Тито Брас - Алладин и демоны глубин

– Из-за ежедневного осмотра совершенно невозможно сделать подкоп, – задумчиво произнёс сидящий рядом с Алладином чернокожий здоровяк с блестящим золотым амулетом на шее. – Что бы вы мне ни говорили, я всё равно считаю, что подкоп мог бы решить наши проблемы.

– Опять ты заладил своё, Мубанга, – возразил негру желтокожий ливиец. – Даже если бы и удалось вырыть подземный ход, мы оказались бы посреди укреплённого лагеря тиссов и сразу были бы замечены часовыми. Бежать из этой темницы можно только через решётку, но пока её выломаешь, весь лагерь встанет на ноги. Нас забросают копьями.

– Как думаешь, Клато-сан, сколько времени жестокие тиссы будут держать нас в этой антисанитарии? – спросил ливийца низкорослый желтокожий. Я не мылся уже три недели!

– Карог сказал, что завтра утром нас отправят к храму Матери-Игуаны, – прошептал Алладин. – Похоже, нас собираются принести в жертву.

– Ты слышишь, Ямамото?! – усмехнулся ливиец Клато. – Не о чем беспокоиться. Завтра тебя умоют. На жертвенном камне, твоей собственной кровью.

– Глупый, бестолковый дикарь! – вскричал японец. – От страха перед скилосоном вы совсем потеряли башку. Но меня голыми руками не возьмёшь! Я сделаю харакири! Где мой меч? Нет меча.

Японец уныло поник головой.

– О чём он? – не понял Алладин.

– Раньше островитяне не были столь кровожадными, – пояснил Мубанга. – Семь племён или, как они называют себя, ветвей мирно жили на этом острове. Семь королей правили государством. Землепашцы пахали, охотники охотились, жрецы славили Мать-Игуану – каждый занимался своим делом.

– Да, помню, славное было времечко, – вздохнул Клато. – Раз в год я приплывал на этот остров, чтобы обменять слоновую кость на жемчуг и божественные, восхитительные сахарные орехи, которые произрастают только здесь. Я всегда встречал радушный приём. После торговли, бывало, пропускал кубок-другой со славными венценосными стариканами и плыл восвояси.

– В Поднебесной Империи сахарный орех был на вес золота, – мечтательно произнёс Ямамото. – Странные, однако, люди, эти китайцы...

– Ничего странного, – горячо возразил Клато. – Эфиопы за десять орехов давали слона, а в придачу ещё и кружевную попону, а также кожаную плётку!

– Что же случилось с островитянами? – нетерпеливо спросил Алладин.

– Несколько лет назад, когда проснулись Демоны Глубин, островитян обуял ужас. Их остров и соседние земли начали постепенно погружаться в море, – сказал Мубанга. – Короли Жёлтой, Оранжевой и Красной ветвей обратились к Верховному жрецу Матери- Игуаны Ухану и по его совету ополчились на скилосонов. Это, мол, они подмывают берега, чтобы их детёнышам было удобнее пастись на мелководье. А короли Синей, Голубой и Фиолетовой ветвей по совету того же Ухана обвинили во всём чужеземцев. Это, мол, из-за них скилосоны начали войну. Торговые караваны, видите ли, пугают их молодняк. А вот если избегнуть контактов с иноземцами, то скилосоны успокоятся и оставят остров в покое. Мнения разделились, потому что король Белой ветви никак не мог прийти к определённому мнению. Чтобы избежать ответственности, он скоропостижно скончался. Сразу после его похорон и началась гражданская война.

– Меня угораздило приплыть с товарами в самый разгар побоища, – печально вздохнул Клато. – Головы, скажу я вам, летели направо и налево, только уворачивайся. До сих пор удивляюсь, как мне тогда удалось уцелеть!

– Завтра утром ты перестанешь удивляться, – заметил Ямамото.

– Чего и вам желаю! – огрызнулся ливиец.

– Победили короли Синей, Голубой и Фиолетовой ветвей, – продолжал рассказ Мубанга. – Они казнили побеждённых королей, а их подданным объяснили, что отныне те являются их рабами. После этого они направились на переговоры к скилосонам. Но вождь скилосонов Каамон сказал, что будет разговаривать только с правителем. Короли вернулись к своим племенам и продолжили бойню.

– В этот злосчастный момент к острову причалила моя джонка, – горестно сказал Ямамото. – Я видел, как сёгун Синей ветки казнил Фиолетового сёгуна и провозгласил его самураев своими рабами. Не успел победитель отпраздновать славную победу, как сам был казнён сёгуном Голубой ветки. Я было подумал, что сеча закончилась. Но не тут-то было! Верховный жрец Мамки-Игуаны Ухан заставил Голубого сёгуна сделать себе харакири и объявил островитян своими рабами.

– Странное дело, – произнёс Клато. – Получается, что на острове только один свободный человек – Верховный жрец Ухан. Все остальные, в том числе и наши тюремщики, – рабы!

– Значит, Ухан договорился со скилосона- ми? – спросил Алладин.

– Да, – кивнул Мубанга. – Согласно условиям мирного договора, островитяне уничтожают всех чужестранцев, то есть нас, платят скилосонам дань в виде сахарных орехов, строят гнёзда для кладки и высиживают их яйца.

– Несчастные, обманутые глупцы! – воскликнул Клато. – Островитяне, как страусы, прячут голову в песок, надеясь спастись, когда весь мир погрузится в солёные морские воды. Неужели они не понимают, что у народов суши общая судьба? Им бы скинуть Ухана да перебить скилосонов... От их острова осталось меньше половины, а они по- прежнему надеются на милость морских ящеров!

– Как бы там ни было, а нам надеяться не на что, – мрачно произнёс Мубанга. – Если мы решим бежать, то делать это нужно прямо сейчас. Завтра будет поздно. Эх, был бы у меня топор... Завесы все проржавели, а наверху всего один стражник...

– Зато дальше находится казарма. Там около тридцати здоровенных стражников с длинными, остро заточенными копьями, – заметил старик в лохмотьях, которые были некогда богатым парчовым одеянием.

– А нас не меньше сотни! Если всем навалиться, они не успеют схватиться за оружие, – раздался чей-то голос из темноты.

Алладин с удивлением заметил, что вся камера занялась обсуждением плана побега. Люди, которые казались ему сломленными, безвольными, апатичными, вдруг ожили, подняли головы, расправили плечи. Предлагались самые безумные, фантастические, порой совершенно нереальные проекты, но ясно было одно – пленники не смирились со своей участью и готовы на всё, лишь бы вновь обрести свободу.

Звёзды померкли. Горизонт на востоке посветлел, а пленники всё продолжали обсуждать различные варианты побега. Каждое предложение подробно рассматривалось и с треском отвергалось. Собрание зашло в тупик.

– К чему все эти разговоры? – устало проворчал полинезиец, кожа которого была татуирована невообразимыми узорами. – Решетку словами не откроешь.

– Есть один способ, – сказал Алладин. – Только не знаю, получится ли у меня... Давно, знаете, не практиковался. Мубанга, одолжи на несколько минут свой золотой амулет.