Тито Брас - Алладин и демоны глубин

Взгляд его заскользил по отполированным золотым пластинам, которыми была выложена площадка, и остановился на жертвенном камне. Вокруг неё с торжественным выражением на разукрашенных лицах выстроились служители. Появление Алладина было для них полной неожиданностью.

Посреди площадки стояло ложе из чёрного базальта. На нём был распластан связанный человек, вокруг которого приплясывал и кружился Верховный жрец Ухан.

На его выкрашенном в красный цвет теле были белые ритуальные знаки, пышные перья на головном уборе топорщились в разные стороны. Лицо было прикрыто жуткой маской.

Ухан потрясал кремневым ножом, злобно выкрикивая заклинания, и время от времени протягивал руки к небесам. Тогда снизу доносился глухой ропот. Сотни островитян стояли вокруг пирамиды. Женщины закрывали детям глаза, старики отворачивались, а воины угрюмо щурились, наблюдая за началом церемонии.

Вдруг Верховный жрец замер и медленно поднял нож над грудью связанного пленника. Тотчас наступила полная тишина. Алладину показалось, что он слышит удары собственного сердца. И тогда юноша рванулся вперёд.

Алладин перепрыгнул через горку аккуратно уложенных черепов, опрокинул деревянный столик с набором кремневых ножей, скребков, бронзовых щипчиков и костяных игл. Мимоходом он вдребезги разбил глиняную чашу, приготовленную бритоголовыми служителями для крови жертвы. Вперёд! Быстрее!

Юноша из последних сил побежал к жертвенному камню, надеясь спасти несчастного пленника. Позади Алладин слышал крики и звон оружия – его товарищи бежали вслед за ним.

Служители наконец опомнились и кинулись врассыпную. Они поняли, что не смогут устоять перед яростью вчерашних пленников. Менее расторопные с проломленными черепами покатились к ногам обступивших пирамиду тиссов. Палица Мубанги не знала пощады.

Алладин перехватил руку Верховного жреца и вырвал из его скрюченных пальцев нож.

– Ну что, мясник, допрыгался?! – зловеще улыбнулся Клато, срывая маску с лица Верховного жреца.

– Святотатство! – зашипел старик, щуря слезящиеся глаза. – Вы лишили Мать-Игуану священной жертвы! Душа раба должна попасть в небесные чертоги прародительницы!

– Почему бы тебе самому не наведаться туда? – Клато схватил жреца за нечёсаную бороду и потащил к жертвенному камню. – Эй, ребята! Отвяжите того бедолагу. Его место займёт этот славный старикан!

– Нечестивец! – старик с удивительной для его лет живостью начал отбиваться от ливийца. – Куда ты меня тащишь?! Я не хочу!

– Я не ослышался? – притворно удивился Клато. – Ты не хочешь посетить небесные чертоги любимой прародительницы? А как же она обойдётся без кровавого жертвоприношения?

Злые глазки Ухана забегали. Он напустил на себя важный вид и доверительно сказал:

– Сегодня во сне Мать-Игуана явилась ко мне и сообщила, что отменяет человеческие жертвоприношения. Она сказала, что ей достаточно одного сахарного орешка в месяц, как это и было раньше.

– Ага, понятно, – кивнул Клато. – Какое совпадение. Этой ночью Мать-Игуана явилась и ко мне. Кстати, она сказала, что ты ей надоел до смерти и она слагает с тебя сан Верховного жреца. А тебе она этого не говорила?

Лицо Ухана сморщилось, брови нахмурились, но взглянув на меч ливийца, он согласно кивнул трясущейся головой.

– Да, действительно... Что-то такое припоминаю.

– Ну так сообщи скорее это радостное событие своим соплеменникам, которых ты превратил в рабов.

Подталкиваемый Клато, старик направился к краю площадки. Он изо всех сил пытался сохранить остатки достоинства, но дрожащие руки выдавали его с головой – жрец был испуган до смерти.

– Мои рабы! – закричал он, обращаясь к столпившимся внизу тиссам.

Клато в сердцах плюнул и поднял свой меч. Почувствовав укол остриём пониже спины, низложенный Верховный жрец тут же исправил свой промах.

– Соплеменники! – закричал он. – Отныне человеческие жертвоприношения отменяются!

Снизу послышался радостный рев толпы. Алладин усмехнулся и, оставив старика на попечение Клато, начал развязывать верёвки на запястьях человека, распростёртого на жертвенном камне.

– Карог?!

Вождь тиссов ветви Синей Игуаны поднялся с каменного ложа и, отводя глаза в сторону, начал растирать затёкшие руки.

– Карог, как ты здесь очутился? – спросил Алладин.

– Не оправдал возложенного на меня высокого доверия, – хмуро пробормотал вождь. – Лишил Мать-Игуану жертвы и по традиции сам занял пустующее место. Обычная практика... Спасибо тебе. Не знаю, почему ты меня спас. Я ведь тебя бросил в яму, а ты... – вождь опустил голову и тяжело вздохнул. – Вот уж не знаешь, где найдёшь, где потеряешь...

– Да ладно, – великодушно махнул рукой Алладин. – Человеческие жертвоприношения отменены, Карог! Так что ты свободен!

– Я – раб! – горько сказал вождь. – Раб Верховного жреца Ухана...

– А ты послушай, что он говорит.

Подталкиваемый мечом ливийца, бледный, дрожащий от страха, Ухан вещал:

– Я слагаю с себя сан Верховного жреца!

– Про рабство не забудь, – напомнил Клато.

– ...Рабство отменяется. Отныне все свободны! Каждый может делать всё, что захочет.

– Кто-то должен следить за порядком, – задумчиво произнёс Алладин. – Хотя бы на первых порах. Островитяне отвыкли от свободы, да и время неспокойное... Пусть тиссы выберут себе достойного короля.

Ухан совсем поник головой, но очередной укол меча подогрел его красноречие.

– Выбирайте себе короля! – закричал он. – Только согласуйте кандидатуру со скилосонами.

– К чертям скилосонов! – взревела толпа. – Пусть правит Карог! У него с зелеными ящерицами свои счёты! Отомстит за братьев.

– А я за мать...

– А мы за детей...

Крики слились в один сплошной гул. Невозможно было услышать отдельные голоса. Но вскоре сквозь рёв толпы можно было разобрать только одно имя.

– Карог! – скандировали тиссы. – Карог!

– Теперь ты король, – улыбнулся вождю Алладин. – Покажись своим подданным.

– Я свободен? – ошеломлённо прошептал Карог. – Я – король? И все тиссы – мои подданные? А Ухан?

– И он тоже.

– Отлично, – новоиспеченный король быстро пришёл в себя. – Где этот кровосос?

– Ты не можешь убить меня! – запричитал Ухан, с ужасом глядя на приближающегося короля. – Скилосоны не одобрят твоего поступка. Они отомстят...

– Пошёл прочь! – брезгливо поморщился Карог. – Убирайся к своим скилосонам, прислуживай им, потому что отныне некому будет ухаживать за их кладками. Свободные тиссы ни перед кем не склоняют головы.

– Скилосоны! – дозорные на крепостных стенах размахивали копьями и указывали на побережье. – Они идут на приступ!