но хотелось бы ещё лучше.

Он сморщился, надулся и издал не совсем приличный звук, что, впрочем, его нимало не смутило.

- А знаешь ли ты, что бы я ещё сделал? - разошёлся он. - Я бы захватил соседнюю страну и навязал ей свою идеологию, хочет она того или нет.

Мелман согласно кивнул:

- Вам, конечно, легко так говорить, Джулиан, ведь вы - король!

- Да, я - король, - гордо согласился тот. - А ты просто мерзкая маленькая головка. Но перед тем как исчезнуть, ты обязан сделать последнюю, самую важную вещь в своей никчемной жизни.

- Ну, мне кажется, есть только одно, на что я ещё способен, - задумчиво ответил Мелман.

- И как это называется? Скажи-ка мне! - потребовал Джулиан.

Мелман тяжело вздохнул:

- У меня никогда не хватало смелости признаться Глории, как я к ней отношусь.

- Скучно и пошло, - ответил король, пришпорив своего страуса, но неожиданно повернулся к жирафу. - А что, эта Глория - дама? Ты мне не говорил об этом.

- А чего это ты так встрепенулся? - встрял в разговор Морис. - Тебе ведь недолго осталось шею вытягивать.

- Да, ты прав, - немного подумав, ответил Мелман.

- Не слушай этого придурка, - Джулиан наклонился к Мелману. - Иди, не мешкая, к ней. Посмотри ей прямо в глаза. А потом скажи, как ты её, тварь, ненавидишь!

- Наверное, это будет посильнее, чем просто сказать: «Я тебя люблю», - сказал Мелман.

Джулиан аж загоготал от удовольствия:

- Ну, ты и хитрый пацан! Мачо прям какой-то. Настоящий игрок. Ты должен немедленно вылезти из этой поганой ямы. Понял ты меня?

- Да, понял, - пробормотал Мелман.

- Что ты говоришь? Я тебя не слышу! - проорал Джулиан, после чего вместе с Морисом принялся громко распевать:

- Давай поднимайся, урод! Поднимайся!

Наконец Мелман вылез из своей погребальной ямы.

- А теперь иди и предстань перед её симпатичной мордашкой! – приказал Джулиан. - И потом скажи: «Девочка, да знаешь ли ты...»

- Да, всё правильно! Я сделаю это! - крикнул Мелман и понёсся на поиски Глории.

- Только веди себя спокойно. Лишние эмоции никому никогда не шли на пользу, - бросил вслед жирафу король.

В это самое время, когда уже стемнело, рядом с озером танцевала пара гиппопотамов. Глория и Мото-Мото вздыхали и томно поглядывали на луну.

Потом Мото-Мото нагнулся, сорвал цветок и начал, припевая, медленно отрывать лепестки:

- Она меня любит. Мои глаза, тело. Любит, что я такой большой. И будет любить всегда....

Глория смущённо захихикала и вдруг спросила:

- Мото-Мото, послушай, перед тем как между нами всё будет очень серьёзно, хотела бы я знать, мне что, здесь остаться?

- Пусть твои сладкие губки сами скажут ответ, - проворковал Мото-Мото.

- Я не знаю, что и сказать! У меня так много вопросов! - вспыхнула Глория.

- Обещаю, на любой вопрос ответ будет только положительным. Если ты только не захочешь ответить: «Нет».

- Хорошо, - кивнула Глория. - И что же ты находишь во мне такого привлекательного?

Мото-Мото в недоумении посмотрел на неё:

- Ну, ты такая полная и симпатичная девушка, какой я ещё никогда до сих пор не видел.

- А как насчёт других? Они тебе тоже нравились? - не унималась Глория.

Мото-Мото был обескуражен. Он не знал, что ответить. Но потом всё же нашёл слова:

- Ты - действительно лакомый кусочек.

Глория посмотрела на него:

- Наверное, ты прав.

- Девочка моя! Как ты прекрасна! - радостно крикнул Мото-Мото.

- Значит, ты уже называешь меня своей? - раздражённо ответила Глория.