Людвиг Бехштейн - Новые сказки [2-е издание]

— Значит, правда, что здесь так нуждаются в воде? — спросил Ганс. — Этой беде я мог бы скоро помочь: ведь я врач, открывающий минеральные источники.

Слова его услыхали некоторые молодые господа, члены городской думы. Они окружили Ганса и стали его расспрашивать, как это он поможет их беде.

— Почтенные и милостивые государи, — сказал Ганс, — чтобы такое дело было устроено, надо, чтобы я сам прежде всего был пристроен. Если бы мне назначили небольшое содержание, например, содержание тайного советника, — так от четырех до шести тысяч талеров ежегодно, — то вы увидели бы, милостивые государи, что и я на что-либо пригоден.

Известие о вновь прибывшем враче дошло до магистрата; там взвесили все обстоятельства дела и решили добыть воду, во что бы то ни стало, лишь бы не умереть всем от жажды. Магистрат представил нужду города на рассмотрение короля, прося у его величества дать чужеземному врачу чин тайного советника, жалованье же по чину город предлагал назначить из собственных сумм. Король согласился исполнить эту просьбу и велел изготовить назначение Ганса тайным советником, однако, с той оговоркой, что назначение это получает силу лишь тогда, когда вода действительно будет добыта и притом в достаточном количестве; в противном случае высокое назначение Ганса обращается в ничто.

И вот отправился Ганс на базарную площадь, уже издали разглядел плиту лежавшего там песчаника и обратился к сопровождавшим его знатокам дела с приказом разбить этот камень. И как только это было исполнено, к великому изумлению и радости всех присутствовавших забил целый фонтан воды с такой силой и в таком количестве, что во всех трактирах и гостиницах столицы цены на вино немедленно упали на половину.

Врача минеральных вод стали громко восхвалять по всему городу. В тот же день новый тайный советник по водоснабжению, успевший уже обзавестись и форменной одеждой, и каретой, и прислугой, был призван ко двору и важно отправился во дворец. Король наговорил ему много любезностей и в благодарность за услуги, оказанные его столице и резиденции, наградил его великолепным орденом, носимым на ленте водянистого цвета.

Во время аудиенции разговор перешел и на болезнь королевской дочери, и король обратился к новому тайному советнику, как к специалисту по минеральным водам, с просьбой указать, какой именно источник мог бы излечить принцессу.

— Окажите, ваше величество, милость, дозвольте мне видеть высочайшую особу, вашу дочь, я несомненно найду, в чем кроется ее болезнь, — сказал тот.

Король обрадовался этому, и сам повел доктора к больной принцессе. Доктор пощупал ее пульс и тотчас же заметил, что принцесса была очень красива. Затем он сказал:

— Великий государь! Чтобы вылечить светлейшую принцессу, обыкновенные медицинские средства не достаточны, тут нужна помощь Божия. Дозвольте, чтобы принцессу снесли в придворную церковь, там она выздоровеет безо всякого сомнения.

Это предложение король принял сию же минуту; он был набожный человек и был доволен, что в новопроизведенном советнике также нашел набожного человека. В церкви врач велел показать себе церковную кружку, тотчас же нашел в щели около нее золотую монету, которую подал августейшей больной с просьбой бросить ее в кружку так, чтобы она прямо попала в скважину. Принцесса исполнила это и вдруг стала совершенно здоровой и начала расцветать, как розан. Тайный советник повел ее затем к королю. Насколько велика была его радость, и описать невозможно!

Тайный советник стал получать одну почесть за другой; его сделали членом государственного совета, потомственным дворянином, графом, князем — и наконец женихом выздоровевшей принцессы! После свадьбы новобрачные поехали прокатиться по всему королевству; они заехали и в ту деревню, из которой князь когда-то пошел странствовать, как простой портной. У ворот гостиницы они увидели точильщика, точившего ножи, между тем, как жена вертела ему точильное колесо, — это были Петр с Лизочкой, которая сперва ни за что не соглашалась выйти за него и решилась на это лишь после того, как Петр поклялся ей, что Ганс никогда больше «не увидит» ее.

Ганс сейчас же узнал Петра по его лукавому лицу, велел кучеру остановиться и закричал: «Петр!» Тот спросил, что угодно приказать господину.

— Ничего другого не желаю я приказать тебе, Петр, как только то, чтобы ты признал во мне Ганса, которому ты помог сделаться таким счастливцем. Как иной слепой голубь находит горошинку, так там, в лесу, нашел я, слепой, свое счастье. Там, под деревом, под которым я лежал, оно отыскало меня. На, возьми этот мешок денег, — прими их от слепого нищего, который стал зрячим и богатым, и который прощает тебя! Будь здоров… Кучер, пошел!

Петр стоял пораженный, точно с неба свалился. Долго смотрел он вслед за исчезнувшей каретой, затем отдал деньги жене, чтобы она их спрятала, и сказал:

— Слушай, ведь это был Ганс, — я должен пойти туда, где он нашел счастье, должен найти также слепое счастье. — И он скорей собрался и пошел, зашагал так быстро, как только мог, прямо к тому самому месту, где он совершил над бедным Гансом свой последний вероломный поступок.

Впереди Петра бежала лиса и как-раз остановилась на том месте. На встречу ей из чащи прыгнул волк, и не успел Петр обернуться, чтобы пойти обратно, как по дороге рысью бежал медведь. В ужасе Петр полез скорей на ближайшее дерево.

— Ах, вы, изменники, изменники! — закричала лиса, завыл волк и зарычал медведь, — все разом.

Они обвиняли друг друга в том, что не сохранили тайны, нарушили данное слово. Они огрызались друг на друга и бранились непристойными словами. Наконец медведь и лиса, оба вместе, напали на волка: он был изменником и за то должен быть повешен. Живо скрутила лиса веревку из еловой коры, сделала петлю; медведь крепко держал волка, а лиса накинула ему петлю на шею и вздернула барахтающегося зверя наверх. Волк только смотрел выпученными глазами и вдруг увидел Петра, сидевшего между сучками дерева, и завыл:

— О, лукавый, несправедливый род! Там сидит он, — тот, который выдал нашу тайну!

Теперь и оба другие зверя взглянули наверх и отпустили веревку, так что волк упал на землю. Тут медведь взобрался на дерево и стащил оттуда Петра. Лиса набросилась на него и в гневе сию же минуту выцарапала ему оба глаза. Затем волк стал душить его, а медведь раздавил его, как мышонка; потом все они пожрали его, так что от Петра не осталось ни одной косточки, — и за дело досталось так фальшивому, жестокому Петру.