Альберт Иванов - Опасные странствия Хомы и Суслика

И стал он всем улыбаться. Всегда и везде. В любом месте. К месту и не к месту. Забежит к Зайцу и весело говорит:

- Слышал? Белка не рассчитала прыжок и свалилась на пришлого Кабана.

Заяц тоже вроде бы улыбнётся. А Хома радужно продолжает:

- Он её чуть не затоптал. Еле спаслась! - И сияет, будто его одарили. Пучком земляники. Большим.

И затем бодро, с новой улыбкой:

- Чего притих? Ты чего-то плохо выглядишь! Заболел, что ли?

- Ничего подобного, - пугается Заяц-тол-стун. - А не то бы я похудел!

- Тогда - пока! - И Хома на прощание опять весело: - Не забудь показаться доктору Дятлу. Главное - здоровье!

И к Ежу теперь заходил Хома со своим непременным смехом.

- Там Медведь, косолапый, чуть под поезд не попал. В рельсах нога застряла. Вот потеха!

А Ёж за сердце схватился. Медведя жалко. Косолапого.

Веселится Хома. Подслеповатого Енота у ручья встретил:

- На Волка не наткнись, дядя. Гляди в оба!

Перепугал до смерти. Весельчак такой!

Надоел его новый, улыбчивый нрав друзьям.

Уж и не знали, как его огорчить. Лишь бы он с навязчивой улыбочкой расстался.

Горчицу едкую, лук толчёный в еду ему подмешивали. Ест. Слёзы катятся, а он посмеивается.

- Сам плачешь, а тебе смешно, - хмуро заметил Суслик.

- Это смех сквозь слёзы, - улыбается Хома.

- Сквозь дурь, а не сквозь слёзы, - не выдержал старина Ёж. - Рад-радёхонек!

- Счастье или горе - всегда радуйся! - не унывал Хома.

- Смотри, доиграешься! - предупредил его старина Ёж.

Но судьба пока берегла Хому.

Погналась как-то за ним Лиса. И загнала в угол. В безвыходный тупик из валунов у ручья. Куда деваться? Ни туда ни сюда!

Она улыбается. И он улыбается.

Лиса-то зловеще ухмылялась. Искренне. Хомяк ей попался. Сдобный! А Хома улыбался радостно. Притворно. Может, задобрит - и пронесёт!

Но Лиса не поняла и опешила. Чего это он?.. Странно. Кому он так рад? Не ей же? И невольно обернулась.

Тут-то Хома и дал дёру. Прямо под ней проскочил, меж четырёх её лап. С усмешкой. Только его и видели!

Так он ещё сильней укрепился в своём неотразимом обаянии.

- Видишь, как мне повезло? - похвастался он Суслику. - Мои чары и на Лису действуют.

«Всё, - подумали друзья, - улыбочка к нему навсегда приклеится».

Но вскоре она у него враз пропала. Ловчилу Крота помните? Ну того, который у Зайца морковку упёр? Самую крупную. И вот, этот плут кладовку обчистил у Хомы. Проныра!

Вернулся Хома с прогулки домой.

Улыбка мигом исчезла, потому что исчезли все запасы. И горох, и орехи, и корешки. И малиновый компот в банке!..

Уж на что у Хомы щёки пухлые, и те опали. Ничего в кладовке нет. Только дыра в земле осталась. Лишняя. Поулыбайся теперь. Хоть плачь!

Старина Ёж ему посочувствовал:

- Смех без причины - признак дурачины. Так и улыбка без компота - признак обормота.

А затем смутился.

- Извини, - пробурчал. - Бывает.

- Чего там! Радуйся, - задорно посоветовал Суслик Хоме. - Улыбка красит! - напомнил он.

- Красит! - взвился Хома. - Но не мою нору! Сам радуйся на моё горе…

- Так-то, - попенял Ёж. - Улыбаются в радости. И печалятся в беде. А всё остальное - притворство.

- А как я недавно от Лисы удрал? - живо возразил Хома. - Куда бы я делся, если бы скис?

- С врагами притворяйся сколько влезет, чтобы не разгадали, - ответил Ёж. - Ас друзьями не хитри. А не то улыбка навечно кривой станет.

- Я, наверное, никогда больше не улыбнусь, - поник Хома.

Однако улыбка у Хомы быстро вернулась. Когда они Крота разыскали и запасы вернули. Правда, не все. Крот мал, а ест отменно.

Так что радость была недолгой. При подсчёте утрат - поубавилась.

Но после этого случая перестал он хитрить. С друзьями. И снова улыбался - без всяких затей. Просто. От души. Как солнышко.

И тебе хорошо, и всем тепло.

Медведь себя самым главным считал. В их краю. И по праву считал. Самый большой и сильный. Конечно, и самый умный. Во всяком случае, не глупее других. Больно умных.

Но всё-таки мнительный был, как всякий русский медведь. Мнил о себе много. Высоко брал, потому что высокий. Но втайне подозревал, что его все принижают. Все, мол, о нём плохо думают, зла желают и даже насмехаются над его походкой. Косолапой.

Решил он с Хомой посоветоваться, чтобы это проверить. Прояснить.

Почему Медведь Хому выбрал? Мал Хома, да удал. До сих пор живой. Хотя врагов у него - выше крыши.

- Что ты обо мне думаешь? - хмуро спросил он однажды Хому. Для начала.

- Ты самый могучий среди нас, - мигом ответил Хома, он быстро отвечал на лёгкие вопросы. - И поэтому я желаю тебе могучего здоровья! И долгих лет жизни! Сытой и довольной!

- Ага, - просиял Медведь. - И мёду побольше!

А затем опять нахмурился.

- Ну ладно. Ты обо мне хорошо думаешь, а вот другие - как?

- Точно так же, - не моргнул глазом Хома.

- Врёшь, - не поверил Медведь.

Грубоват он, понятно. Но не глуп. Мнителен.

- А ты проверь, - посоветовал Хома. - Пойди и спроси любого.

- Любого встречного?

- И поперечного. Кого угодно. Кто от тебя сразу не убежит, конечно.

- Но не все же такие честные, как ты, - помялся Медведь. - Глядишь, и обманут.

- Могут, - согласился Хома. - А ты похитрее сделай. Допытайся правды. Спроси, думают ли они о тебе так же, как я.

- А откуда они знают, что ты думаешь? - озадачился Медведь.

- Да ты им сам подскажи. Повтори мои слова. А потом и узнаешь их мнение. С ходу проверишь.

- Классно! - восхитился Медведь. - Небольшая у тебя голова, а всё-таки головастая.

И к Лисе направился. И сделал всё то, чему научили.

Точно такой же ответ получил. От Лисы. Слово в слово!

Лиса, правда, ещё и умильно прибавила:

- И приятных летних сновидений в зимнюю спячку желаю!

Потом Медведь к Волку притопал.

Волк тоже не растерялся. Выслушал очень внимательно. И чётко повторил всё, что Хома о Медведе думает. Тютелька в тютельку.

А пришлый Кабан, тугодум, три раза просил пересказать мнение Хомы. Боялся, собьётся. Но ничего - ответил будто по писаному.

Ну а Суслик, Ёж и особенно Заяц тут же отбарабанили всё нужное. Без запинки.

Доктор Дятел, подумав, и своё ввернул о Медведе. Умное.

- В меру упитан и добр без меры!

Другие тоже постарались. Без ошибок ответили.

А один испуганный Муравей, вдобавок к чужим словам, чистосердечно заметил:

- Дорогу нам не уступаешь, но зато на нас не наступаешь. Разве что изредка.

Только Коршун, птица высокого полёта, не стал бубнить подсказанное.